Возвращение домой (СИ)
Доброжелательное лицо Тим-ро-Бая резко изменилось, став холодным и жестоким.
— А если не отпущу, то что? Ты готов… — маг осекся на полуслове, увидев, как у дальней стены исчезает телепорт.
Трицитиана с грохотом упала на пол и часто задышала, жадно глотая воздух. Чародеи недоуменно переглядывались. В помещение больше не звучал гул магической энергии. Телепорт пропал. Пропала и сила, струящаяся из него. Каждый остался только со своими жалкими крохами, которых не хватало ни на вызов подземного огня, ни даже на защитный купол.
— Что случилось? — обескуражено пробормотал Тим-ро-Бай и повернулся к магам. — Я вас спрашиваю: что произошло? Где поток? Левандер возьми хрустальный куб и немедленно свяжись с Великим Магистром. Узнай в чем дело!
Ломонд помог дочери подняться.
— Мы уходим, Конопушка. Здесь больше нечего делать. Быть может нам удастся спасти кого-нибудь в городе. — произнеся это, он направился к лестнице, ведущей вниз на выход из башни.
Трица пошла следом, но вспомнив про оброненное копье, вернулась. Подобрала оружие и лишь затем побежала догонять отца, который уже скрылся на лестнице.
Аргилай отряхнул лицо от снега и ошарашено уставился на башню, затем оглянулся на Жака. Тот, уронив от удивления мешочек с орешками, медленно поднялся на ноги. Рыцарь вскинул брови и растянул губы в безумной, яростной улыбке самоубийцы, радостно делающего шаг в пропасть.
— Кончился твой купол. — торжественно промолвил он, вынул меч из сугроба и на четвереньках поковылял в сторону лестницы, ведущей в башню. — Кончился! — выкрикнул Лаи, поднимаясь во весь рост.
Пришелец из другого мира, разбрасывая ногами снег стремглав кинулся по ступенькам наверх. Он не знал, зачем это делает. Логика говорила, что Жак прав. Надо отступить, зализать раны и перегруппироваться. Дождаться, когда все уляжется и собрать вокруг себя верных лихих ребят. Наверняка найдется немало тех, кто захочет присоединиться к герою Драгана в борьбе против магов, или просто за власть в новом мире. Абсолютное безумие в одиночку с мечом без плана бросаться на десяток магов. Но что-то неимоверно жгло рыцаря изнутри. Щемило сердце. Быть может то самое болезненное чувство обостренной справедливости, про которое говорил Жак? Или что-то другое, чему Лаи не мог найти определения. Судьба? Проведение? Рок? А если это банальная ярость и жажда крови? Вдруг война все же доконала его и сделала из доброго юноши ту самую тварь из Бездны, которую в нем видел командир крылатых всадников? Ступени мелькали под ногами, рукоять полуторного меча приятно холодила обожженную ладонь. Он не чувствовал ни усталости, ни боли. Какое-то неистовое воодушевление охотника, почти догнавшего свою жертву, охватило рыцаря и придавало ему сил. А может, это то самое чувство, когда человек, который слишком долго шел к самой главной цели в своей жизни — преодолевает последние ступени до нее.
Слишком узкий коридор винтовой лестницы не позволял размахнуться полуторным мечом. Сэр Аргилай нес оружие перед собой, чтобы в случае встречи с противником — нанести молниеносный укол.
Из-за поворота внезапно появился высокий маг с черной бородой, одетый в длинный тулуп. Рыцарь не слышал его шагов. Противник вскинул руки перед собой ладонями вперед, и открыл рот, чтобы произнести заклинание, но Лаи не позволил ему это сделать. Острый меч крылатых всадников легко пробил теплую одежду и вошел между ребер. Маг не успел произнести заклинание, он захрипел и упал. Перекатившись через несколько ступенек, старик замер без движения у ног героя Драгана.
"Вот вам и могучие маги" — усмехнулся про себя Аргилай.
Сверху раздались торопливые шаги. Рыцарь приник спиной к стене, чтобы не позволить следующему противнику заметить его прежде, чем у Лаи появится возможность нанести смертельный удар. Сейчас Камень Ярости хотел только убивать.
Глава 24. Последний бой
Желая поскорее догнать отца, Трицитиана поспешно спускалась, прыгая через ступеньку. В голове клубились мрачные мысли про то, какое зрелище ожидает их внизу в городе. Женщина с ужасом представляла, во что превратились улицы Грейсвана после пожара. Сотни, если не тысячи обугленных трупов и жуткий смрад, навеки пропитавший остатки строений. Остывший жидкий огонь, превратившийся в камень и навсегда похоронивший под собой белоснежную мостовую. Ту самую мостовую, которой арт-три подарила множество шагов. И конечно пепел. Жирный, густой. Словно выпавший снег, он покроет пространство на многие километры вокруг. И ночь будет долгой. Гарь, закрывшая солнце, осядет не раньше, чем через несколько дней.
Внизу, за поворотом, послышался какой-то приглушенный грохот, словно кто-то оступился на лестнице.
— Отец, ты в порядке? — громко спросила арт-три и ускорила шаг.
Ей никто не ответил.
Годы приключений и скитаний, в мире полном опасностей, выработали инстинкты, которые сейчас кричали об угрозе, ждущей впереди. Но кто здесь может находиться? Замок Поднебесный расположен высоко в горах и до него практически невозможно добраться.
— Три, это ты? — донесся снизу вопрос, заданный голосом, настолько знакомым, что в его реальность просто не хотелось верить.
Но нет, слух не подвел. На ступенях стоял именно он — чужак из другого мира, герой Драгана, Камень Ярости. С ног до головы перемазанный сажей и воняющий, как копченая вобла, Аргилай, с удивлением и ненавистью, взирал на свою боевую подругу.
— И ты, — севшим голосом сокрушенно спросил рыцарь. — И ты с ними, Три? Как же ты могла…
Трицитиана уже собиралась объяснить ему всю ситуацию, предупредить об опасности, затаившейся наверху в башне, когда заметила окровавленный меч и своего отца, лежащего ничком на ступенях. Забыв обо всем, женщина, очертя голову, бросилась к магу. Перевернула его, расстегнула тулуп. На теле, еще живого Ломонда, рядом с сердцем зияла окровавленная рана. Кровь толчками вытекала из пробитой груди.
— Отец, — прохрипела она.
Слезы душили горло и мешали смотреть. Женщина сорвала с себя плащ и крепко зажала рану на теле мага. Она не слышала, как Аргилай продолжил свой путь наверх. Арт-три было уже не до него. Её было ни до чего. Единственный во всем мире родной человек, любимый отец, сейчас умирал у нее руках.
Раненый что-то шептал одними губами. Трица нагнулась к его лицу, пытаясь расслышать слова.
— …солнце потухнет, камень потечет, алтарь обагриться кровью, мир покроет пепел. Смерть поможет собрать все осколки разбитого сердца последнего из вернувшихся воедино. Создатель возродиться, — расслышала она шепот отца. — Создатель это он! Спаси его!
— О чем ты говоришь, отец? — изумилась женщина, стараясь выровнять дыхание и справиться с подступающими рыданиями. — Все осколки собраны. Все чужаки мертвы. Лаи последний. Он не Создатель.
— Не все. — прошептали бледнеющие губы. — Ты первая.
Слезы текли по конопатым щекам Трицитианы и капали на такое родное, любимое лицо, знакомое ей с детства. Впитывались в окрашенную тушью бороду отца. Её отца.
— Я не чужак папа, я твоя дочь. Помнишь: далеко на западе ты полюбил мою маму — арт-три, — успокаивающим голосом напомнила женщина. — Когда мама забеременела, ты выкрал её из храма. Ты боялась, что родится мальчик и по законам арт-три его убьют. Вы бежали на корабле, ты забыл? Мама умерла при родах, но я выжила.
Ломонд слабо улыбнулся. Лицо побелело, становясь, как снег в горах.
— Я это придумал, Конопушка. Арт-три — выдумка.
— Но я выросла в Ноби, — заволновалась Трица. — Там прошло мое детство, я помню.
"Это бред умирающего человека или правда?" — в душу девушки закрались сомнения. Культ воительниц Арт-три, Огненная Фея — они всегда являлись лишь сказкой, персонажами мифов и легенд. Но Трицитиана всю жизнь верила: где-то далеко на западе есть храм. В нем могучие женщины-войны поклоняются богине Три. Ни один мужчина не переступал порог этого храма. Ни один мальчик рожденный арт-три не остался в живых. Все последовательницы этого культа чтут его суровые законы, грозящие нарушителю смертью: не вступать в брак и не покидать храм. История ее матери, так полюбившей ее отца, что это оказалось сильнее страха гибели — всегда оставалась для Трицы единственным доказательством, что этот мир еще не так безнадежен, как стремится ей ежедневно доказать. Но теперь она сомневался и в этом.