Нестандартный формат (СИ)

— А я не знаю, как выдержать…
И снова молчание. Мрачное. Емкое. Бьющее по остаткам нервов. Страшно, очень страшно думать, каково там Руслану…
— Прорвемся, дочка. Говорю же, парень достойный, он обязательно справится. А если человек справится в неволе, то мы здесь и подавно. Через пару недель тебе будет не до философствований, поверь. Я вырастил двоих…
И он был чертовски прав.
Через две с половиной недели на свет появилась Богдана Руслановна, которую смело можно было звать Русланом. Копия. Один в один.
Ева прижимала к себе кроху и плакала навзрыд.
Нутро кромсало борьбой противоречивых чувств. Счастье. Горе. Свет и тьма.
Так и не позвонил.
Не увидел рождения дочери.
Не обнял, не поцеловал, не поздравил.
Мальчик Руслан…любимый и такой жестокий…
[1] «Ты не кобель, Веня, ты — сука!» — фраза из к/с «Бригада».
  
Глава 35
 
«Три двести, пятьдесят один сантиметр, здоровая».
Раз за разом Руслан перечитывал эти слова, пребывая в оцепенении. Знал, ждал, очень ждал. Но всё равно оглушило надолго. Сообщение от Ромы застало как раз после суда. Какова ирония судьбы — в день, когда ему вынесли приговор, на свет появилась его дочь. А он и понятия не имел, что Ева рожает. Запретил брату связываться с ним, велел писать только в двух случаях: если кто-то умер, или же родился. Родилась. Дочь.
— Чего завис, Разумовский? — раздалось с соседней койки с издевкой.
— Да так, ничего. Задумался.
Он отмахнулся и убрал телефон подальше. Доисторический кнопочный агрегат ему передал ещё в самом начале сам Рома. Если доплатить кому надо, поборники нравов и блюстители закона закрывают глаза на некоторые запрещенные предметы роскоши.
Проведенные в СИЗО два месяца никоим образом Руслана не сблизили с местными обитателями. Более того, многие смотрели на него волком, потому что привычка держаться в стороне и не водиться ни с кем раздражала их. Сокамерники менялись уже несколько раз, но атмосфера затхлости и уныния стойко процветала. Не сказать, что условия совсем бедовые — здесь чувствовался недавний ремонт, но лишение свободы не может приносить радости. Ранний подъем, завтрак, утренний осмотр или проверка, затем отведенное до обеда время для участия в следствии и присутствии на заседаниях. А если свободен — можно гулять. То же самое и после обеденного перерыва.
У Руслана возникало всё меньше и меньше желания пребывать на свежем воздухе. Да, на улице вовсю разворачивалась весна. Солнечная. Яркая. Теплая. Но чем больше он находился в изоляторе, тем чаще ему казалось, что эти прогулки — издевательство. Для человека, у которого отобрали возможность оказаться за стеной, увитой колючей проволокой, «променад» на территории учреждения, здание которого со своими решетками на окнах вызывает лишь тоску и безысходность, не такой уж и подарок. Иногда, правда, всё же приходилось против воли выходить со всеми. Поскольку правила запрещают оставаться в камере одному.
Как сейчас. Арестантов ведут на ужин. Для Руслана стало открытием, что в СИЗО существует услуга платных обедов, которые заказывают через сайт самого СИЗО. Наверное, это было своего рода спасением, ведь баланда, которой кормили, по сути своей являлась отравой. Ежевечерний ужин именовали «могилой», в нем кроме костей рыбы практически ничего и не было. Да и завтрак с обедом не так далеко ушли. Например, рагу, подаваемое на гарнир, невыносимо пахло уксусом, будто весь соус из него и состоял. А овощи были в такой кондиции, что можно было гадать и спорить, что это — морковь, капуста или картошка.
К счастью, нанятый адвокат проинструктировал его от и до. У Руслана при себе была достаточная сумма, чтобы приобрести всё необходимое в киоске на территории и питаться заказами. Рома, конечно, не прекращал передавать посылки, хотя они договорились, что встречаться больше не будут. Если брата и удивило такое жёсткое решение, то всё равно не вызвало комментариев. Возможно, тот понял без слов…насколько паршиво и сложно видеть урывками родных людей.
 
Один раз приходил отец. Спустя целый месяц. Грозно свёл брови, заиграл желваками и без предисловий заговорил:
— Одумайся, пока есть такой шанс, и дело можно замять. Ты ставишь на себе крест из-за какой-то бредовой истории. Не твоей истории. Захотелось почувствовать себя героем?.. Очень глупо! Закругляйся на данном этапе — вполне достаточно спецэффектов.
Руслан не отвечал. Лишь внимательно изучал черты папы, задаваясь вопросом, почему они стали такими чужими. И вопрос этот был риторическим, потому что ответ он прекрасно знал. Как и то, что доказывать Аристарху Станиславовичу что-либо бесполезно.
— Давай так. Либо ты берешься за ум, либо я лишаю тебя всего.
— А всё — это что? Деньги, квартира, машина?
— Не ёрничай. Ты прекрасно понимаешь.
— А ты больше за меня переживаешь…или за свою репутацию?
Они схлестнулись взглядами. У Руслана — спокойный, равнодушный. У отца — яростный, пылающий огнем.
— Ты ставишь на себе крест, дурак. Она того стоит? Думаешь, через несколько лет, когда выйдешь, не станешь обвинять и жалеть? Выдержишь? Золотой мальчик, живший на всём готовом — тебе по плечу такие условия? И всё почему, скажешь? Какая надобность в этом цирке?!
— Ева — моя жена.
— Не смеши меня! — короткий злой смех. — Ты и оказался-то здесь, потому что она не твоя жена!
— Формальность легко решится в будущем. Я говорю о фактах. Она — моя жена, — повторил твердо.
— Как раз формальности и играют главную роль! — рявкнул Аристарх Станиславович.
— Ну, тебе ли не знать? Формально ты был женат, а мужем… — покачал головой Руслан. — Мужем ты не был…
Мужчина застыл. Даже побледнел немного. В этот момент отчетливо была видна печать усталости на его лице: и морщины, ставшие глубже, и голубоватые тени нижних век, и сделавшиеся намного уже губы, которые привыкли поджимать чаще, чем раскрывать в улыбке. Будто мигом он превратился в старика, хотя ему не так давно исполнилось пятьдесят. А взгляд — стеклянный, отрешенный.
— Щенок…
После выплюнутого гневно слова отец порывисто встал и покинул комнату свиданий. Больше и не о чем говорить. Тот понял, что Руслан не отступится. У него много причин…
Изначально, естественно, в его планы не входило здесь задерживаться. Он пришел с повинной, чтобы не дать тому уроду удовольствия первым накатать заяву. А то, что так оно и будет, не сомневался. Увы, обстоятельства были против Руслана. Разрыв селезенки, срочная операция, медицинское освидетельствование. Нанесение тяжких телесных повреждений. Без вариантов.
Сначала ему казалось, что вполне себе можно отделаться крупным штрафом, возмещающим убытки, только бы дождаться суда. Но интуиция подсказывала, что он задержится за решеткой…надолго. Буквально с первой ночи в СИЗО. И она не обманула. Где-то через неделю к нему явился…Карен. Что не могло не удивить. После таких-то увечий…как минимум еще надо лежать пластом.
— Да, теперь я понимаю, что значит выражение «живучая тварь».
— Вот и радуйся, малыш. Если бы я сдох, тебя бы точно не отмазали. А так…скоро выйдешь на свободу.
Подвох ощущался явный. Кричащий.
Руслан сузил глаза и прошелся по разукрашенному лицу мужчины, медленным скованным движениям и неестественной позе, которую тот принял, севши. Ясное дело, что не за светскими беседами он здесь оказался. Поэтому парень приподнял бровь, молча вынуждая его продолжить.
— Раз решил быть мужиком, пойдешь ли до конца, а, орёл? — мразотная ухмылочка, которую тут же захотелось стереть. — Или оставим всё, как есть? Будем тягаться и дальше? Тебя отмажут, не сомневаюсь. Ты выйдешь, попробуешь через юристов папаши содействовать разводу, и длиться это будет бесконечно. Поверь мне. Мериться х*ями будем до конца жизни. Кто круче, влиятельнее, богаче. И за это время, учти, твой ребенок родится под моими данными. И официально будет моим. Я пресеку все твои попытки доказать обратное.