Нестандартный формат (СИ)
Немного помолчав, Ева будто подвела итог своего внутреннего монолога:
— Бродский говорил, что человек — это сумма поступков. Так вот, Карен в графе «итого» равняется «минус бесконечность». Конечно, нет, я давно ничего к нему не испытываю.
Руслан вскочил и стал мерить комнату рассеянными широкими шагами, взывая к собственной выдержке, но на душе так мучительно свербело, ища выхода, гневное исступление, что он выдал:
— Это не он украл. Это ты позволила. И позволяешь до сих пор. Почему муж твоей подруги должен заниматься разводом? Почему он должен помогать тебе? Почему должен всё знать? Ева! — взревел в неистовом отчаянии. — Почему чужой человек, а не я?!
Сознание истерично металось, обида разъедала внутренности кислотой. Как мальчишку, водили за нос столько времени…
— Слушай, ты же такая правильная образцовая девочка, — саркастически ухмыльнувшись, — а как у тебя получалось смотреть мне в глаза и врать, что свадьбу и ЗАГС ты не хочешь из-за родителей? Ева, ты, вообще…у меня слов нет… Это не просто абсурд! Это — чудовищная глупость! Тебе было приятно вводить меня в заблуждение?.. Этим измеряется твоя любовь? Таким доверием? Которое ниже плинтуса, да?
Он остановился посреди комнаты и уставился на нее совершенно бессмысленным, до дикого пустым взглядом. Смотрел и видел девушку, которую любит до беспамятства. И чувствовал безмерную режущую боль.
— Я не… — задрожал её голос, — клянусь, я пыталась сделать так, как будет лучше… Хотела избежать вот таких столкновений, зная твой вспыльчивый характер. Это не про доверие. Я очень боялась, Карен же беспринципный, способен на многое… Старалась уберечь тебя, Руслан…
Парень стремительно приблизился к ней и опустился на корточки, ухватив ладонями девичьи щеки, вынуждая взглянуть себе в глаза.
— Зефирка, а ты разве знаешь, на что способен я?
Он слегка встряхнул её, отчего Ева вздрогнула, а взгляд обдало поволокой из-за подступившей влаги. Да, сердце трепыхнулось, протестуя оттого, что Руслан пугает девушку, но злость брала верх:
— Знакома с моими худшими сторонами? Нет! Потому что рядом с тобой я — другой человек. Впервые люблю, впервые пробую быть ответственным, а не конченым эгоистом. И всей этой ереси, которую ты заварила в своей голове, можно было избежать, если бы между нами было обоюдное доверие и откровенность…а не только мои. И зачем, спрашивается, весь этот путь, если ты не доверяешь?.. И ничего в тебе не изменилось по отношению ко мне?
Она резко подалась вперед, столкнувшись с ним нос к носу, вцепилась в плечи своими холодными тонкими пальцами и молитвенно зашептала:
— Нет, Руслан, нет! Я доверяю! Я не этого хотела!.. Как ты можешь такое говорить?! Я люблю тебя, все мои чувства — от доверия. С тобой я позволила себе второй шанс. Разве ты этого не видишь? Всё должно было быть не так…я собиралась рассказать…Вардгес сказал, что на днях процесс завершится победой.
— Да? А…твой муж, — выпихнул словосочетание через стиснутые зубы, — в перерывах между маханием кулаками утверждал обратное… И обрадовал тем, что ребенок родится под его фамилией…
Девушка так же внезапно оторвалась от него и откинулась назад, округлив глаза в потрясении. С минуту они молчали, читая ответы в глубине взоров друг друга, что скрестились в безмолвном диалоге.
Крах. Всем надеждам.
Ева опустила веки и отвернулась. И через несколько секунд крупные слезы вырвались из-под подрагивающих ресниц, а бесцветный голос прошелестел:
— Прости.
К сожалению, уже было поздно.
Руслан поднялся и отрывисто бросил на ходу, направляясь в коридор:
— Запри дверь. И просто будь осторожна. Лучше позвони Элизе, пусть побудет с тобой…
— Ты куда? — кинулась она следом, взволнованно кусая губы.
Парень обулся и накинул куртку под её безотчетливые рваные всхлипы, которые Ева тщетно пыталась побороть.
— Исправлять то, с чем ты крупно напортачила…
И, не оборачиваясь, покинул квартиру, решительно слетая вниз по лестнице. Отключая эмоции и включая голову.
* * *
Каждый арестант знает, что хуже адвоката по назначению, который нисколько не заинтересован в твоей подобающей защите, ничего нет. Его собственный, естественно, был наемным, за что стоит поблагодарить брата. Рома постарался, чтобы ему достался лучший из лучших. А Руслан не стал отказываться. Наслушавшись различных историй от сокамерников, парень понял, что включать гордость в этом вопросе — себе дороже. Слишком многим он рискует.
Тюремная культура едва ли похожа на кадры из фильмов и строки из книг. Очень отдаленно, может. Реальность изрядно отличается от обывательского представления о лишенной свободы жизни. Ни один внешний источник информации не даст ответов на потаенные вопросы, не избавит от напряжения, которое постоянно царит внутри, напоминая, что отовсюду можно ждать подвоха. Есть ряд незначительных, как кажется, деталей, влияющих на ту или иную ситуацию.
Камера была «укомплектована», когда Руслана определили в нее последним. Парень обвел спокойным внимательным взглядом каждого обитателя, сдержанно поздоровался, представился и поинтересовался нюансами устоявшегося быта. Понимая, что в этой среде ему существовать как минимум пару-тройку месяцев при самом благоприятном раскладе, парень сразу обозначил свою непричастность к криминальному миру и оповестил, что далек от правил поведения в тюрьме, поэтому, возможно, бывалым придется где-то направлять его…
Брат сработал оперативно. В тот же день, когда пришел на свидание, принес с собой целый ворох необходимых вещей и принадлежностей. Руслан не удивился. Рома очень предусмотрительный, дальновидный и расчетливый. Правильный до мозга костей. Сам парень даже не задумался ни о чем, когда уходил из дома.
Они беседовали минут десять, и говорил в основном Руслан, скупо и сухо излагающий суть дела. Обращал внимание на определенные моменты, излагал просьбы в качестве некой инструкции. Да, у него было время подумать обо всем…и принять все эти решения.
— Ты уверен? — единственное, что спросил Рома в конце.
После короткого твердого кивка головой он ответил лишь:
— Спасибо тебе за все, что сделал. И сделаешь.
Они смотрели друг другу в глаза, и за долгие годы Руслан впервые почувствовал себя частью некого симбиоза, ощутил опору, спину. Только брату он мог доверить Еву, зная, что все будет проделано с идеальной точностью. Друзья, конечно, тоже способны помочь, но те своевольные и вспыльчивые. А Рома — скала.
Первая ночь в СИЗО запомнилась заунывным подвыванием в трубах и затхлым запахом спального места. Не спасал принесенный ему чистый комплект белья, не грел новый трикотажный спортивный костюм, в котором он лег на койку. Та, в свою очередь, оказалась коротковатой и узковатой на его рост и комплекцию. Руслан с ироничной горечью думал о том, что теперь это — доступные стандарты. Надолго. И нужно привыкать к ним, даже если хочется грызть вены от тоски.
В ту же первую ночь он осознал простую немудреную истину: у него остаются воспоминания, свободное время и мысли. Железный треугольник.
И, закрыв глаза, начал парень именно с воспоминаний…
Глава 33
— В смысле…должна вернуться к родителям?
От испытываемого потрясения Ева еле шевелила губами. Стеклянным взглядом уставилась на Романа и не могла поверить в то, что сейчас было озвучено.
— Ева, — покачал он головой, — ты не о том думаешь. Руслан хочет, чтобы ты была в безопасности и не оставалась одна.
— А он?..
— А он будет отсутствовать довольно долго…
— Разве нельзя его «отмазать»? Откупиться? — девушка и сама не верила, что предлагает такое с невероятной надеждой. — У вас же тоже связи…
Разумовский-старший выдержал первую волну отчаянного протеста, после чего размеренно и деликатно пояснил:
— Всё сложнее, Ева. Есть определенные моменты, о которых тебе скажет сам Руслан. А сейчас он очень просил отвезти тебя к родителям…