Водопад одержимости (ЛП)

И он собирался столкнуть ее. Я видел его лицо, и ненависть в его выражении была неоспоримой.
Он привел ее сюда, чтобы убить. Может, попытаться представить это как самоубийство.
К черту.
Они разговаривали, но я не слышал, о чем они говорили. Макс нюхал воздух, и я подумал, не уловил ли он мой запах.
Мой взгляд постоянно возвращался к обрыву. Я знал, что там внизу. Чертова уйма мокрых камней. Я уже дюжину раз чуть не упал, когда мы с братьями…
Не раздумывая, я свернул в сторону от реки, перебегая от дерева к дереву и не сводя глаз с Хейдена, чтобы убедиться, что он меня не видит. Мне не хотелось выпускать Одри из виду даже на несколько минут, но другого выхода не было. Я не мог добраться до нее отсюда.
А это означало, что нужно было подняться по скале.
Я уже делал это раньше, поэтому точно знал, насколько это опасно. У меня больше не было возможности быть идиотом-подростком с отсутствием чувства самосохранения. Я также не мог не торопиться. Мне придется взбираться по этой гребаной скале максимально быстро.
Что я буду делать, когда доберусь до вершины? Я не загадывал так далеко вперед. Я придумывал решения на ходу. Я не был каким-то героем боевиков, который схватит ее за запястье, когда она перевалится через край, и спасет от падения. Если бы дело зашло так далеко, мы бы оба упали.
Поэтому я должен был убедиться, что у него не будет возможности толкнуть ее.
К счастью, я знал маршрут, и он был недалеко от меня. Тропа оказалась такой же крутой, как я помнил. Я уперся пятками в сухую землю, но соскользнул вниз, роняя камни и поднимая пыль. Я не хотел забираться на самый верх. Только туда, где я смогу подняться за спиной Хейдена.
Я не думал об опасности и о том, как будет выглядеть моя голова, если я упаду. Я повернулся лицом к обрыву, нашел точку опоры, ухватился одной рукой за небольшой выступ скалы и начал карабкаться вверх.
В брызгах водопада сверкала радуга. Камни были мокрыми и скользкими, руки соскальзывали. Мой брат Риз чуть не упал как раз в том месте, где находился я. Не в глубокий бассейн, в который мы обычно ныряли, а на смертельно опасные камни подо мной.
Это было странное воспоминание в этот момент.
Когда я был подростком, мое тело было более гибким и проворным, но сейчас мною двигала решимость. Я карабкался так быстро, как только мог, но при этом следил за тем, чтобы мои ноги были устойчивы, прежде чем перенести вес. Мне казалось, что я делаю это мучительно медленно, но я на самом деле прошло всего несколько минут.
Наконец я подобрался достаточно близко к краю, чтобы услышать их голоса сквозь шум воды. По крайней мере, голос Хейдена. Возможно, Одри тоже что-то говорила, но разобрать было трудно.
Моя левая нога соскользнула с мокрого камня. Я втянул воздух и удержался, пальцы и предплечья болели от усилий. Каким-то чудом правая нога осталась на месте, и я осторожно нащупал другой выступ.
Вопреки здравому смыслу я посмотрел вниз.
Плохая идея.
Я был высоко. Жутко высоко, а безопасный бассейн находился далеко справа от меня. Если я упаду отсюда, то стану гамбургером.
Как и Одри, если он ее толкнет вниз.
Решимость сожгла весь страх. Одри была моей, и я сделаю все, что потребуется, чтобы защитить ее. Если я умру, спасая ее, пусть будет так. Но этого ублюдка я заберу с собой.
ГЛАВА 41
Одри
Столкнувшись с суровой возможностью своей смерти, я оказалась совершенно к этому не готова. Я боялась. Боялась до боли в животе. Но все это было слишком сюрреалистично. Убийственный взгляд Хейдена не мог быть реальным. Этого не может быть на самом деле.
Но это происходило.
— Ты должна была вернуться, не так ли? — сказал он, его тон был наполнен ядом. — Ты не могла просто исчезнуть и остаться в прошлом. Ты должна была стать той неудачницей, какой я всегда тебя считал.
Я открыла рот, чтобы ответить, но он продолжал говорить, его голос повышался с каждым словом.
— Со мной все было в порядке. Я был нормальным, просто жил своей жизнью. Мне не нужно было быть большой рыбой в пруду любого размера. Я не был тобой, мне не нужно было, чтобы люди меня обожали. У меня была хорошая работа и достойная жизнь, и я никогда не вспоминал о тебе. Ты уехала, и словно вся тяжесть мира свалилась с моих плеч. Я наконец-то смог дышать. Тебя вообще не существовало для меня.
 
От его ярости у меня заколотилось сердце.
— Я уехал из Пайнкреста, чтобы не видеть донора спермы и твою сучью мать, и все было хорошо. Ты знаешь, что я сделал, когда он умер?
Я покачала головой.
— Ничего. Я не праздновал и уж точно не скорбел. Я просто ходил на работу, потому что для меня это, блядь, не имело никакого значения.
— Похоже, теперь это имеет для тебя значение.
— Потому что тебе следовало держаться подальше. Я ни в чем не виноват. Если бы ты просто держалась подальше, как и должна была, мне бы не пришлось делать все это. Его глаза становились все более дикими с каждой секундой. — Я был нормальным парнем до того, как ты вернулась. Я никому не причинял вреда. И никогда бы не причинил. Ты вернулась и заставила меня сделать это.
— Я не заставляла тебя ничего делать.
— Нет, заставила. Он отступил назад, ближе к краю. — Не знаю, как ты это сделала, но ты сломала меня. Ты высвободил тьму, которая всегда была внутри меня. Кстати, это донор спермы наградил меня ей. Так что он тоже виноват. Но она так и осталась бы дремлющей, если бы ты не вернулась.
— Я не знала, кто ты, Хейден. Я ничего не знала.
— Не притворяйся, что тебе было бы не все равно.
— Ты не понимаешь. Я всегда хотел иметь брата…
— Не называй меня так! — Из его рта вылетела слюна. — Не произноси это слово, мать твою. Я. Тебе. Не. Брат.
Макс испуганно заскулил. Хейден сделал еще один шаг назад.
Какая-то часть меня хотела сказать ему, что я никогда не была золотым ребенком нашего отца. Что все, что он видел, было лишь показухой. Он не бросал камни в дом счастливой, идеальной семьи. Мы тоже были сломлены, только по-другому.
Но я чувствовала, что это не то, что он хочет услышать. И в любом случае он мне не поверит.
— Мне жаль, что с тобой случилось, и мне жаль, что он так с тобой обошелся. Это неправильно.
— Уже поздно. Что сделано, то сделано.
— Не мог бы ты отойти от края? Я не хочу, чтобы ты упал.
— О, нет. Это не то, что здесь произойдет. — Его губы скривились в жестокой улыбке. — Я не собираюсь закончить жизнь в роли жалкого ублюдка, сына продажного политика, который бросается с обрыва, потому что не может больше жить. Мы здесь не потому, что я самоубийца.
Я тяжело сглотнула. Я уже знала ответ, но все равно спросила. — Тогда почему мы здесь?
— Я долго и упорно думал об этом, и хочу, чтобы ты знала. Мне нравилась моя жизнь до твоего появления. Я наконец-то обрел покой. Я просто хочу вернуть свою жизнь.
— У тебя есть своя жизнь. Она не имеет ко мне никакого отношения.
Он покачал головой, почти печально. — Нет, имеет. Раньше я все контролировал, но сейчас нет, и не смогу, если ты будешь здесь. Я думал, что будет достаточно, чтобы ты уехала, но это оставляет возможность для того, чтобы ты вернулась снова. Кроме того, я достаточно умен, чтобы понять, что не хочу вступать в схватку с тем горцем, с которым ты трахалась.
Джосайя. Его имя пронеслось у меня в голове, почти как молитва. Слезы навернулись мне на глаза при мысли о том, что я тоже могу его оставить. Не было никаких сомнений в том, что Хейден хочет моей смерти, и боль, которую испытает Джосайя, казалась ужаснее, чем то, что меня убьют.
— Он оказал мне большую услугу, оставив тебя сегодня одну. Я думал, что мне придется ждать этой возможности дольше. И если ты сомневаешься, переживешь ли ты падение, то уверяю тебя, нет. На дне одни камни. Его губы снова скривились. — Я проверял это.
Я не хотела знать, какое бедное существо или существа он сбросил с обрыва.
Смогу ли я убежать от него? Я была в шлепанцах и, возможно, со сломанным пальцем на ноге. Он был выше меня и, несомненно, быстрее. И не столкнет ли он Макса с края, если я побегу?