В тени Алтополиса (СИ)
- Лукич только, но ему какой смысл меня сдавать?
- Ему никакого. Тогда может кто посторонний в дом зашел и увидел, как ты… это самое – пишешь.
- Посторонний? К Лукичу?! Я таких идиотов еще не встречал.
- Почему сразу идиотов? – удивился Тоша.
- Да потому! Жилище Лукича находится на заднем дворе. Его еще свалкой называют из-за количества ржавого металла. Чтобы туда попасть, нужно или через заднюю дверь мастерской пройти, где вечно народ трётся или через высоченный забор сигануть. А потом еще от цепного пса бегать, охраняющего периметр. Короче, случайный человек туда не сунется – это точно, а знающий – тем более. Лукич человек непростой, с ним без особой нужды лучше не связываться.
- Выходит, кроме нас троих про тетрадь никто не знал, - озадаченный Тоша почесал затылок, - хреновый расклад получается.
- Хфеновый, потому что мофгами февелить нужно. То же мне, гениальный фыщик выискался… Вефлок, мать его Холмс, - Гамахен сплюнул очередную порцию крови на дощатый пол. Поморщился и продолжил говорить уже более ясно и отчетливо: – чё на доме зациклились, как бараны? Откуда этот ваш Лукич тетрадь берёт - из мастерской? А сколько внутри народа ошивается? Или он её каждый раз под рубахой прячет вместе со стопкой счетов?
- Про счета откуда знаешь? – опередил меня с вопросом Тоша.
- Не дебил, догадался. Всё Красильницкое на амбарных книгах сидит, припрятанных за прилавком. И эта ваша мастерская на Блинчикова не исключение. Наверняка половина выручки мимо кассы проходит, вот и ведут записи. То же мне, гении предпринимательства… Вместо серого вещества сплошные сухофрукты. Ручка и бумага – это прошлый век. Давно бы вычислительную машину завели и печатали, как все нормальные люди. В электронном виде информацию спрятать куда проще.
- Техника ломается, - возразил Тоша.
- Ага, зато бумага вечная, - тут же отреагировал Гамахен. Попытался ухмыльнуться, но из-за перекосившейся от боли физиономии вышло жалко зрелище, с нервными подергиваниями щеки.
«Какие же вы, бл..ть, недалекие», - читалась фраза в его глазах, – «с кем только дела иметь приходится».
- Думаешь, это мог быть кто-то из мастерской? – предположил Тоша.
- Или мы, или они – другого не дано. Если только мелкий паразит кому другому не проболтался. Да чё за примером далеко ходить - той же шлюхе, которую недавно в парке видели. Как там её зовут – Арина?
Я зарычал от злости - дернулся, но Малюта держал крепко.
- Точно, Арина… Скажи, она у тебя червячка забесплатно сосет или за деньги? Скидку делает как постоянному клиенту или подрабатывает на общественных началах, в качестве оказания помощи неблагополучным слоям населения?
- Я тя ща сам ушатаю, если не заткнёшься, - пообещал Малюта.
Гамаш внял предупреждению: сплюнул очередной сгусток крови и принялся баюкать ушибленную руку.
С улицы долетел грохот проносящегося мимо товарняка. От железки до голубятни было рукой подать, потому и заложило уши от шума. Тоша продолжил что-то говорить, активно жестикулируя. Под конец разошелся и пнул полупустую бутылку лимонада, стоявшую по центру комнаты. Когда же опомнился, остатки сладкой газировки успели выплеснуться на пол.
Причины негодования Тоши стали понятны только после того, как грохочущий товарняк унесся дальше в степь.
- … мне ваще насрать на ваши разборки! – орал он не переставая. – Я может устал после рабочей смены, отдохнуть хотел – по-простому, по-людски: посидеть, сухариками похрустеть, семки полузгать, а вы… вы, как говно в прорубе, вечно всплываете! И воняете… воняете… Малюта, отпусти мелкого. Да не держи ты его! Пускай выйдут на улицу, повыбивают друг из дружки дерьмо. Может тогда станет чуточку легче.
Здоровяк и вправду отпустил меня - снял тяжеленую лапищу с груди, только ожидаемой драки не случилось. Гамахен изначально не был настроен на конфликт, а мой пыл после всего сказанного порядком поубавился. Что если Тоша прав, и Гамахен меня не сдавал? Доказательств тому нет никаких: ни прямых, ни косвенных. Да и про тетрадку с записями работники мастерской наверняка знали. Чай не слепые - видели, как Лукич забирал её домой вместе со счетами, вот и связали одно с другим.
В голубятне повисла напряженная тишина. Гамахен сплюнул напоследок и ушел: то ли выказав тем самым немалую обиду, то ли подлечиться решил. Уж больно хреново нижняя губа выглядела, как бы зашивать не пришлось.
Малюта с Тошей тоже недолго рядились: взяли жратву, остатки лимонада и поднялись наверх. Я попытался подняться следом, но тут же был послан. И главное, обидно так - выгнали, будто паршивого пса, только что пинок под зад не отвесили.
- А ничё, что купленный мною рулет жрёте?! В глотке не застрянет?! – возмутился я от подобной несправедливости. Спустя пару секунд остатки рулета шлепнулись на землю рядом со мною. Жалко его было - свежайший, маковый, сделанный умелыми руками пекаря. А теперь только крысам на корм или сусликам.
Погода на дворе стояла расчудесная, без той утомительной жары, выжимающей литры пота и надоедливого ветерка, только и знающего, что клубы пыли в лицо швырять. Не погода - чудо. Вот только на душе моей было паршиво, а еще невыносимо стыдно за то, что повел себя как последняя истеричка. Перед Тошей, перед Малютой… перед Гамахеном стыдно не было. Доставал меня изо дня в день вот и получил, как говорится среди умных людей, по сумме всех факторов.
Еще эта треклятая тетрадь… Стригуны теперь с меня живого не слезут, будут тянуть и тянуть информацию. Сначала им будут нужны записи, потом за Лукичем заставят шпионить, а потом… А следующего потом может и не случится. Бобыль не дурак, быстро сообразит из какого крана вода капает. Кончит на заднем дворе, да там же и прикопает.
Блин, что же делать, что делать… А может плюнуть на всё и дать дёру? Куда только… В верхний город без специального пропуска не пустят, а раскинувшаяся на сотни километров вокруг степь - гиблое место. Я же не евражка какой, чтобы одними семенами питаться. Быстро с голоду сдохну. И остаться нельзя, и бежать некуда. Прямо не жизни, а сплошной заколдованный круг. Может кто сглазил?
Пребывая в расстроенных чувствах, я не заметил, как подошел к дому бобыля. Лукич занимался чисткой ружья, разложив на газетном листе необходимые приспособления. Он был настолько увлечен любимым делом, что даже головы не поднял.
Я прошел мимо, напился теплой воды из чайника. Зашел в зал и принялся шерудить по полкам в поисках непрочитанных книг. Таковой оставалась одна единственная про приключения питерского школьника Дениса Ложкина. Я несколько раз принимался листать её, но всякий раз бросал, наталкиваясь на длинный монолог родителей героя о том, как следует себя вести. На редкость занудное чтиво, приправленное редкими приключениями самого Дениса. Собрались они с друзьями плот построить, чтобы по реке Неве сплавиться, но им постоянно кто-то мешал: то надоедливая сестра, то школа со своими проблемами, то невесть откуда взявшийся жандарм, называвшийся на страницах книги по старинке – полицейским. Вот и на сей раз случилась незадача. Прихватило у Ложкина живот, да так сильно, что свезли бедолагу в медпункт. И уже там строгая докторша принялась читать лекцию о необходимости правильного питания. Завела шарманку на три листа о том, что сначала нужно съесть суп и только потом сладкое. Автор что - издевается?
Я закрыл книгу и посмотрел на обложку. Нет, все верно написано: приключенческая подростковая литература. Ниже шло изображение плота с развивающимся на ветру парусом. Я даже смог разглядеть несколько мальчишеских фигур. Один из них стоял, уперев руки в боки, другой вглядывался вдаль, приложив к голове ладонь на манер козырька, третий сидел с удочкой в руках. Может рисунок на обложке – это замануха? Как заманивают ловкие торговцы наивных простачков. И так тебе яблочки нахвалят, лоснящиеся красными боками под ярким солнышком, что не выдержишь – купишь. А после выкинешь, потому как кормовая дрянь, не имеющая ни вкуса, ни запаха. Ровно, как это самая книга.