Дрянная помощница для мастера (СИ)

– Для чего тебе со мной сидеть?
– Хочу поговорить, – Юля тяжело оседает на стул рядом. – Эй, бармен, мне тоже кофе сделай. Хочу тебе кое в чем признаться, Марк, – произнесла Юля доверительно и придвинулась ко мне ближе.
РИТА
Странно. Уже за полночь, а Марк все не едет, и телефон у него недоступен. Ждала до последнего, но потом все же легла спать, но проснулась ни свет ни заря и помчалась домой. К Марку. Вдруг что-то случилось, не просто так ведь у мужа телефон не работает. 
Открыв дверь своим ключом, сразу выдохнула. Его обувь валяется в коридоре. Значит он дома, все в порядке. Но в следующее мгновение напряглась, увидев, что дальше по коридору валяется женская обувь, одна туфелька, причем не моя. Я могла бы забыть фасон, но размер точно не перепутаешь. У меня маленькая ступня, я в этой туфельке утону. С очень нехорошим предчувствием иду дальше. Ощутила вдруг себя глупой героиней ужастика, которая сама же идет навстречу своему кошмару.  
На ватных ногах медленно поднимаюсь в нашу с Марком спальню. Открываю дверь и… С трудом подавила рвущиеся из груди рыдания. На скрип двери тут же подняла голову Юля, сфокусировала взгляд на мне, насмешливо улыбнулась и потянулась. Встает с кровати Юля полностью голая, но сразу берет одеяло и накидывает себе на плечи. 
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Марк на эти шевеления лишь приоткрыл глаза, окинул комнату мутным взглядом, остановив его на мне, нахмурился, а затем просто взял и отвернулся, кажется, решив дальше спать. 
– Ой, не буди его, устал, бедный, – насмешливо говорит Юля, проходя мимо меня. – Полночи кутили, ну а вторую половину, думаю, ты и сама понимаешь, чем занимались. Да, в постели Марик, конечно, не орел, не то что Бодик. Слушай, а где тут душ?
– Почему… – сглотнула. Слова даются мне с трудом. – Почему вы… 
– Переспали? Не переживай, у меня это разовая акция. Считай это семейной поддержкой. Это мой последний шанс вернуть Бодика. Если я забеременею от Марика, Боди меня не оставит. Они ведь братья, считай, почти его ребенок. Да и мне приятно иметь ребенка от гения из семьи с хорошей породой и финансовым состоянием. Что касается Марика, наверное, он ко мне все же не остыл, любил все эти годы. Бедный. На самом деле, мне его жалко, но я его не люблю. В сравнении с Боди он ни о чем. Ботан. С ним всегда было жутко скучно. Шахматы, музеи, какие-то непонятные слишком высокоинтеллектуальные выставки. Правильный, послушный мамочкин сынок, но зато передо мной стелился. Исполнял любой каприз. Вот и сейчас исполнил. Ха-ха. Ты уж его сильно не ругай. Где ванная-то? Чего молчишь? Ладно, я сама найду. Ты там прибери еще за нами. Бодик упоминал, что ты уборщицей работаешь. 
Сама она найдет. Вальяжно так идет, словно королева мира. Облила фекалиями всех и вся и идет довольная.
Не знаю, что нашло на меня в тот момент. Глаза словно закрыла алая пелена. Подлетела к Юле и, даром, что она та еще высокая оглобля, схватила за волосы и потащила на выход. Как она орала, какие слова подбирала, но ничего сделать не смогла. Я перла мощно и словно танк. Одеяло потерялось где-то по пути. Юля пулей вылетела за дверь от моего простого пролетарского пенделя. Дверь закрылась на замок, Юля бьется в дверь, трезвонит. Я быстро поднялась наверх, схватила все, что нашла из чужих женских вещей, сумочку, спустилась вниз, на секунду открыла дверь, выбросила вещи и тут же снова закрылась. Вновь стало тихо. 
Вернулась к Марку. Ну и амбре в комнате. От Марка разит крепкими напитками за версту, при этом он спит, как ангел. Удивительно, что даже не проснулся от шума. 
Душа требует скандала с битьем посуды и мебели. Тормошу Марка, а он что-то только бурчит и отмахивается от меня. Вот оно, значит, как. А может и правду говорил Богдан про Турцию и доброго безотказного Марка. Может, супруг мой и не помнил ничего на утро, поэтому мнил себя невинным, словно младенец. 
Пусть спит. Не будет мешать собираться. Вышла из комнаты, сделала несколько шагов и осела на пол. Обхватила руками голову. Внутри меня словно потухло маленькое солнце, и это, оказывается, очень и очень больно.
 
Собрать вещи было недолго и нетрудно. Я взяла только то, что привезла с собой из дома. Уместилось все в одну сумку. Но вещи – это ерунда. 
– Мяу, – ластится к моим ногам Агата. Беру котенка на руки. 
– Что же с тобой делать, маленькая? У мамы аллергия, долго под одной крышей она с тобой не сможет, но и Марку тебя оставлять нельзя. Голодом заморит. 
Нашла переноску и посадила туда Агату. Ребенка забираю с собой. Маме на первое время куплю таблетки от аллергии, а там посмотрим. Возможно, придется уйти на съемное жилье. Может, прямо в нашем доме что-то сдают. 
Все, уехала. Всю дорогу домой плакала в такси навзрыд. Бедный таксист не знал уже, куда себя девать от смущения, даже пробовал успокаивать, но какое там. 
Дома никого нет, и это хорошо, можно дальше рыдать вволю, но… нет. Подобрала сопли, залезла в интернет. Тут мне неожиданно повезло, да, есть целых три квартиры в нашем доме, ищущие арендаторов. Дом у нас старый, район не самый удачный, да и квартиры для сдачи убитые. Прозвонила по контактам всех трех квартир, по одной согласились встретиться уже через час. Квартира этажом ниже нашей, однокомнатная. Когда приехал собственник с риэлтором, я согласилась на съем сразу, хотя квартира ни о чем. Но зато мне сделали скидку, видимо, взглянув в мои грустные заплаканные глаза.
Тут же заключила договор и заплатила за полгода вперед. Заплатила с денег Марка. Я, конечно, гордая, но буду считать, что это за моральный ущерб. Больше деньгами мужа пользоваться не стану. 
Эх, надо еще на развод подавать, но это терпит. Квартиру сняла не столько из-за Агаты, сколько для того, чтобы иметь возможность в одиночестве выть, биться головой об стену и плакать, не пугая при этом маму и Катю. Дома мне не дадут нормально прокричаться, надо будет сдерживаться и копить все в себе, а вот тут пожалуйста.  
Телефон Марка безжалостно заблокировала, необходимые вещи из родительской квартиры перетащила, даже в магазин сбегала за провиантом на месяц, маме оставила записку с предупреждением, что забрала вещи и про ситуацию вкратце. Подумала и решила маме не писать свой новый адрес. А то будет еще ходить пытаться меня утешать. Заперла двери, выключила телефон. Можно спокойно страдать.
Немного отошла только к вечеру. Утерла слезы, слюни, сопли, пошла есть. Как бы там ни было, но жизнь продолжается, хоть и очень больно. В голове звенящая пустота. Поужинав, решила подсластить себе немного жизнь и взяла сладкую булочку. Пока вода в чайнике кипятится, подошла к окну. Тут окна на другую сторону выходят, и… Выронила булочку. 
Возле подъезда стоит машина Марка. Собственно, и сам Марк тут, возле машины. С ним еще и Богдан. Братья о чем-то переговариваются. К подъезду подъезжает еще несколько черных машин, из которых выходят люди в черной одежде, похожие на сотрудников охраны. Что это за сборище тут такое? 
На всякий случай отошла в сторону и смотрю теперь из окна лишь краем глаза. По спине побежали неприятные холодные мурашки. Ой, а вон и машины полиции еще подъезжают. Три! Так, я не поняла, а скорая к нам зачем едет?! 
У меня задергался глаз. Нет, тут надо разбираться. Включила телефон, и тут же посыпались сообщения о просто-таки лавине звонков. В основном с незнакомых номеров, но были от мамы и от Кати, и даже от Богдана. О, вот снова звонят. Незнакомый номер.
– Да! – с перепугу рявкаю я осипшим от слез и долгого воя голосом.
 
– Рита, где ты? С тобой все хорошо? Как ты себя чувствуешь? – тут же слышу я в ответ взволнованный, до боли приятный и родной голос Марка.
– Отлично просто, – отвечаю иронично. – А что?
– Скажи, где ты.
– Не твое дело. 
– Рита, ладно я, но твоя мама очень волнуется, ей стало плохо. Уже приехала скорая.
– Из-за чего она волнуется?
Выглянула в окно. Вокруг Марка столпились люди в черном и полицейские. Нехилая у Марка моральная группа поддержки.