Королевство Тени и Света (ЛП)

Или хуже того. Как одна из них, она вывернута наизнанку, но до сих пор ужасным образом жива.
«Страх убивает, мисс Лейн. Соберитесь».
Ярость бурлит во мне, холодная, ясная и сумасшедшая, как и бойня, происходящая передо мной.
«Не холодная, ясная и сумасшедшая, — бесстрастно говорит Бэрронс. — Ты горячая, грязная и разъярённая, и вот-вот совершенно слетишь с катушек, совсем как…»
Он умолкает, и я ахаю, потому что внезапно всё, что мы видим, становится абсолютно логичным.
«Совсем как они», — хотел сказать он.
Видимые дерутся не как фейри.
Они дерутся как люди.
Пока мимо нас ползёт очередная отрубленная конечность, Бэрронс говорит: «Ты можешь их восстановить? Нам нужен как минимум один с работающим мозгом и ртом. Попробуй восстановить кого-нибудь из высших каст».
Он прав, мы не получим ответов от этих искажённых форм, и даже если я успешно восстановлю одного из них, мы получим ответы только за счёт чтения по губам, учитывая неестественную тишину, накрывшую землю и всех её обитателей. Я мысленно перебираю все вещи, которые я восстановила в прошлом: книжный магазин, мой двор в Эшфорде, аббатство Арлингтон. Последнее заставляет меня верить, что я справлюсь, и освещает путь.
Аббатство было массивным, сложным и настолько детализированным, что никто не мог знать его всецело и восстановить, особенно учитывая неизведанное подземелье. Именно в тот день я узнала, что планета содержит длинные и подробные записи обо всём, что когда-либо случалось и когда-либо существовало.
Я воссоздала аббатство не из своей коллекции, а из слоновьей памяти Земли. С таким же успехом я могла восстановить аббатство в церковь, которая когда-то стояла там, или в шиан, что ей предшествовал. Это не моё знание восстановило крепость, а безвременное знание вселенной, словно я просто пригласила другое время опять существовать и заменить нынешнюю реальность. Не изменить время, а просто вновь призвать один момент в бытие.
Расфокусировав взгляд, я очищаю своё сознание и общаюсь с силой, пульсирующей в Фейри так же сильно, как в почве смертных, прошу её вернуть Двор Зимы в его прежнее состояние, и с тихим вздохом осознаю, что нечто фундаментальное во вселенной жаждет восстановить порядок. Оно не хочет беспорядка. Ему не нравится разрушение. Оно стремится к эволюции, а не к деградации.
Я никак не могла знать (по крайней мере, сейчас, дайте мне ещё несколько тысяч лет) каждого фейри Зимнего Двора, но земля владеет детальными отпечатками их существ, поскольку тысячи лет резонировала с их шагами. Я поднимаю эти воспоминания, призываю, добавляю к ним свою силу, предлагая им вновь быть целыми.
«Хорошая работа», — тихо говорит Бэрронс.
Хоть я и чувствую тот самый момент, когда всё возвращается обратно в равновесие, я всё равно изумляюсь, когда фокусирую взгляд и вижу красоту Зимнего Двора, кишащего тысячами целых и невредимых обитателей.
«Теперь ты можешь разморозить их», — говорит Бэрронс.
«Я их не замораживала». Тем не менее, они остаются неподвижными.
Примерно пять секунд. Таращатся, словно в оцепенении.
Затем они вновь взрываются яростью и бросаются друг на друга, создавая поле битвы бешеных псов, швыряясь проклятьями, атакуя кулаками и мечами. Через считанные секунды они снова расчленены и изувечены.
Это безумие.
Я заново сосредотачиваюсь, вновь восстанавливаю их.
Мы получаем четыре секунды затишья, затем они снова начинают атаковать.
Ещё три раза я восстанавливаю свой двор. К третьей попытке уже не остаётся затишья между восстановлением и войной. Фейри быстро учатся. Даже сумасшедшие фейри. Нет смысла пытаться получить ответы. Видимые целиком и полностью сосредоточены на разрушении ради саморазрушения.
Это происходит и в других моих дворах?
Вздохнув, я приглашаю землю остановить их на неопределённый срок, заморозив в сражении; многие вновь обезображенные, бесформенные и такие же неподвижные, как ледяные статуи Зимы, которые усеивают земли.
 
«Предположения», — требует Бэрронс.
«Первое: старые земные боги каким-то образом отомстили и сделали что-то, заставившее фейри обратиться друг против друга».
«Молодцы старые земные боги», — восторгается Бэрронс, его тёмные глаза сверкают.
Я бросаю на него взгляд. «Во-первых, я их королева, помни. Я несу за них ответственность, и мы до сих пор не знаем, где моя мать. Во-вторых, кто-то получил силу короля Невидимых…»
«Хотя король отказался от силы, он ещё не выбрал преемника. Эта сила бродит, не приняв решения, наблюдает».
«Ты мне этого не говорил. Откуда тебе известно?»
«Она время от времени маячит в книжном магазине».
Наблюдая за ним. Ну конечно. Фреска на потолке «Книг и сувениров Бэрронса», которую я смогла отчётливо увидеть только несколько лет назад по смертному времени: Бэрронс как король Невидимых, я как королева и возлюбленная.
«В-третьих», — подталкивает он.
Я пожимаю плечами. Песнь была пропета и оживила магию в ядре планеты. Могло случиться что угодно. «Не имею ни малейшего грёбаного представления, Бэрронс. А ты? Ты можешь чувствовать мою мать?»
Он резко мотает головой влево в типично Бэрронсовской манере, экономящей движения. Он самый сдержанный мужчина из всех, кого я когда-либо встречала. «Пока нет; нам надо продолжать идти. Но если она в этом бардаке, ты её восстановила».
«При условии, что она была изначально жива». Хоть каждая унция моей натуры хочет, чтобы моя мать была жива, я надеюсь, что сила королевы не способна воскрешать из мёртвых. Для людей смерть в естественном порядке вещей. Вселенная всегда требует плату, если ты нарушаешь этот порядок.
Возможно, ты их вернёшь. Возможно, они даже воскреснут в хорошем состоянии, но подозреваю, что такие случаи редки. Большинство мифов так или иначе опираются на реальность, а мифов о зомби бесчисленное множество.
Ты всё равно потеряешь их вновь, так или иначе, потому что им суждено быть мёртвыми.
Моя мать не должна быть мертва.
Мои губы изгибаются в жестокой улыбке.
Если она мертва, то я точно знаю, что я сделаю.
Я разморожу Видимых и оставлю их в таком состоянии, калечащих и обезображивающих друг друга на протяжении всей вечности.
И я не обернусь назад.
 Глава 16 
 
 
Кто я? Могу ли я скрыть себя на веки вечные?[22] 
Лирика
Впервые за мою жизнь в горлышке моей бутылки нет пробки.
Мой отец (при условии, что он может найти меня, хотя я уже не там, где он меня оставил) продолжает отсутствовать.
Выбор за мной.
Мир прямо там.
Зал Всех Зеркал в пределах досягаемости.
Я отчаянно желаю покинуть бутылку, с головой ринуться в переживания, о которых я читала, встречать людей и не-людей, заниматься сексом, пробовать на вкус, трогать и ощупывать всё подряд.
И всё же с кем я встретилась во время своей первой же девственной вылазки в мир?
Смерть.
Этого достаточно, чтобы я притормозила.
На свете есть бесчисленное множество представителей моего вида, миллиарды смертных, мириады мифических существ. Каковы шансы, что на своей первой экскурсии за пределами бутылки я столкнусь лицом к лицу с единственным и неповторимым принцем Смерти?
Астрономически и немыслимо малы.
Один шанс из бесконечности.
Я знаю, что это значит.
События эпических масштабов, изобилующие внутренним и внешним конфликтом, никогда не тратятся впустую на второстепенных персонажей.
 
Я одна из героев.
Будучи и библиотекарем, и читателем, я пропитана метафорой и аналогией, совпадением и судьбой, предзнаменованием и уловками, темой и мотивом, эмоциональным подтекстом и сюжетным поворотом.