Водопад одержимости (ЛП)

Но это был не Пайнкрест. Люди здесь не знали Одри Янг, дочь Дэррила и Патрис, и не беспокоились о ней. Я была просто Одри, новенькая, работающая в газете.
К тому же сегодня у меня было назначено свидание с Джосайей Хейвеном. Этого было достаточно, чтобы прогнать тревожное чувство, пытавшееся поселиться во мне.
5 июля
Ненавижу видеть ее счастливой.
Ненавижу.
Когда я вижу ее, у меня все внутри переворачивается от злости, но, когда она счастлива, мне становится еще хуже. Она всегда счастлива. Всегда с этой гребаной улыбкой. Потому что, несмотря ни на что, ее жизнь прекрасна. Идеальна.
Всегда лучше, чем моя.
Может, мне не стоило делать эти фотографии. Но теперь, когда они у меня есть, я не могу перестать смотреть на них. Она стоит на цыпочках, тянется вверх, чтобы поцеловать этого волосатого горца-неандертальца. Я не знаю, что она в нем нашла, да мне и не важно.
Я просто ненавижу видеть ее такой чертовски счастливой.
Я должен что-то с этим сделать. Она приехала сюда. Это она вернулась. До этого все было хорошо. Я не хочу, чтобы она осталась здесь. Не могу ее выносить.
Я должен заставить ее уехать. Она должна уехать.
ГЛАВА 21
Джосайя
Я не нервничал.
Такой парень, как я, не нервничает перед свиданием. У меня их было множество. Может быть, прошло какое-то время, но это было по собственному желанию, а не из-за отсутствия возможности. Черт, тетя Луиза постоянно пыталась устроить мне свидания.
Но когда я подъехал к дому Одри, я почувствовал какое-то волнение внутри. Кайф, как от рюмки хорошей текилы. Мне это даже понравилось.
Я вышел из машины и подошел к ее входной двери. Макс стоял, положив передние лапы на подоконник, и вилял лохматым хвостом, как сумасшедший.
— Скажи маме, что я здесь, хорошо?
Я не знал, почему разговариваю с ее собакой через окно. Может быть, она передавала мне свой опыт; она все время с ним разговаривала. Я постучал, и Макс на несколько секунд исчез, а затем снова появился в окне, еще быстрее виляя хвостом.
Дверь открылась, и в ней появилась Одри, одетая в зеленую футболку, черные велосипедные шорты и туристические ботинки. Ее волосы были собраны в хвост, а через руку была перекинута куртка.
— Это подойдет? — Она жестом указала на свою одежду.
Мне было совершенно неинтересно устраивать обычное свидание за ужином. Поэтому я сказал ей, чтобы она оделась для прогулки на природе, и, если она не возражает, мы отправимся в поход.
— Идеально. — Я оглядел ее с ног до головы, оценивая, как велосипедные шорты подчеркивают ее изгибы и сексуальные ноги. — Это не сложный поход, но, надеюсь, эти ботинки не новые?
— О, нет, они у меня уже давно.
— Хорошо. Я бы не хотел, чтобы у тебя появились мозоли и мне пришлось тащить тебя на спине.
Она улыбнулась, и мой кайф усилился. — Да ладно, прокатить меня на спине по крутому склону было так весело.
— Особенно рядом с вонючей собакой.
— Это был не лучший наш вечер. Но не волнуйся, мои ботинки уже разношены. Носить меня на спине не придется.
— Хорошо. — Я взглянул на собаку. — Готов, Макс?
— Макс тоже пойдет?
— Он любит ходить в походы?
— Да, он любит.
— Ты хочешь взять его с собой?
— Ну, да.
— Тогда он идет.
Я не понимал, почему она смотрит на меня с восторгом в глазах, как будто я только что сделал что-то удивительное. Мы собирались на пешую прогулку. Конечно, ее собака может пойти с нами.
Кроме того, он мне даже нравился.
Мы уселись в мой грузовик. На заднем сидении было достаточно места для Макса, но он умудрился просунуть между нами половину своего тела, встав передними лапами на центральную консоль. Должен признать, что его счастье было заразительным. Он просто излучал радость, будто не мог представить себе ничего лучшего в жизни, чем прокатиться на грузовике с мамой. И со мной, конечно, но я решил, что его собачье счастье в основном связано с поездкой.
Мы выехали на проселочную дорогу, которая вела к дальнему концу озера Тиликум. Одри наблюдала за проплывающими мимо пейзажами с неосознанной улыбкой на лице. А виды были красивыми. Сосны перемежались с полевыми цветами, цветущими там, где на землю попадало достаточно солнца, а высокие травы были еще зелеными после весеннего таяния снега и дождей.
 
Грунтовая дорога закончилась на небольшой поляне, где было достаточно места, чтобы развернуться. Я припарковался, заглушил машину и потянулся за рюкзаком.
Я посмотрел на ее голые ноги. В этих сексуальных шортиках было видно более, чем достаточно. — Подожди. Тебе понадобится спрей от насекомых.
— О. Хорошая идея, спасибо.
Я дал ей спрей, и мы вышли. Максу не терпелось исследовать окрестности, но, к его чести, он оставался рядом. Она побрызгала свои руки и ноги, а я — только руки. На мне были длинные брюки, но руки были открыты, и я не хотел беспокоиться о кусачих насекомых, которые могли испортить наш приятный вечер.
— Готова? — спросил я, надевая рюкзак.
— Да. Куда мы идем?
Я указал на тропу. — В том направлении. Туда и обратно, всего около мили10.
— А что в конце?
— Увидишь.
Она снова улыбнулась. Черт, мне нравилось вызывать ее улыбку. Все ее лицо сияло.
— Ладно, тогда веди.
Мы начали спускаться по тропе. Она была достаточно широкой, чтобы идти бок о бок, и я был рад, что мы с братьями сделали все, чтобы она оставалась такой. Конечно, учитывая, что мы все еще были кучкой одиноких парней, я знал, что не единственный, кто водит сюда девушек на свидания. Особенно с учетом впечатляющего вида в конце тропы.
— Как ты узнал об этой тропе? — спросила она. — Я не видела никаких указателей.
— Их нет. Это частная собственность.
— Мы можем здесь находиться?
— Да, это собственность моей семьи.
— Вау. Это удивительно.
— Здесь красиво. Вообще-то, если подняться на холм за твоим домом и идти дальше, то ты выйдешь где-то там. — Я неопределенно указал в сторону туристической тропы, которая шла вдоль реки.
— Здесь кто-нибудь живет?
— Нет. Мы унаследовали большой кусок земли около шести лет назад. Мы продали большую часть, но оставили себе этот участок. Так мы с папой начали свой бизнес.
— Это так здорово, что ты работаешь с отцом. Должно быть, у вас с ним хорошие отношения.
— Он хороший человек.
— А как насчет твоей мамы? Какая она?
— Она замечательная. Формально Марлин — моя мачеха, но я думаю о ней как о своей маме.
— Она долгое время с твоим отцом?
— Да, я был совсем маленьким, когда они сошлись.
— Ничего, если я спрошу, что случилось с твоей биологической мамой?
Я замолчал на мгновение, пока мы продолжали идти по тропинке, размышляя, как ответить. И хочу ли я отвечать.
— Она просто ушла.
— О, мне очень жаль. Ты поддерживал с ней связь?
— Нет.
— Наверное, это тяжело.
Я поправил лямку рюкзака. — Она сделала свой выбор, и это были не мы. Я мало что мог с этим поделать. А моя мама, Марлин, всегда относилась к нам как к своим собственным детям. Так что у меня была самая настоящая мама.
— Твоя мама, Марлин, я имею в виду, должна быть потрясающей.
— Да, это так. А что насчет тебя? Какие у тебя родители?
— Моя мама… не знаю. Она немного напряженная. Мой отец принимал активное участие в местной политике, поэтому она всегда была в центре внимания вместе с ним. Я не могу понять, любит ли она это внимание или просто так привыкла к нему, что не знает, как можно жить по-другому. А мой отец умер пару лет назад. У него были постоянные проблемы со здоровьем, и он совсем не заботился о себе, так что это не было большим шоком.
— Жаль это слышать.
— Спасибо. Мне неприятно это признавать, но я не была опустошена или что-то в этом роде. Мне было грустно, но больше из-за мамы, чем из-за себя. С отцом было нелегко жить. Я бы хотела, чтобы отношения с ним были лучше, но я как будто едва знала его. На людях он был парнем, которого все любили. А дома он был совсем другим. Наедине он никогда не уделял мне внимания, понимаешь? Я была полезна для его репутации, поэтому перед другими людьми он притворялся очень заботливым отцом. Но наедине он в основном хотел, чтобы я его не беспокоила.