В паутине вечности (СИ)

Завидев свободное место в трёх кварталах от гостиницы, я припарковалась, решив не привлекать излишнего внимания к своему средству передвижения. Роберт неотрывно следил за каждым моим шагом. Мне очень хотелось его внимания, но довольствоваться приходилось лишь тотальным контролем, который вызывал только бурю негодования. Окружающим не стоит видеть перемены в наших взаимоотношениях, поэтому сесть к нему в машину, чтобы подъехать ко входу вместе, всё-таки пришлось. Проходя мимо стойки администратора, мы, но правильнее будет сказать, что только Роберт, получили эмоциональное приетствие от знакомой обладательницы золотистых локонов.
– Мы неимоверно рады снова видеть Вас в наших стенах! Внезапный отъезд заставил нас беспокоиться.
Её притворная слащавость сводила скулы. Будь я человеком, мне захотелось бы выпить залпом литр воды, но я продолжала натянуто улыбаться, не выходя из дружелюбного образа.
– Обязанности старейшины порой требуют личного присутствия. Вашу наблюдательность я мог бы расценить как нарушение приватности, но мы оба знаем, кто истинный адресат этих слов. Советую избавить меня от дальнейшей беседы, похожей на допрос, – в его тоне отчётливо слышались стальные ноты.
Роберта нельзя было обвинить в надменности или заносчивости. Он всегда умел продемонстрировать внутренний стержень без лишних эмоций, не теряя собственного достоинства. Жёсткость и вежливость он умудрялся держать в балансе, правда, сегодня чаша весов явно склонялась в сторону первого. Роберт вобрал в себя все качества в нужных пропорциях. Мои недостатки он с лихвой дополнял своими бесчисленными достоинствами.Могбыдополнять.
До сих пор мы не сказали друг другу ни единого слова. Любопытно, какую тактику в общении он изберёт. Впрочем, с чего я решила, что его волнует какая-то бессмертная, воспылавшая чувствами, взявшимися из ниоткуда? Может его предыдущие избранницы были менее претенциозными, чем я?
Миновав последний лестничный пролёт, я морально готовилась к началу диалога. Дальнейшая стратегия не была обсуждена и лучше поскорее это исправить. Когда дверь номера оказалась в непосредственной близости, я остановилась, уперевшись взглядом в одну точку. Роберт стоял справа от меня, ровно в трёх шагах. Не уйдёт и секунды на то, чтобы преодолеть столь ничтожное растояние, но сейчас он казался недосягаемым для меня.
– Нам необходимо поговорить. Коридор – не самое удачное место для этого, – спокойно изрёк низкий мужской голос.
Удачного времени и места не могло быть вовсе, но об этом я промолчала, приглашая Роберта войти в комнату. Садиться не стала. Он тоже продолжал стоять, держась на расстоянии.
– Илина, мне снова обращаться к Вам на «Вы»? – из его уст это прозвучало настолько отстранённо, что стало нестерпимо холодно. Несмотря на то, что это ощущение позабыто нами давным-давно.
Я всегда была одиночкой по натуре, и в какое же бешенство меня приводит душевная уязвимость, которую ведёт за собой привязанность!
– Старейшина волен называть меня так, как считает нужным, – снова приходилось говорить совсем не то, что хочется.
– А ты правда этого желаешь, Лина? – проговорил он, делая шаг навстречу.
– Что Вы хотите улышать? – терпение, которым я и без того не отличалась, проходило суровое испытание на прочность.
– То, что тыдействительнохочешь мне сказать, – сквозь его хриплый голос стремилась прорезаться мольба.
– Я хочу сказать, что у меня есть план, – с этими словами я переключилась на плотно набитую сумку, ставшую последним оплотом моего самообладания.
Расстегнув молнию, я представила вниманию Роберта толстые пачки листовок. Я предусмотрительно напечатала и упаковала их ещё в Рольштаде. Идея о распространении информации посетила меня как раз после эмоциональной встряски, так что я хотя бы смогла отвлечь себя от терзаний. Интересно, чем в это время занимался Роберт? Его широкая бровь вопросительно изогнулась, и я попыталась внести ясность в происходящее.
– Мы будем расклеивать объявления о пропаже Марка Холла в разных местах столицы и наблюдать за реакцией местных. Как смертных, так и бессмертных.
 
– Позволь уточнить, на какую именно реакцию ты рассчитываешь? – спросил Роберт с интересом, но лёгкий флёр скепсиса всё же витал вокруг его слов.
– На любую. Даже на её полное отсутствие, что тоже будет считаться результатом, – я старалась говорить настойчиво, чтобы скудные доводы звучали убедительно.
– Маршрут, как я подозреваю, уже намечен? – проницательность входила в длинный список его многочисленных достоинств.
– Предлагаю разделиться и начать с менее населённых окраин. Постепенно будем сужать радиус. Если отправной точкой назначить центр города, а тактика окажется неверной, мы зря привлечём внимание и не сможем довести задуманное до конца.
– Разделимся, – медленно повторил он. – Как тогда, в первую же ночь, проведённую здесь? Чтобы я понятия не имел, где ты и что с тобой происходит? На чужой, если не сказать враждебной, территории? Нет, – отрезал Робер, наградив меня суровым взглядом.
Вместо ответа я с вызовом подняла подбородок, ясно давая понять, что не отступлюсь от затеи. Мужчина, претендующий на звание идеального, запустил руки в карманы широких брюк, с безукоризненно отглаженными стрелками, и принялся мерить комнату тяжёлыми шагами. При всех различиях, у нас было значительно больше точек соприкосновения, чем могло показаться на первый взгляд. Выражения наших лиц вполне могли бы посостязаться в своей мрачности, а убийственные взгляды устроить дуэль. Стоит заметить, что моя настойчивость была вызвана вовсе не банальным упрямством, которым я не обделена. Хотелось ли мне произвести впечатление на Роберта? Да, безусловно, но это не единственное желание. К активным действиям, прежде всего, меня подталкивало стремление раскрыть и испытать собственные возможности. Почему и в какой момент я сочла себя слабой? Если к нашей троице действительно проявят снисхождение, я не позволю близким мне личностям и дальше отгораживаться от собственных стремлений. Существование в тени больше не будет их участью. Очень возможно, что и моей тоже.
– Мой приезд в Рольштад связан исключительно с оказанием содействия. Если мне не дозволено исполнять свои обязательства, то не совсем ясны цели моего пребывания здесь, – было странно слышать в собственной речи нотки дипломатии, более характерной для Алека.
Роберт застыл в напряжённой позе. Несколько минут он стоял спиной ко мне, склонив голову, лишая всякой возможности идентифицировать свои эмоции. Меня одолевало нестерпимое желание подойти и прижаться к нему, позабыв обо всём на свете. В первую очередь о том, что это желание невзаимно, но боюсь, безупречная память не позволит этого сделать. Выбросить его из головы, будучи человеком, было бы гораздо легче. Наверное. Прежде мне никогда не доводилось испытывать… Впрочем, неважно.
– Я дам согласие, но действовать будем строго в рамках договорённостей. Для начала мы тщательно изучим карту и поделим территорию на зоны. Обозначим начальную и конечную точки для каждого маршрута. Установим временные рамки, – в конце концов он сдался, но его строгий тон давал понять, что злоупотреблять доверием больше не стоит.
Досконально обсудив все детали нашей операции, я заверила, что буду действовать с предельной осторожностью, но всё же поклясться в этом не могла. Предварительно столицу разделили на пять окружностей, каждую из которых предполагалось успеть охватить за одну ночь. Запас времени отводился ещё и на то, чтобы обойти предыдущую территорию для оценивания результата, ведь активность смертных выше всего в дневное время, когда мы вынуждены скрываться и бездействовать.
Улица скудно освещалась несколькими тусклыми фонарями. Внушительный слой неровной наледи и грязные сугробы ярко контрастировали с вычищенными дорогами, пролегающими вокруг элитных зданий центра. Изредка мимо меня проезжали машины или проходили фигуры, спешащие домой. Дождавшись момента, когда улица опустеет, я быстро приклеила лист бумаги к фонарному столбу и поспешила к следующей точке. Двери подъездов и фасады жилых домов мы не включили в список объектов, подлежащих нанесению «метки». Излишнее внимание масс и бурное обсуждение провоцировать не стоит. Невзрачной ориентировкой, висящей на неприметном столбе, с большей вероятностью заинтересуется тот, кто контролирует распространение информации.