Солнечная ртуть (СИ)
Подняв раскиданные грабителями деревянные фигурки, вышедшие из-под лёгкой руки Алонсо, дракон поставил их рядом на столе, а одну — самую маленькую, размером с ладонь, сунул в карман. Это была недоделанная фигурка крылатого змея.
Выйдя на улицу, Эрид закрыл дверь и отошёл метра на два. Рыбак срубил хижину из сосны, но использовал также и дуб. Хорошая древесина. В самый раз для пожара.
На смену облика потребовалась доля секунды. Не мешкая, дракон выпустил из пасти электрический разряд, и фиолетовая молния ударила в центр крыши. Вспыхнул огонь, и в скором времени поглотил весь дом, вместе с удивительными зверями, вырезанными из дерева кривым рыбацким ножом.
Вместе с Алонсо.
Вокруг лачуги не росло ни деревьев, ни травы — одна только вытоптанная земля. Погода стояла безветренная, так что пламя не перекинулось на всю округу. Оборотень не мог наверняка сказать, думал ли он, что случится, если огонь всё же охватит лес. Эрид действовал, пребывая в странном состоянии, и все чувства его отупели. В голове дракона сложился простой план на ближайшие время, которого он и придерживался.
Найти. Стереть в порошок. Удары сердца были равномерными и необыкновенно глухими. Эрид неоднократно испытывал и боль, и гнев, и обиду, но никогда ещё не сталкивался с самой жестокой из потерь.
Чёрные кожистые крылья подняли его над верхушками деревьев, но запах гари доходил даже сюда. На опалённой поляне уже не осталось ни углей, ни костей, и стихи все звуки. Все живые существа, обитающие неподалёку, притихли, но тут, наверху, снова голосили птицы, стрекотали стрекозы. Здесь и во всём лесу кипела жизнь, тысячи маленьких сердец бились и заставляли своих обладателей двигаться, шуметь, бороться. А единственный друг оборотня тем временем сгорал в фиолетовом пламени.
Эрид мог целый день летать над соснами и пихтами, пытаясь выследить людей. Одного или нескольких — это не имело значения. Но времени терять не хотелось, ублюдки могли уже слишком далеко уйти. О! Он бы всё равно нашёл их, ведь драконы прирождённые охотники! Но чем раньше это случится, тем справедливее будет по отношению к Алонсо.
Оборотень испустил страшный крик. Рёв, какого не могло издать ни одно другое существо на земле, разнёсся на несколько миль. Умолкли птицы, замерли животные, и казалось, даже деревья перестали расти и дышать. Крик был полон горечи и злости, но вместе с тем оставался холодным и потусторонним. Тишина, воцарившаяся в лесу, наглядно демонстрировала, в какое оцепенение впала природа. Дракон не был её частью: он пришёл в этот мир под действием колдовства. Так что не удивительно, что стоило ему заявить о себе так громогласно — как даже само время замерло.
Время, которое так ненавидел Алонсо. Зря Эрид тогда над ним смеялся.
Тишина торжествовала. Острый слух улавливал скованное дыхание всех тварей, населяющих лес, а также их сердцебиение. И где-то на севере, на много километров отсюда, трусливо колотились два чужих, не принадлежащих этому месту сердца. Эрид чувствовал, как паника нарастает в них, чуял злость на самих себя. Ведь лачуге не оказалось сокровищ, и старика убили зазря.
Как охотники, заслышав зов трубы, устремляются вперёд, чтобы загнать животное, так и дракон ринулся на встречу людям — самым подлым из тварей. Трубный глас манит и дразнит охотников. Он кажется им музыкой более сладкой, чем "аллилуйя" в королевской молельне. Для Эрида звук трепещущих сердец был маяком, отметкой на карте.
Найти. Истребить. А дальше всё равно.
Никогда не трогал он людей. Если тронет сейчас, то перешагнёт определённую черту, за которой невозможна спокойная жизнь. Кому-то удаётся убивать и спать со спокойной совестью. Эрид верил, что к нему это не относится. Отомсти — и до конца своих дней будешь помнить, что сделал и содрогаться, каким бы справедливым не казался этот поступок.
Много раз Алонсо убеждал Эрида наладить отношения с торитт. Но что за дружба между девочкой и убийцей? Это придворные могут травить друг друга и улыбаться потом на пирах. У дракона так не получится.
Увидев крестьян, пытавшихся укрыться в тени деревьев, оборотень начал снижаться. Покрытая чешуёй туша гулко опустилась на землю, и два молодых, меньше тридцати лет парня, страшно побелели.
Часть пути они проехали на железной многоножке. Такую машину часто использовали для передвижения по трудным дорогам. Мерзкий механизм громко шумел и чадил как паровоз. Мальчишки понимали, что по скорости он не сможет сравняться с драконом, зато привлечёт его внимание. И бросились бежать на своих двух. Думали — это поможет им спастись.
На рукав одного из них прицепился клочок бечёвки, которая повсюду валялась у Алонсо — он штопал ею сети. Теперь от старика, как и от дома, осталась только зола и деревянная фигурка в кармане. А бечёвка — вот она, пожалуйста. На рукаве убийцы.
Эрид заревел как голодный медведь. Постепенно рёв перешёл в утробный, тихий рык, и лица парней совсем посерели. Они поняли, что дело плохо, и больше не пыталась бежать. Наверное, слышали, как дракон мимоходом разрушил многоножку, эту гордость машиностроения, которую они наверняка тоже украли.
Один дрожал, второй был в тихой ярости. Он боялся и люто ненавидел крылатого монстра.
Что могло быть проще, чем убить их? Эрид не знал, в каком облике это следует сделать. Его наполняла вполне человеческая жажда мести, а пребывал он в звериной шкуре. Две стороны одной сущности охватывала холодная ярость. И обе требовали крови.
Того, который боялся сильнее, окутал фиолетовый дым. Эрид специально не стал посылать мощный заряд. Волосы парня встали дыбом, а сам он упал. Но тут же попытался подняться. Он предпринимал эти попытки с завидным упорством, и оборотень отметил про себя, что ему это совсем не по душе: выродки не должны быть упрямы и непослушны на пороге смерти, им следует скулить и ползать. Дракон сменил облик и протянул руку. Ничего не понимая, крестьянин машинально схватился за неё, позволяя вздёрнуть себя на ноги. Эрид усмехнулся.
Человечек напротив что-то проблеял. Эрид не слушал. В одну секунду он снова превратился в дракона, и небрежно махнул лапой. Крестьянина впечатало в сосну. Людское сердце заколотилось как бешенное, обозначая мишень для следующей атаки. Может быть, этот глупый деревенский выскочка был уже без сознания, когда копьеобразная конечность пронзила насквозь его грудь. Эрид рывком выдернул хвост из дерева, и посмотрел на то, что облепило чешую. Кусок коры, кровавые ошмётки. Дракону вдруг показалось, что это и есть то самое сердце, только что готовое выпрыгнуть наружу. С помощью Эрида так оно и сделало.
Тело сползло вниз и распласталось на корнях, вздыбившихся над землёй. Будто измождённый дорогой путник без сил упал и заснул крепким сном. Эта смерть была, пожалуй, слишком быстрой.
Второй крестьянин беззвучно наблюдал за гибелью товарища. Его лицо выглядело озлобленным и перепуганным, однако недостаточно. По всему его виду было ясно, кому в голову пришла мысль ограбить старика. Этот простолюдин более крепкий и решительный. Способный отнять чью-либо жизнь без причины и сомнений. Он не заслуживал такого милосердия, как лёгкая гибель.
В очередной раз Эрид сменил облик. Обоим его личинам надлежало участвовать в расправе. И эта — кровожаднее первой.
Крестьянин этого не знал. Ободрившись тем, что теперь перед ним человек, он приготовился давать отпор. По людским меркам оборотень был сложен атлетически, но не так, как его коренастый, выросший среди полей противник. Вот уж настоящий боец: в обычной ситуации он смог бы одолеть Эрида.
На его горе, Эрид был чудовищем.
Когда драконы только появились на земле, им поклонялись как богам. Чуть позже их разжаловали до ручных монстров королевской семьи. Непокорных, непредсказуемых, опасных, и немного не в себе. Жили они между землёй и небом, не имея ни богатств, ни владений, но господствуя над целым миром. И никто не смел бросать им вызов.
Парень плохо знал легенды. Он бросился вперёд.