Малышка, пойдем со мной...

Немного погодя он оставил их одних; мать лежала на диване, а Пол Мартин восседал рядом.
Зрелище, достойное кисти художника.
Джеспер Коупс и его друзья продолжали поиски Киры. Для них это было своего рода задание, а Джеспер считал делом чести помочь отыскать сестру Жанетты.
Сиппи и его команда также прилагали усилия в этом направлении, а вскоре и другие приятели Джон-Джона присоединились к поискам. Полиция была довольна этим, выделив каждому квадрат поиска, и впервые они поступали так, как она им велит.
Средствам массовой информации это тоже нравилось. Темнокожие и скинхеды, действующие совместно, давали прекрасную тему для репортажей: все противоречия отброшены в сторону — надо искать ребенка. За короткое время Кира Бруер сделала больше для урегулирования расовых конфликтов на местном уровне, чем иное правительство за долгие годы.
Но теперь почти все понимали, что ищут уже не живую, целую и невредимую девочку, а ее тело.
Но об этом все предпочитали молчать.
Когда Сиппи во время прочесывания парка Виктории закурил сигарету с марихуаной, полиция не обратила на это внимания. Все трудились во имя общей цели. Остальное значения не имело.
Когда тревожная новость охватила всю округу, пабы опустели. А к квартире Джоани люди приносили цветы с выражением надежды на благоприятный исход. Но время шло, не оставляя никаких шансов, что было самым тяжелым для всех, кого это касалось.
Мать Ли Роу была крупной, рано поседевшей женщиной. Она не выпускала изо рта сигареты. Услышав стук в дверь, она подумала, что это дети. Вокруг живут одни ублюдки, поставившие цель изводить округу. Единственным развлечением в этих местах было имбирное пиво, сбивающее с ног.
Она открыла дверь, даже не потрудившись запахнуть короткий черный халат с кружевами. Визит незнакомых людей ее отнюдь не обеспокоил, хотя стрелки часов приближались к двенадцати ночи.
— Что надо?
Ее лицо было суровым, не располагавшим к долгой беседе.
Эрл красноречиво взглянул на Джон-Джона.
— Ну, по линии общественности или как?
Она перекатила сигарету в другую сторону рта.
— Вы Мэнди Костнер?
Она посмотрела на Джон-Джона, как будто перед ней крыса, случайно оказавшаяся у ее дверей.
— Кому это понадобилось знать?
Джон-Джон привык иметь дело и не с такими типами. Втолкнув женщину в коридор, он прорычал:
— Мне понадобилось!
Эрл прошел вслед за ним, посмеиваясь про себя.
— Эй, ребята, полегче! У меня денег нет!
Она попыталась вытолкнуть их за дверь. Джон-Джон догадался, что их, очевидно, приняли за рэкетиров, выбивающих просроченные долги.
— Мы здесь не из-за денег. Нам бы хотелось знать, где ваша дочь…
— Что?! — Лицо ее сразу напряглось. — Зачем она вам? Вы от Хералда? Если да, то я вам ничего не скажу.
В этот момент в узкую прихожую из комнаты вышел крупный мужчина. Живот у него был таким огромным, что не умещался в штанах.
— Что здесь происходит?
Джон-Джону это стало надоедать.
— Эрл, закрой эту чертову дверь. А ты… — он указал на женщину, — заткнись наконец и иди на кухню, я же послушаю, что скажет этот толстяк.
Пара тупо взирала на него, пока Эрл не прикрикнул:
— Делайте, что говорят. Он не настроен шутить.
— Вы врываетесь в мой дом и начинаете командовать здесь…
Толстяк был рассержен, Эрл и Джон-Джон понимали его. Но они и так уже потеряли много времени.
Джон-Джон втолкнул обоих в комнату. Эрл, повернув ключ во входной двери, вытащил его и положил в карман. Теперь эти двое у них в руках, а разговорить их они сумеют.
Джон-Джон тяжело вздохнул.
— Я пришел сюда не от Хералда, но мне нужна ваша дочь.
Костнеры переглянулись.
— Это правда?
Голос стал ровным, страха как не бывало. Она неспешно зажгла новую сигарету, втянула дым и только потом заговорила:
— Хералд прямо изводил ее. Он избивал ее до полусмерти и наслаждался этим. Бедной девочке пришлось многое пережить… — Она снова затянулась. — Мне все равно, что вы вооружены и можете убить меня. Но я вам ничего не скажу. Так что зря теряете время.
 
Это было ее последнее слово.
Мужчина сел в кресло у камина. В отличие от жены он выглядел испуганным.
— Она права: наша дочь достаточно натерпелась от него, когда он был на свободе. Мы ничего о ней не скажем, делайте, что хотите.
— Клянусь, я не знаю даже, кто такой Хералд, — сказал Джон-Джон.
— Зачем же вы тогда пришли? — В глазах мужчины промелькнул интерес.
— Мою сестру зовут Кира Бруер. Она… Она пропала.
Он увидел, как супруги обменялись взглядами.
— Да, но какое отношение это имеет к нам?
Это сказала Мэнди, ее голос стал приветливее.
Джон-Джон, глубоко вздохнув, объяснил:
— Насколько я знаю, некий тип домогался вашей внучки Кэтлин. Зовут его Малыш Томми Томпсон, он присматривал за моей сестрой.
— Поставь-ка чаю, Мэнди! — гаркнул мужчина.
Она молча вышла из комнаты. Эрл последовал за ней: мало ли что учудит эта штучка…
— Вы можете сказать что-нибудь по этому поводу?
Джон-Джон терпеливо ждал, пока мужчина решится на откровенность. Он понимал его. Он слышал о Хералде Роу: тот был страшным человеком. Но все это начинало его раздражать.
— Кэтлин было девять, когда это произошло. Она ходила к нему с другими детьми. Ли тогда спуталась с его отцом, хотя мне до сих пор непонятно, что же такого она нашла в нем, — Джозеф такой же старик, как и я! Но, думаю, после Хералда любой покажется Джеймсом Бондом. Сказать по правде, Хералд — редкая сволочь. Сломал ей нос и руку, обвинял ее во всем, ревнивый ублюдок. Но когда его упекли в тюрьму, лучше не стало! К Ли приходили его друзья — в любое время суток. Тебе ведь известен порядок: если муж отбывает срок, жену берут под опеку хочет она того или нет.
Джон-Джон кивнул.
— Насколько я понял, у Джозефа водились деньжата, и Ли знала об этом. Она, наверное, хотела связать с ним свою жизнь. Затем они поругались, не спрашивай, почему, и тогда-то всплыла ситуация с Кэтлин. Как ты понимаешь, я тогда здорово всыпал старику. Что же касается Ли, то она получила работу и уехала. Томпсонам тоже пришлось уехать — оставаться было опасно.
— Но кого же, собственно говоря, обвинили в разврате: Джозефа или Томми?
— Сначала Джозефа, а затем Томми, насколько я понимаю, они оба замешаны в этом. Пара подонков, по-другому и не скажешь! А этот придурок, заплывший жиром? В куколки играет! Наверняка у него поехала крыша. — Для большей выразительности мужчина покрутил у виска. — До правды мы так и не докопались. Ли не особенно распространялась. Вполне естественно, если вдуматься. Кто захочет говорить о том, что твой ребенок стал жертвой педофила?
— А где она сейчас?
Мужчина ухмыльнулся.
— Извини, сынок, но я все равно не скажу. Она теперь отдыхает от своего муженька, и я не хочу давать ему шанс отыскать ее. Он убьет ее — либо сам, либо наймет киллера. Извини.
Джон-Джон не возражал: он так же защищал бы свою сестру.
Мэнди вернулась с чаем. На лице ее сияла улыбка: они с Эрлом, похоже, нашли общий язык.
— А что за деньжата водились у Джозефа?
Джон-Джон подумал: может, старик занимается детской порнографией?
— Что за деньжата, не знаю. Но он дал нашей Ли откупные, чтобы она не обращалась в полицию, и я посоветовал ей взять их. «Бери, девочка, и кончай со всем этим», — сказал я. Она так и сделала. Правильно или нет, но деньги взяла.
Эрлу это показалось логичным, но Джон-Джон с трудом удержался от гнева.
— Но если он — педофил, она обязана была сообщить об этом фараонам! Моя сестра пропала, возможно, ее нет в живых, а все потому, что ваша дочь прикрыла педофила. Она позволила ему уйти!
— Ну, ты не знаешь Хералда, — без тени раскаяния в голосе заявила Мэнди. — Когда Джозеф предложил ей деньги, она восприняла это как дар небес. Она нуждалась в деньгах, чтобы раз и навсегда отделаться от мужа.