Девушка по имени Каламити (ЛП)

— Удивительно, что ты зашла так далеко.
Я не упоминала, что меня тоже ограбил ребенок.
Я улыбнулась.
— Я уверена, что обманула тебя на некоторое время, не так ли?
Он бросил на меня раздраженный взгляд, когда мы подошли к паре Неприкасаемых, которые ждали меня за пределами лагеря.
— Где твоя лошадь? — я спросила Уэстона.
— Я никого не приводил.
Я моргнула.
— Ты хочешь сказать, что прошла весь этот путь пешком?
Он не дал мне ответа, и я задумалась, как он добрался сюда пешком. Неприкасаемые ушли и оставили меня наедине с Уэстоном, пока я смотрела на свою лошадь, а затем на свое короткое платье.
— Это не сработает, Уэстон, — сказала я, когда поняла, что все, что у меня было, это несколько грязных рубашек в моей седельной сумке.
У меня перехватило дыхание, когда он схватил мои обнаженные бедра и усадил меня боком на Галланта; его руки обжигали мою кожу.
— Я не могу так скакать.
Я чувствовала, что вот-вот соскользну.
Он вскочил в седло и схватил поводья, прижимая меня к себе.
— Ты в порядке. Я не позволю тебе упасть.
Я определенно была не в порядке.
Его предплечье, касавшееся моего обнаженного живота и покоившееся на моих бедрах, было единственным, о чем я могла думать. Это зажгло огонь у меня под кожей. Я чувствовала каждое легкое движение, которое он делал, и не могла сосредоточиться ни на чем другом.
Я была в огне, а он был топливом.
Я ерзала и пыталась не задеть его плечом. И пыталась отодвинуться каждый раз, когда думала, что его рука коснется моего живота.
— Остановись, — прорычал он.
Я пыталась остановиться. Я действительно пыталась. Мой разум был в смутном беспорядке, и мне нужно было сосредоточиться на чем-то другом. Еще минута ерзания, и я дернулась, когда он схватил меня за бедра и притянул к себе до упора.
У меня перехватило дыхание, и я растаяла рядом с ним, когда все мое тело разгорячилось. Мой разум был затуманен, но на этот раз в этом не было ничего волшебного.
— Тебе понравилось целоваться с Максимом? — его глубокий голос звучал близко к моей шее, отчего у меня по спине пробежали мурашки.
Я не могла думать в таком положении, поэтому правда слетела с моих губ.
— Да.
Он повернул мое лицо к своему.
— Думаешь, со мной тебе понравилось бы больше?
— Да, — сказала я без малейшего колебания.
— Ты ударила меня ножом. Тебе плохо из-за этого?
Я прикусила губу и кивнула.
— Тебе не должно быть, — отругал он.
— Но мне плохо.
— Ты знаешь, что это между нами? — он спросил.
— Что?
— Похоть. У тебя будет это со многими мужчинами. Не пытайся превратить это во что-то особенное.
Я напряглась, во мне вспыхнуло раздражение.
— Ты думаешь, я тосковала по тебе или что-то в этом роде?
— Я слышу твои мысли, принцесса.
— Да, ну, ты не слышал моих мыслей, когда я сидела на коленях у Максима, с моим языком в его..
— Хватит, — рявкнул он.
Эта его мерзкая выходка заставила мой рот непроизвольно закрыться, и я уставилась на него. Мне не следовало говорить ему, что я чувствовала себя виноватой из-за того, что ударила его ножом.
Может быть, если я сделаю это снова, он забудет, что я сказала.
Это идея.
* * *
Туман, затуманивающий разум. Расширенные зрачки. Учащенное сердцебиение. Прерывистое дыхание. Моя бабушка посмотрела бы на меня и сказала: Ты охвачена вожделением, дорогая. Я приготовлю тебе чай, и ты справишься с этим, как будто это была болезнь, а затем она потащила бы меня в часовню каяться в моих грехах.
Я ненавидела похоть. Она была иррациональной и не обращала никакого внимания на мой разум. Она делала все, что хотела, и..
— Остановись. Я не могу справиться с твоими мыслями прямо сейчас, — мрачно сказал Уэстон с другой стороны костра.
Я нахмурилась.
— Тогда, может быть, тебе стоит держаться подальше от моей головы!
— Черт, ты сводишь меня с ума.
— Ну, ты сводишь меня с ума еще больше, — парировала я, вставая и направляясь к выходу из лагеря.
— Тебе нужно остаться здесь.
— Ты ничего не знаешь о том, что мне нужно! Оставь меня в покое!
 
Я зашла дальше в лес, прежде чем меня прижали спиной к груди с такой силой, что весь воздух со свистом вышел из моего тела. Я бы накричала на Уэстона, если бы могла дышать, и передо мной не стоял пожилой мужчина в черном плаще. Я потянула Уэстона за руку; он немного ослабил ее, и я втянула немного воздуха.
— Ты думал, я тебя не замечу? — резко сказал Уэстон мужчине.
— Я позволил тебе вынюхивать, потому что ты, очевидно, ввязался во что-то, чего не должен был. Уходи сейчас, и я оставлю тебя в живых.
Лицо мужчины постарше вспыхнуло.
— Сначала я заберу девушку.
Кто я? Мешок картошки?
Уэстон холодно рассмеялся.
— Ты можешь получить ее, если сможешь забрать ее у меня.
Да… просто тяжелый мешок картошки.
Глаза мужчины сузились.
— Мы можем работать вместе. Я наблюдал, и ты, очевидно, не знаешь, как обращаться с девушкой. Позволь мне сделать это, и мы вскроем печать как можно скорее.
Я напряглась, слушая этого мужчину. Я не хотела знать, как он будет ‘обращаться" со мной. Я вздрогнула, и рука Уэстона немного сжалась вокруг меня.
— Я работаю один.
— Ты не можешь оставить девушку себе! Такими темпами печать никогда не будет вскрыта. Другие позволили тебе оставить ее только потому, что мы думали, что она скоро будет вскрыта. Мы больше не будем ждать.
— Ты думаешь, меня волнует, чего ты хочешь? — угрожающе спросил Уэстон.
— Ты не заберешь девушку.
Ее зовут Каламити, — проворчала я про себя.
На мгновение воцарилась тишина, и я поняла, что происходит что-то еще, по сосредоточенности в глазах старика. Он на чем-то сосредоточился, а затем поморщился.
Уэстон рассмеялся.
— Твои фокусы с разумом не помешали бы некоторому улучшению.
Старик, должно быть, был Магом. Его лицо стало ярко-красным от гнева.
— Может быть, и так, но мои другие навыки… в совершенстве. Ты не сделаешь того, что должен, и именно поэтому я вернусь за девушкой.
У меня перехватило дыхание, когда Маг растворился в воздухе.
Он имел в виду, что Уэстон не заставит меня открыть печать? Небольшая толика восторга наполнила меня, пока рука Уэстона не сжалась вокруг меня сильнее, и я захрипела.
— Не слушай бредни старого Мага, — отругал он, прежде чем потащил меня обратно в лагерь.
* * *
Я смотрела на кристалл у себя на шее, пока лежала перед камином. Он не светился, и я задавалась вопросом, почему он не считал Уэстона опасным. Может быть, он вообще не мог чувствовать его, как и я не могла почувствовать его гул. Или, может быть, это было потому, что он не подвергал меня физическому насилию.
Не то чтобы он не заставил меня чувствовать себя желанной гостьей, хотя, тоже.
— Я хочу знать, что с тобой случилось, пока тебя не было, — сказал Уэстон.
— Да, что ж, очень жаль. Я не хочу тебе говорить, — парировала я.
— Скажи мне.
Сукин сын.
Вся моя история вырвалась у меня изо рта. Я рассказала Уэстону все, что произошло, ничего не утаивая. Он все это воспринял и выглядел раздраженным, когда я рассказала о Сахаре и о том, как она меня укусила.
— Ты никому не позволяешь брать у тебя кровь, — отругал он.
— Она бы не хотела этого, если бы я не была девственницей. Так что я избавлюсь от этого как можно скорее.
В моих словах была доля правды, а также потому, что я хотела услышать, что бы он сказал.
— Ты ничего не потеряешь.
По какой-то причине он верил, что может контролировать каждый аспект моей жизни, и это заставляло меня хотеть кричать от разочарования. Вместо этого я просто закрыла глаза и представила, как Максим лежит на мне, целует меня, снимает с меня платье.
— Черт возьми, Каламити. Прекрати, — прорычал Уэстон.