В тени Алтополиса (СИ)

- Точно финская? Воняет, как от вьетнамского ширпотреба.
- Ща заберу!
- Да понял я… понял.
Пока крепил на голове фонарик, пришла очередь сумки, а точнее любимой Малютиной «бананки». Он в ней всякую мелочь хранил, вроде леденцов, жвачки или монет. А однажды в жару додумался сливочное масло засунуть. С тех пор на ярко-желтой поверхности ткани темнело пятно.
Пока Малюта возился с застежками и регулировал длину ремешков, Тоша продолжал инструктировать:
- Сюда положишь сигары. Аккуратно клади – вдоль, а не поперек. Не мни, не шурши и помни про целостность оболочки, иначе самим скурить придется… Когда сумку грузом набьешь, за спину перетащи, чтобы на животе не телепалось. И вылазь поаккуратнее, старайся «бананкой» об края не цеплять. Сам понимать должен, товар хрупкий.
Когда с приготовлениями было покончено, мы вновь отодвинули штакетню, и уселись по разные стороны от дыры: я справа, Тоша слева, а Малюта по центру. Один Гамахен остался на лавочке с мертвенно-бледным лицом. Эка бедолагу скрутило… И зачем только с собой взяли? От него же толку, как от козла молока. А если шухер начнется, он и вовсе станет помехой. Тащи тогда за собой – на смерть испуганного.
Мы наблюдали за улицей добрых десять минут: ни патрулей, ни случайных прохожих. Калюжка погрузилась в сладкий сон, и только собаки привычно брехали вдалеке, да пустой товарняк прогрохотал над степью.
- Предлагаю дождаться трех ночи, - предложил Тоша и тут же счел за нужное пояснить, - в народе говорят, это самое фартовое время для кражи.
- И сколько нам еще ждать?
Парень сощурился, пытаясь разглядеть стрелки. Завертел кистью и так и этак, и даже пару раз встряхнул, словно надеялся, что это поможет сделать циферблат ярче. Пришлось щелкнуть фонариком. Часы у Тоши были механические. Такие на центральном рынке на развес продают - натуральным образом, храня в полиэтиленовых пакетах. Захотел приобрести – опускай руку и загребай. А лучше не заморачивайся и бери первые попавшиеся, ибо говно оно и есть говно, сколько бы сортов не предложили.
- Осталось полчаса, - наконец произнес Тоша.
- Не-е, вы как хотите, а я столько не выдержу.
- Мандражируешь? - пробасил понимающий Малюта.
- Не то чтобы сильно… Но ещё минут десять и точно буду как он, - я кивнул в сторону застывшего Гамахена.
- Тогда работаем, - Тоша высунул бритую голову наружу и еще раз оглядел пустынную улицу. - Вроде никого… План действий помнишь?
- Залезаю в гараж через духовое отверстие, нахожу коробку с сигарами, перекладываю содержимое в сумку.
- Вдоль, а не поперек, - напоминает Тоша.
И я послушно повторяю:
- Перекладываю вдоль, а не поперек. Перекидываю сумку за спину, чтобы не помять содержимое и возвращаюсь тем же путем.
- Какой сигнал подадим в случае шухера? – не успокаивается Тоша.
- Свист. Один длинный – внимание, два коротких – бросать всё и бежать.
- Зачем бросать? - удивился Малюта.
- А затем, - возмутился я такой непонятливости, - с краденым на руках больше дадут.
- Подумаешь, пару сигар… Тебе и так срок впаяют за незаконное проникновение.
Сидевший до того безмолвно Гамахен, зашелся в нервном смехе – неожиданном, и потому особенно жутком.
- Тихо, - прицыкнул на него Тоша и тут же переключился на здоровяка, - а ты думай тупой башкой, чего городишь!
- Чё сразу башкой? – обиженно засопел Малюта.
- А ни чё! Пацану через пару минут на дело идти, а у нас один истерит, другой про сроки базарит. Короче, Чижик, не слушай никого. Молись всем богам, в кого веришь и помни - ежели что случится, в беде не оставим.
Не оставят они, как же… А кто на выручку бросится? Медлительный и туго соображающий Малюта? Или дергающийся, весь на нервах Тоша, которому щелкни под ухом - первым в кусты побежит. А может утративший всякую связь с реальностью Гамаш? Нельзя на других рассчитывать – всё сам… только сам. Ну и Дева Мария заступница.
Попытался прочесть молитву, но язык словно к горлу присох. Нельзя просить небесные силы о покровительстве в подобных делах. Нехорошие они – грязные. Тут или раньше нужно было отказываться или разума просить, чтобы даже мысли не возникло на счет воровства. А теперь чего уж, коли взялся…
 
Высунув голову, огляделся. Цепочка фонарей убегала вдаль - туда, где виднелся шлагбаум и должна была стоять будка охранников. Из-за зарослей последнюю было не разглядеть. Наружу торчала лишь верхняя часть крыши с массивными катушками динамиков.
Свет в окнах соседних домов был погашен, на дворе середина ночи. Вот только темнее от этого не становилось. Любили местные жители иллюминацию: украшали фасады гирляндами, вывешивали фонарики на забор. Совсем они здесь не пуганные. У нас бы давно сперли, вместе со штакетником.
Вдох и выдох… прости дурака, Пресвятая Богородица - заступись, не оставь… И снова вдох и выдох… Набравшись решимости, я выскользнул из дыры и на всех порах понесся в сторону гаража. Подлетел к серой стене – прижался спиной, переводя сбитое дыхание. Вновь огляделся – никого, если не считать жужжащего над ухом комара.
Теперь окно, где окно… Задрав голову, обнаружил искомое отверстие. Высоковато то находилось, почитай два моих роста. Ну да Лешка Чижов не такие преграды преодолевал. Тут главное хорошенечко разбежаться, подпрыгнуть и… мои ладони зацепились за кромку.
Дальше начиналось самое сложное. Кто подтягивался на одних пальцах, тот знает, насколько это тяжело. Особенно когда приходится держаться не за металлическую планку турникета, а за голый бетон.
Ноги мои заработали – задергались, оставляя следы. Под подошвами зашуршала осыпаемая наземь штукатурка. Последний рывок и я буквально ввинчиваюсь в узкое отверстие. Оказываюсь лежащим не на животе, как изначально планировалось, а на боку. Ну да это мелочи…
Продолжаю болтаться червем в дырке. Нижняя часть туловища все еще на улице, а верхняя уже внутри. Ноздри щекочет привычный аромат бензина. Страха нет, он остался где-то там, далеко позади. Внутри лишь кипящий азарт. Но даже так не спешу прыгать вниз в темную неизвестность. Щелкаю прикрепленным ко лбу фонариком, и полоска света ложится на пол. Никаких тебе капканов и прочих ловушек, лишь серый бетон.
Луч фонаря скользит, поднимается выше, выхватывая из темноты полки стеллажей. Как обычно, те завалены всяким барахлом, вроде мотка проводов, резиновых обрезков, тюбиков с неизвестным содержимым и о чудо – коробкой сигар. Она лежала поверх остального мусора, еще и столь яркой расцветки, что труднее было не заметить.
Обуреваемый эмоциями, я спрыгнул вниз. Едва не споткнулся об громыхнувшую на полу цепь, непонятно по каким причинам здесь оказавшуюся. Подбежал к стеллажу и схватился за пластиковую коробку. Все как пацаны и говорили: золотистый герб на фоне алого цвета с размашистой подписью Дон Карлос. Неужели оно самое? Не веря собственной удачи, схватился дрожащими руками за крышку и открыл. Двенадцать темных сигар лежали рядком. Забавно, сколь сильно они напоминали копченые колбаски, подающиеся к пиву. Вот только запах был не мясной, а горько-сладкий, похожий на ореховое печенье.
Недолго думая, я открыл сумку и принялся запихивать в неё сигары.
«Вдоль, а не поперек», - всплыл из глубин подсознания Тошин голос. И чего переживал, спрашивается? Это же не рюкзак какой, а узкая «бананка», в которую при всем желании поперек запихнуть не получится. Если только не сломать сигару напополам.
Понятно, что делать этого я не стал. Бросил поверх последнюю «колбаску» и закрыл изрядно раздувшуюся сумку. Хотел было выдохнуть, но тут лязгнула цепь - та самая, об которую едва не споткнулся. Опустил голову и посмотрел под ноги – вроде лежит спокойно. Но что-то же её зацепило? Неужели померещилось… И тут цепь звякнула снова, а следом раздался тревожащий душу глухой рык, словно старый зверь пробудился от спячки.
Звенья побежали, заструились серебристой змеей по бетонному полу в сторону противоположного угла. Луч фонарика выхватил картонную коробку, а рядом с ней огроменного пса, скалящего острые зубы.