Хозяин гор - 3. Храм воздуха (СИ)

Все ждали ее действий, но Вика не знала, что ей делать. В злобных завываниях вьюги она не могла расслышать шепота приветливого ветерка, столько раз выручавшего ее в трудную минуту, а сама понятия не имела, как можно противостоять чужой колдовской силе. Все, что у нее получалось раньше, Ви делала просто по наитию, не зная ни магических формул, ни заклинаний.
Именно эти слова она и выкрикнула вслух, пытаясь перекрыть вой ветра, обращаясь то ли к копошащемуся у ее ног Брылю, то ли к Кириану, бредущему к ней сквозь вьюгу, то ли к самой себе…
Эльф, прикрываясь плащом от слепящего снега, пытался подойти ближе к Ви, на каждом шаге проваливаясь в стремительно растущие сугробы. Он проговорил, отплевываясь от снежинок, пытающихся залепить ему рот:
— Не нужны тебе никакие формулы! Ты же природный маг! Просто заставь Потоки повиноваться тебе!
Просто?!!
Вика вытаращилась на Кириана, но ответить ему не смогла, ветер становился все сильнее, и стоило открыть рот, в него тут же набивался небольшой сугроб.
Девушка попятилась, и сквозь злые завывания ветра ей послышался торжествующий смех Лейры и поскрипывание тел приближающихся чудовищ. Ведьмы она уже не видела. Она не видела вокруг ничего, кроме круговерти снежинок.
Из белой мельтешащей пелены донесся свист металла, а следом тупой звук удара о дерево. Снова хищный свист и снова удар. Рев — почти нечеловеческий — удар и треск, словно на морозе сломали ветку дерева.
— Получай, тварь чародейская! — разъяренный голос Мингира глухо звучал откуда-то из-за стены рябящей снежной мешанины.
Больше Ви ничего не смогла разобрать: удары и ругань слились в одну глухую какофонию. Она хотела помочь друзьям, развернулась и пошла наугад, но буквально через пару шагов врезалась в одну из ледяных статуй. Вернее, теперь-то она знала, что никакая это была не статуя, а заколдованный живой человек. Пока еще живой…
— Ты же магичка! — откуда-то сбоку ветер принес вопль Брыля.
— Заставь Потоки повиноваться тебе! — это уже голос Кириана.
— Виктория! Сестренка! Где ты? — сердце екнуло, когда ее позвал Мингир. Только вот она и рада была бы пойти на его зов, но теперь совершенно потерялась среди метели.
Девушка топталась в сугробе, прикрывая глаза от летящего снега полой плаща. В ушах завывал ветер, лицо замерзло от его злых укусов, и щеки драло колючими снежинками, словно железной мочалкой. Не видя дороги, Вика шагнула и снова натолкнулась на одну из замерзших поселянок, ту самую, с младенцем на руках…
— А-а-а! — Вика закричала то ли от страха, то ли от злости. — Я не могу ничего сделать! Мингир! Лира! Где вы?
Она шарахнулась вбок, окончательно потеряв ориентацию. Споткнулась, кубарем покатившись по снегу, выронила посох и принялась судорожно, на ощупь, откапывать его. По счастью зачарованная палка, словно сама чуяла хозяйку и тут же ткнулась ей под руку. На мгновение Ви перевела дух и попыталась подняться на ноги, используя посох в качестве костыля. Но рыхлый снег был ненадежной опорой, палку повело в сторону, и Ви снова завалилась вбок, налетев на очередную статую. От испуга она резко отпрянула от фигуры, развернулась и натолкнулась взглядом на ярко-изумрудные глаза.
— Антарас? — Ви неуверенно прошептала одними губами, а в следующее мгновение ветер бросил в статую горсть снега, и зеленый драконий взгляд померк.
— Антарас! — девушка бросилась обратно к статуе, но обнаружила на ее месте лишь пустоту. Там, где ей примерещилась ледяная фигура, ничего не было. — Антарас… — она повторила непослушными замерзшими губами, словно заклинание, и закрыла глаза.
И заставила себя не слышать злого завывания ветра и не чувствовать колючих снежинок, рассекавших ее щеки в кровь. Пусть реальными будут только ярко-зеленые глаза и теплый ветерок, который так настойчиво шепчет ее имя…
«Ви-и-и…» — старый друг откликнулся немедля, и Вика улыбнулась:
«Антарас… Я так скучаю, мне так плохо без тебя… Прости меня…»
«Ви-и-и! — ветерок зашептал громче, обретая силу, разгоняя злой свист заклинания Лейры. — Ви-и-и!»
 
…Вика стояла с закрытыми глазами, прямая, точно одна из сосен, росших в заколдованном лесу. Обе ее руки намертво вцепились в посох, по щекам бежали слезы, мгновенно превращаясь на морозе в обжигающие ледяные ручейки, но девушка улыбалась. И шептала побелевшими губами одно-единственное слово:
— Антарас… Антарас…
А потом все стихло, и Ви накрыло теплой ласковой тьмой.
* * *
 Маленький окраинный мирок у Чертогов Пустоты…
Куда спрятать полученный от короля опасный артефакт, Антрас решил почти сразу же. Алузар сказал, спрятать там, где никто не будет искать. Антрас знал такое место. Место, где никто не захочет искать, куда побоится войти любое живое существо, в котором теплиться хоть толика здравого смысла и инстинкт выживания.
Чертоги Пустоты.
Сам король побывал в них дважды — один раз по собственной воле, другой по злой необходимости, спасая от небытия приемного сына. И оба раза черный дракон возвращался оттуда невредимым, благодаря силе своей любви к даре и силе любви своей истинной королевы. Хватит ли у Антраса силы, чтобы вернуться из небытия? И самое главное, хватит ли у Ви этой самой истинной любви, чтобы указать ему путь обратно?..
Так или иначе, решение было принято. Погруженный в мрачные мысли, золотой дракон тайными тропами уходил прочь из Таэр Лет. Бежал, словно трус, хотя мог встать плечом к плечу со своим королем, чтобы сражаться вместе с ним. Вместе со своим названным отцом. Но Алузар отослал его прочь с более важным, как он сказал, заданием. Или просто опять спасая его жизнь?
Антрас скрипнул зубами с досады и взмахнул рукой, с легкостью открывая портал между мирами, к самому входу в Чертоги. Оставалось сделать последний шаг — и провалишься в Пустоту.
Открывать двери между мирами — непростая задача даже для сильных чародеев. Мало, кто из драконов владел этим искусством, не говоря уже о других колдовских расах. Но Антрас быстро освоил эту науку, когда Алузар прогнал его после рождения Горгорона. Злость, обида и страх придали сил золотому дракону, и еще молодой тогда Антарас с легкостью открыл свой первый портал. И с тех пор делал это запросто, раз за разом оттачивая мастерство. Так и теперь, послушный воле драконьего чародея, муаровый портал заколыхался перед ним, маня сделать шаг в неизвестность. И Антрас сделал этот шаг.
Хоть дракон знал, что его ожидает, но при виде огромной грязно-фиолетовой трещины, пересекавшей посеревший небосвод из края в край, его пробрала дрожь. Он слишком хорошо понимал, что собой представляет Пустота, и чем может закончиться общение с нею. Уже немало лет прошло с тех пор, как Горгорон и Лана запечатали Чертоги Пустоты, усыпив — на время — ее неутолимый голод, но шрам на теле мира остался. Уродливый черно-фиолетовый рубец, бугрящийся в помертвелом небе, как грозовое облако, словно по ту его сторону сидел кто-то большой и злобный, тяжело дышал и лишь ждал удобного момента, чтобы выпрыгнуть наружу.
И именно в пасть этому монстру собирался отправиться Антрас. Он колебался лишь несколько мгновений, решая, в какой форме лучше встретиться с Ничто, и наконец, обернулся драконом. Чистый золотой свет его чешуи на миг разогнал унылую хмарь. Фиолетовая гуща сжалась, напуганная этим сиянием, и дракон, ободренный небольшой победой, поднялся в воздух. Замешкавшись на миг перед самым разломом, Антрас яркой искоркой пронзил темную грань Междумирья, и скрылся в бездонном Ничто…
…Он плыл во тьме, пронзаемой тысячей разноцветных огней. То ли это звезды вдруг оказались так близко, то ли светлячки танцевали вокруг него хоровод или, быть может, ярмарочные фонарики, украшающие детскую карусель, бежали по кругу. Это было бы очень красиво, если бы не острое ощущение притаившейся где-то за плечом опасности. Антрас попытался обернуться, чтобы встретить ее лицом к лицу, но не смог.
В Пустоте не на что было опереться его крыльям, он беспомощно барахтался посреди Ничто, все яснее осознавая ошибку, которую совершил. Ему нельзя было пересекать границы Чертогов. Теперь он не сможет выбраться отсюда, ведь у него нет той путеводной нити, которая была у его отца. Ви, верно, уж и думать забыла о приставучем драконе, даром, что на ее ладони была его метка истинной пары. Сейчас подле нее был другой мужчина, и Антрас сам отдал ее ему. А сам он теперь останется в Пустоте — навсегда…