Время возвращать долги (СИ)

Бывший зэк смотрел, как жадно, откусывая большие куски колбасы и отламывая хлеб, ест Рома, и думал о том, что его судьба все же сложилась лучше. Поломанная, исковерканная, но не убитая до конца. А вот здесь уже конец — ничего хорошего не будет. Самое дно жизни.
— М-м-м, — алкаш, отпив водки прямо из горла, застонал от удовольствия. Закончив трапезу, он закрыл глаза и откинулся навзничь. Вот и все, и не нужно больше ничего человеку.
— Ловко ты меня тогда по статье отправил, — негромко обронил Крест, уже без тени улыбки наблюдая за Ромой. — Терпилу где-то нашел. Кто она? — стало интересно, а как у нее все сложилось? Этого-то товарища жизнь сама наказала, а той захотелось взглянуть в глаза.
— Таюрских Олеся Игоревна, улица Коммунальщиков, двадцать три, — словно прочтя его мысли, пробубнил-процитировал протокол бывший мент и, с трудом приняв сидячее положение, вновь присосался к бутылке. Он снова был пьян.
— И как ты ее уговорил? Оговорить человека? Купил? Запугал?
— Пф-ф, деньги. Деньги решают все, — забормотал захмелевший Рома. — Очень большие деньги, — это было последнее, что он сказал внятно, остальное Крест не разобрал. Да и не стал больше слушать, просто ушел.
Ну и что ему делать теперь с этим знанием? Он в курсе не только того, как зовут подставившую его с подачи этого запойного бывшего майора терпилу, но и ее адрес. А также то, что она на нем нехило так наварилась. Не справедливее ли будет поделиться с ним?
Хотя нет, деньги его не интересуют, он бы просто посмотрел ей в глаза и спросил, как ей вообще спится после того, как она отправила на нары по сути невиновного человека. Ну как невиновного? Он, конечно, накосячил в свое время, но его преступление не шло ни в какое сравнение с тем, что они вместе на него повесили. И когда суд был, он почему-то ее толком не запомнил. Почти ничего. Даже имени. А сейчас вот вспомнил — точно, Олеся.
Дел у него пока никаких не было, кроме трудоустройства, но, помня о том, как его встретили в родном краю, мягко говоря, неприветливо, Крест не спешил искать работу — снова пойдут отказы, а настроение себе портить не хотелось. После встречи с бывшим ментом оно было у него приподнятое.
И адрес этот — Коммунальщиков, не давал покоя, зудел в мозгу, словно прося: «Найди меня, найди». Вот и пошел искать. Искал по старинке, спрашивая у прохожих — не обзавелся еще телефоном, который мог заменить собой буквально все. Пользовался простым, кнопочным, без интернета.
Оказалось, улица Коммунальщиков была в этом же районе, только с другой стороны частного сектора. Пока шел туда, думал, а вдруг ее там нет, вдруг съехала? Что ей делать в такой дыре с кучей деньжищ? Которые отвалил ей кто? Неужто сам мент? Вряд ли… И врагов у него в те времена не было, чтобы бабки заплатить за то, чтобы его закрыли. Нет, что-то напутал мент, пропил полностью свои мозги. По-хорошему, ему бы, конечно, рыло начистить надо за то, что жизнь ему испортил, но судьба его и без него наказала. Он жалок и убог. Даже мараться об него неохота.
Крест остановился. Вот и табличка с полустертой надписью «у-ца Коммунальщиков», а где-то там, выше по улице — дом номер двадцать три. Оказывается, не так уж и далеко.
Навстречу ему по обочине дороги шла женщина в платке, с клетчатой хозяйственной сумкой в руке. Шла, как раз оттуда, куда убегала вверх нумерация домов. Крест обаятельно улыбнулся и поздоровался.
— Не подскажете? Заблудился немного, — прикинулся он добродушным простачком, — первый раз здесь, — и назвал ее имя. — Сокурсница моя, вместе учились.
— Олеся? — задумалась женщина, оглянулась на дома позади себя. Потом как-то не очень уверенно сказала: — Вон в том доме с ржавой крышей живет, кажется, какая-то Олеся, но могу ошибаться. Ее не видно практически, и с соседями она не общается, хотя живет здесь уже несколько лет.
— Одна живет?
— Дочка у нее, вроде в школу ходит.
— Спасибо, — Крест еще раз лучезарно улыбнулся, попрощался и пошел к дому «бывшей сокурсницы».
Подошел, постоял, пялясь на безжизненные окна, покрутил головой вокруг, пытаясь понять, зачем он вообще сюда приперся. Что хочет здесь найти? Что надеется прочесть в глазах человека без стыда и совести? И все же что-то не давало ему уйти.
 
Участок, что находился по соседству, выглядел заброшенным. Садовые деревья и кустарники росли непроходимой густой стеной, а на земле повсюду валялись гнилые яблоки, не собранные никем с осени. Одноэтажный деревянный дом слегка покосился, стекло в одном из окон было разбито то ли местными хулиганами, то ли ветром. Понятно было одно — жильцов здесь нет давно.
Неожиданно для самого себя Крест направился в ту сторону. Убедившись в том, что улица совершенно пуста, он ловко перемахнул через низкий, прогнивший забор. Раздвигая в стороны ветви яблонь, прошел вглубь сада, к дому. Да, на удивление здесь царило полное запустение, хотя дом находился почти в центре улицы. Зато место было весьма подходящим для того, что он задумал.
Устроившись на крыльце, Крест с удовлетворением отметил, что соседский дом отсюда просматривается хорошо, а вот его самого среди деревьев на заброшенной территории вряд ли кто-то заметит. Теперь он мог не спеша разглядеть место обитания этой Олеси.
Дом кирпичный, двухэтажный — судя по окнам, на первом этаже находились кухня и две маленькие комнаты, на втором — видимо, одна, но большая. Вокруг дома участок соток в пять, без каких-либо посадок, украшала его лишь клумба с пестрыми цветами возле деревянной лавочки.
Просидел Крест на чужом крыльце не меньше часа. Он уже вовсю клял себя на чем свет стоит, уверяя в том, что затея была глупой, и призывая отправиться восвояси. Эта Олеся в данный временной промежуток может находиться на работе, как все нормальные люди, и придет домой только вечером. Не сидеть же ему здесь весь день? Однако вскоре его ожидание было щедро вознаграждено.
После полудня сквозь пасмурные тучи проглянуло яркое весеннее солнце, осветив улицу, заметно потеплело. Вот тут-то дверь соседнего дома и отворилась, и на веранде показалась невысокая, худенькая фигурка.
В первое мгновение Крест даже засомневался, та ли это Олеся, которая его интересовала. Видел он ее всего единожды — восемь лет назад в зале суда, на вынесении приговора. По его смутным воспоминаниям она была совсем другой — немного полноватой, в несуразной мешковатой одежде черного цвета, с волосами, зализанными в тонкий хвост, отечным лицом и красными, заплаканными глазами. Хотя взглянула она тогда в его сторону всего лишь раз, после чего поспешно отвела взгляд и дальше старательно пялилась куда-то в пространство перед собой.
Девушка же, стоявшая сейчас на крыльце, совсем не была похожа на ту, которая искалечила ему жизнь. Стройную фигуру облегал банный халат, лишь наполовину открывая чужому взору красивые ноги в домашних шлепанцах. По плечам и спине девицы струилась копна влажных волос насыщенного темно-каштанового цвета. На вид ей было лет двадцать пять, а той «тетке», засадившей его за мнимое изнасилование, уже тогда можно было дать около тридцатника. И все же это была она. Просто изменилась за эти годы. Изменилась в лучшую сторону.
В это время девушка, держа в одной руке чашку, осторожно спустилась по лестнице и направилась к скамейке. Опустившись на нее, некоторое время она просидела так, закинув ногу на ногу, позевывая и попивая из чашки, греясь на солнышке, и по виду получая от этого истинное удовольствие.
Крест усмехнулся. Похоже, что у виновницы его несчастий не жизнь, а сказка. Раз продрыхла до обеда, значит, и не работает вовсе. Видимо, с теми деньжищами, что она некогда получила, у нее теперь нет нужды зарабатывать себе на пропитание. Мысли снова вернулись к деньгам — и насколько же она на нем наварилась?
 
  
Глава 6
 
На следующее утро Крест отправился на поиски работы. Он надеялся на то, что в городе устроиться со «статьей» будет гораздо проще, тем более в паспорте такая отметка не ставилась. Однако на прямой вопрос работодателя о судимостях соврать не поворачивался язык, и он отвечал как есть. Ведь при трудоустройстве такую информацию наверняка будут проверять. Посетив несколько организаций, где мог бы работать по своему профильному образованию, и получив отказ, Крест понял, что на нормальную работу после отсидки устроиться не удастся. Валет намекал, что можно крутиться и по «его» делам, но не хотелось рисковать и снова возвращаться на нары. Однако неприятный осадок остался, саднил, мутил душу.