Тень Чернобога
– Так и я о том: только истинному мастеру своего дела морок служить станет. Из всего этого складывается призвание.
Рауль Моисеевич молчал.
– Ишь ты, призвание… Интересно ты говоришь, красавица. – Он поднялся. – Выздоравливай. Завтра еще, может, загляну… Если заскучаю.
Подмигнув, он вышел в коридор. Его вроде бы еще чаем напоить обещали.
* * *Она пробудилась внезапно.
Город за окном наконец стих. Три часа ночи. Прислушавшись, не услышала ни голосов, ни шорохов. Села на кровати и огляделась. Укутавшись в ее плед и вытянув ноги до середины комнаты, в кресле спал Данияр.
Кате стало неловко: она не подумала, что ребят надо куда-то уложить, безответственно уснула. Хозяйка, называется.
Осторожно опустила ноги с кровати, встала.
Дверь в коридор оказалась приоткрыта, из ванной доносился храп – это прямо в ванне, закинув руки за голову, спал Берендей. Испугавшись собственного храпа, он сонно подскочил, пробормотал что-то себе под нос, устроился удобнее. На этот раз – тихо посапывая.
Ярослава спала в маминой комнате.
Катя прошла на кухню и притворила за собой дверь, будто отгораживаясь от сонного царства. Огляделась.
Итак, тень, что видела она в морочном коридоре, – тень Темновита, Чернобога. Он бог. Он равен Велесу. Он говорил, что хочет ей помочь. Зачем? Зачем ему помогать дочери Велеса? Да еще вот так, тайком? Значит, или он лжет, или его помощь направлена против Велеса. Он сказал, что в ней его кровь, что отец приготовил для нее участь стать изгоем и проклятой тенью. Он сравнивал себя с нею, говорил про схожесть судьбы и что вина – на отце, на Велесе.
Догадки роились одна другой страшнее и нелепее.
Если он в самом деле Чернобог, то мог уничтожить ее и в Дряговичах, и у Изенбека, это было очевидно. Значит ли это, что ему можно доверять? «Он сказал, что не причинит мне зла», – напомнила себе Катя. Это важно, но насколько?
Она мучительно соображала, что делать. Паника нарастала, застилая глаза: карта сгорит, и она ни отцовские дневники не вернет, ни узнает, что происходит.
Взгляд упал на брошенную на подоконник Данияром куртку – из внутреннего кармана торчал желтоватый уголок начертанной Велесом карты. Катя подошла ближе.
Щеки горели, в висках пульсировала кровь. Оглянувшись на дверь, Катя осторожно потянула за уголок и вытащила карту, с помощью которой они так замечательно скрытно передвигались. Небольшой, сложенный вчетверо плотный лист, шероховатый, с мягкой поверхностью. Девушка дрожащими руками развернула его: шесть отмеченных точек выгорели, оставив после себя потемневшие очертания, одна из них – та, по которой ходили дважды, – обуглилась и потемнела. Осталась еще одна точка.
Катя вгляделась в нее – аккуратный узорный оттиск. Внутри размашисто начертаны буквы В и С, оплетенные завитком, будто вьюном. Девушка догадалась: это подпись отца.
Вот только Катя точно помнила, что в начале путевых точек было больше. Она вызывала в памяти карту, которую видела в руках Велеса. Больше десяти, определенно больше десяти точек. Сейчас же их было лишь семь. И только одна – по которой еще можно пройти.
Она дотронулась пальцем до нетронутого перехода, будто к горячему углю прикоснулась. Отдернула руку. Внимательно посмотрела на палец. Удивилась: ожога не было. Естественно: Данияр использовал особое кольцо с небольшим шипом, которое прокалывало кожу на его пальце. «Стандартная плата», – так он говорил.
Она выдвинула ящик с приборами, достала нож для чистки овощей – неудобный, оттого почти нетронутый. Катя постоянно об него колола пальцы. Что ж, отличная замена загадочному кольцу Данияра.
Разложила карту на столе. Достала из кармана алатырь, приложила к карте так, чтобы луч света от уличного фонаря, проходя через него, фокусировался на путевой точке. Представила тот коридор, что снился ей последние месяцы и в который утянул ее Темновит из апартаментов Изенбека, занесла руку над картой и уколола палец. Надавив на ранку, она дождалась, пока капля крови упадет на последнюю путевую точку. Сжалась, улавливая, как дернулось пространство вокруг, как повело стены, а в легкие будто залили горячий воск. И тут же ее будто ветром подхватило, утягивая в воспоминание. Душный, тяжелый сумрак перехода. Широкие своды. И звук одиноких шагов.
– Я знал, что ты вернешься, царевна…
Глава 20
Метаморфозы
Его шепот пробирал до костей. Вокруг – темнота; коридор, который прежде, в Раграде, снился ей, изменился, будто наполнился тьмой. Стало душно, жутко. Катя озиралась в поисках хоть какой-то опоры, но взгляд натыкался лишь на угольно-черные каменные стены и струившийся по ним мрак. Он стекал, клубился густым туманом над аккуратными квадратами черных плит.
Собравшись с духом, крикнула в пустоту:
– Я пришла. Говори что хотел! Теперь нас никто не прервет.
– Ты торопишься? – вкрадчивый голос подбирался все ближе. Из темноты проступил силуэт: высокий худощавый мужчина, очень широкий в плечах. Темная одежда, вышивка серебром, светлая кожа и янтарно-золотые глаза.
Катя вздрогнула и отшатнулась, с силой врезалась в стену, развеяв шипящий мрак: это не тень, которую она ожидала увидеть. Это ее отец.
Вернее, этот человек похож на него как две капли воды. Катя вглядывалась, находя едва различимые отличия, а мужчина посмеивался.
– Что, удивлена? – спросил наконец.
– Кто вы? – Катя едва могла говорить: в горле першило, слезились глаза.
Мужчина повел плечом, рядом с ним появился трон из темного дерева, а рядом с Катей – маленькая скамеечка.
Девушка покосилась на него:
– Мы здесь что, светскую беседу будем вести?
– А почему бы и нет? Хотя ты права, обстановка не располагает. – Катя и моргнуть не успела, как морок развеялся и они оказались на высоком утесе, а до горизонта расстилалось изумрудно-синее море, освещенное заходящим солнцем. – Так, я думаю, будет комфортнее… Устраивайся!
Он бросил на Катю взгляд, от которого внутри сжалось и оборвалось сердце, а на плечи будто тонна проблем навалилась, заставив принять предложение незнакомца и сесть на скамеечку.
Мужчина удовлетворенно кивнул:
– Что ж, так лучше…
– Вы не ответили, кто вы.
– Ты уже знаешь, меня заочно представили твои новые друзья, Берендей и Данияр. Меня зовут Темновит, и я Черный бог. – Он рассеянно окинул взглядом горизонт, усмехнулся. – Я так долго ждал с тобой встречи. Велес и Мирослава так тщательно прятали тебя ото всех нас…
– Зачем?
– Зачем прятали или зачем хотел встретиться? – он лукаво улыбнулся. – Пожалуй, второе… Тебя это больше интересует. И еще то, почему я так похож на твоего отца. Верно?
Катя заставила себя кивнуть. Он пугал ее, парализовал исходившей от него силой, казалось, она будто ударяет в грудь и оглушает, а голос словно звучал прямо в ее голове. Неуютно, страшно. Росло ощущение, что он читает ее мысли, что от него теперь не укрыться. И как теперь возвращаться…
Темновит наблюдал за ней и улыбался.
– Не бойся, я не намерен причинить тебе вред. Ты здесь только для того, чтобы слушать. И иногда кивать, что слышишь меня. Хорошо?
Катя почувствовала невидимую ладонь на затылке, с усилием надавившую, заставившую кивнуть. Она дернулась.
– Вы мне так шею сломаете.
– Хм… Прости, – Темновит примирительно развел руками. – Итак. Отвечу на второй вопрос, хотя ты могла бы уже и догадаться. Мы с Велесом братья. Близнецы. Как близнецы и разделили трон. Ему подлунный мир, а мне достался мир загробный.
– «Достался»? Будто вы против…
– А знаешь, против! – Темновит холодно засмеялся. – Пресловутая свобода выбора есть только у людей, у нас ее нет. При рождении Совет определил: вот этот царевич будет таким, а этот – другим. Этому столько отмерим, а этому – столько. Этому – одно. А этому – другое. – Он подался вперед, прошипел: – И ничего не изменишь! Меня просто отдали черному мороку.