Солнечная ртуть (СИ)

Около недели девочка пугливо закрывала уши руками при малейшем, похожем на крик шуме. Но её быстро привели в норму, напомнив о том, что она не имеет права на обычные детские слабости. После пожара волнения в столице разом прекратились. На данный момент министры и короли имели все причины для улыбок.
Агата тряхнула головой и последовала их примеру.
При появлении принцессы каждый член семейства счёл своим долгом выразить недовольство её опозданием. Только отец ободряюще положил ей руку на плечо, но ему было неловко, что девочка снова подвела свою мать. Королева Сиена ограничилась сухим замечанием. Слова звучали тяжело, хуже, чем если бы наследницу грубо отругали. Старший брат скривил лицо — неуловимо для других, но отчётливо заметно для Агаты. В этом был его скрытый талант: в крови принца бурлил артистизм, мешаясь со злобной насмешкой над всем белым светом. Сёстры не таились, они показали принцессе розовые языки, нагло пользуясь своим положением младших детей. Если ты мал, знатен, но корона обойдёт тебя стороной, то тебе прощается всё. Принцессе мучительно хотелось ответить им как следует, а в идеале ещё и стукнуть Пьера! Но присутствие старших не позволяло этой шалости. Агате полагалось преподносить себя с тем достоинством, которого у неё и в помине не было. Под тяжёлым взглядом матери она старалась хотя бы отчасти соответствовать ожиданиям.
— Простите меня, — просто сказала девочка и присела в реверансе. Одновременно с этим она всё же ухитрилась адресовать брату мимолётную, злую гримасу. Не только он обладал гибкой мимикой. Родители кивнули. У них не было времени и настроения читать нотации. Но у принцессы появилось ощущение, что от кого-то не укрылась невинное дурачество, которым они с братом развлекали себя.
Не только взгляд королевы умел обезоруживать. На пьедестале, где располагался трон, особняком стояло несколько одетых в чёрное людей. Они резко выделялись на общем фоне. Агата старалась избегать с ними зрительных контактов, но знала, что кое-кто из них внимательно изучает её — двое уж точно. Четверо мужчин и одна женщина — высокие, атлетически сложенные, со змеиной грацией. Их глаза сияли золотом, как у королевы и её детей, но они не приходились им родственниками. Считалось, что в незапамятные времена у них был общий предок, теперь, однако, многие думали, что это только миф. Такие гордые и не по-человечески спокойные. Уверенность и властность окружала их, придворные чувствовали это, даже находясь за сотню метров. В золотые глаза боялись смотреть, зная о том, что таится в этих, как можно было наивно решить, людях. Мощь, которая могла бы погубить всё живое вокруг, стоит лишь отдать приказ…
Все они были в расцвете лет. Одни выглядели чуть за тридцать, другие казались совсем юными. Самый старший стоял рядом с Сиеной и что-то спокойно ей говорил, немигающим взглядом обводя зал. Казалось, он и стены видел насквозь. Агата не была уверена, что эти существа и в самом деле не обладают такой способностью, но точно знала одно: он не выпускает её из вида. Не считая глаз, в мужчине и не было ничего особенного. Так, скромно одетый, похожий на обычного чиновника, выделяясь разве что ростом и смуглостью. В отличии от своих собратьев, старел он как-то быстро и очевидно. Морщины, чуть заметная седина на висках. От этого массивное лицо казалось ещё более жёстким.
— Видишь, Нердал, года идут, а моя дочь не становится пунктуальней, — заметила мимоходом Сиена, переводя дух от общения с послом в диковинной одежде. — Ей самое место у фьёлов, а не здесь. Они поклоняются не времени, а цветам.
Он усмехался. Как бы не относились к принцессе люди, больше никто не смел смотреть на неё как на диковинную зверушку, не ведающую хороших манер. Которая не отличилась ни умом, ни хоть чем-нибудь примечательным.
Рядом с Нердалом стоял молодой человек лет двадцати семи или около того. В его лице читался какой-то опасный задор, словно в любую секунду он подожжёт дворец забавы ради. Сногсшибательно красив, но что-то слишком бледен. Он тоже наблюдал за Агатой, но если Нердал насмехался над ней со скрытой неприязнью, то этот — с разочарованием.
 
Звуки отдалённого гула проникли в помещение с террасы. Достигли ушей принцессы, потянулись к сердцу и ухватили его холодными, жадными лапками. Она сглотнула. У подножия горы стояла толпа, ждущая их появления — их всех. Агата любила праздники, любила показываться перед сотнями, тысячами незнакомых ей лиц. Они казались ей родными, хотя не было возможности разглядеть даже одно. Выполняя некоторые обязанности наследницы, она чувствовала себя в своей тарелке и откровенно получала удовольствие от возможности покрасоваться. Но нынешнее торжество предполагало нечто необычное, и приходилось прятать запотевшие ладони. Странно, что лишь ей предстоящее внушало ужас, в то время как даже мелюзга — её младшие сёстры — видели в этом долгожданное развлечение.
— Раз все уже в сборе, пора начинать.
Королева придирчиво осмотрела детей, кивнула и круто повернула в сторону террасы. Король, мелюзга и Пьер с Агатой пошли следом. Пятеро облачённых в чёрное фигур последовали за ними, а у принцессы ноги стали ватными. Дьявол, — думала она, — лучше уж геометрия.
За ними выдвинулись советники, потом стражники, а после — все остальные, томящиеся в тронном зале.
Ударил колокол. Солнце ослепило глаза, заставив на секунду поморщиться. На мозаичной площадке толпились люди, важные персоны занимали места, откуда открывался лучший вид. Слуги на задних рядах с любопытством разглядывали вновь прибывших. Таинственные гости приковывали всеобщее внимание. Оставаясь к этому совершенно безразличными, они размашистыми шагами достигли середины залитой светом площадки. Обогнав, при этом, тех, кто шёл впереди. Сделали они это красиво и синхронно, так что никто и не задумался о том, какое это нарушение этикета.
Королевская семья двигалась чинно и медленно. Настолько медленно, что Агата устала даже бояться и принялась рассматривать толпу. Как много народу, прямо-таки придворный фарш! Девочка цепко выхватывала знакомые лица. Вот добрый Гектор удрал со своего поста — он имел право оставить помощника на пару минут одного. Наверное, тому обидно: всем ведь хочется посмотреть легендарный полёт. А вот Мадлен: девочка её возраста, с которой принцессе не разрешают общаться. Мадлен, с позволения сказать, незаконнорождённая дочь одного из баронов. Она носила богатые платья, но служила на кухне. Такая упрямая и неизменно спокойная, не похожая на законных наследников графов или герцогов. Агате очень хотелось завести с ней дружбу, но она и сама видела, что это неумно и неуместно.
Принцессу кто-то грубо ущипнул за локоть. Это был брат. Ему не понравилось, что сестра нашла что-то интересное в толпе, а ему приходится томиться в ожидании. Наконец, семейство добралось до своих главных гостей и немного обогнало их.
Пять черноволосых людей тоже заскучали. Они подались вперёд. Существовал определённый порядок, в котором они становились, каждый сопровождал кого-то из Астор. Нердал остановился подле королевы, которая совершенно не обращала внимания на его глаза людоеда. Оба словно истуканы, они стоили друг друга. Двое самых юных, почти приветливых на вид парней притормозили возле Алесты и Авроры и подмигнули. Младшие сёстры покосились на них, но улыбнулись. Пьер показал подошедшей к нему черноволосой девушке все двадцать четыре зуба, и она ответила таким же оскалом. Только её зубы больше, да поострее.
Много веков назад случились события, которые связали всех их друг с другом некой невидимой нитью. Кто только придумал это дурацкое слово? И вообще не похоже на нить, скорей уж паутина… А в целом, принцессе казалось, что у неё с её спутником нет ничего общего — кроме, разве что, взаимного желания поскорей расстаться. Молодой мужчина беспечно глядел в сторону ревущей внизу толпы, нервирующая хитрость в его газах никуда не делась. Вдруг он повернулся к Агате и, глядя сверху вниз, задал вопрос, худший из возможных.
 
— Ты что, боишься высоты?