Ирония судьбы, или Как я вышла замуж за француза. Посвящается русским и французам, а также всем деву
Он театрально лёг на свою кровать и стал «дожидаться смерти», пытаясь пробудить во мне чувство вины. Я не собиралась сидеть сложа руки и вызвала пожарных (во Франции они также выполняют роль скорой помощи). Когда они приехали, я объяснила им, что сделал Франсуа и его тут же повезли в больницу на промывание желудка.
На меня посмотрели с презрением, как-будто это я насильно заставила его совершить эту нелепую попытку (!) и даже не разрешили поехать с ними в больницу, сказав, чтобы я добиралась своим ходом… Я тут же начала звонить маме Франсуа, Стефани, которая праздновала новый год с родными. Я была потеряна и несчастна, но я была уверена, что Стефани поддержит меня. Она прекрасна знала своего сына, малейшие детали нашего брака, и всегда была на моей стороне.
Когда же я услышала от нее «Ты сама виновата, сама довела его, сама и выкручивайся», я была в сильнейшем шоке. Она прекрасно знала, что я всеми силами и до последнего (до агрессии Франсуа), пыталась спасти наш брак, что я всегда была с ним и в горе (операция по удалению щитовидной железы, бедность), и в радости.
Мне было больно от её непонимания, горько от того, что я ошиблась в выборе мужа, что мой брак не удался. Но я поняла, что я осталась одна. Единственный человек, до которого мне удалось дозвониться и который пришёл мне на помощь, это был Филипп, мой друг из спортклуба. Он отвез меня в больницу к Франсуа, где мне пришлось долго ждать, пока ему промоют желудок и допустят меня к нему.
Когда же я увидела Франсуа, я испытала одновременно чувство жалости и презрения. Нормальный мужчина, видящий что теряет жену, сделал бы всё, чтобы снова завоевать её доверие и любовь, как бы это ни было трудно, даже после расставания. На мой вопрос зачем он сделал подобную глупость, Франсуа ответил, что он надеялся таким образом удержать меня. Он попросил мне дать ему ещё один шанс, что он понимал, как он был не прав, что он был готов вести нормальную жизнь, ходить к моим друзьям и даже родить ребёнка.
На что я ответила ему, что к сожалению уже поздно, что я достигла точки невозврата и что ждала от него подобного предложения ещё много месяцев назад. Я объяснила ему, что своим поступком он только опустился в моих глазах и заслужил моё презрение. Когда же он пригрозил мне повторить попытку, если я уйду от него, я ответила ему, что это его жизнь и что он волен делать с ней что пожелает, но что он не удержит меня подобным поведением.
Что самое удивительное, никто из его родных не пришёл навестить его за те три дня, что Франсуа продержали в больнице. Когда же я встретилась со Стефани, мамой мужа, она поняла, что я достигла точки невозврата и что больше у меня не было ни сил, ни желания бороться за что-либо. Она опасалась за состояние своего сына и попросила меня потерпеть ещё немного, пожить с ним ещё некоторое время, чтобы он не наделал глупостей.
Я обещала потерпеть, но объяснила ей, что я не смогу всю жизнь жить с ним только из жалости, чтобы он не покончил с собой. Что мы оба были несчастны и что я тоже больше не могла так продолжать. В любом случае, со мной или без меня, он мог сделать с собой всё что угодно и не факт, что я буду рядом, чтобы спасти его на сей раз.
Время летело быстро и когда я уже была свободна от обязательства оставаться с мужем в этой жуткой ситуации, я начала думать куда же мне уходить. Я хотела найти вариант аренды квартиры напополам с другой девушкой, как это распространено в Париже, и даже рассматривала возможность снять у кого-то комнату на время учёбы, но все квартиры находились либо далеко, либо квартплата была слишком высокой для моей низкой зарплаты в 960 евро, либо я не могла себя представить в одной квартире с людьми, которых я встречала.
Филипп, мой друг по спортклубу, которого я давно представила Франсуа во избежание недоразумений, любезно согласился помочь мне с поисками и возил меня смотреть квартиры, давал советы. К сожалению, ни одна из квартир, которые я посмотрела, мне не подошла.
Франсуа, который уже примирился с мыслью о нашей несовместимости и нашем расставании, относился к моим поискам равнодушно.
Когда я уже было отчаялась найти что-либо путное, а жизнь с Франсуа была в тягость, поскольку мы почти не общались, Филипп предложил мне приютить меня у себя. У него была большая 4-хкомнатная квартира площадью 85 кв. м. Он был разведённым холостяком, у него было две дочки, которых он брал к себе только на выходные каждые две недели.
Конечно, это было намного дальше от Парижа и от места моей работы и учёбы, а город, в котором он жил, имел репутацию одного из самых опасных в парижском регионе, но я согласилась, поскольку там у меня была бы своя комната и покой, нормальные дружеские отношения и уважение.
Незадолго до моего ухода мы с Франсуа взяли совместного адвоката для развода по взаимному согласию и, поскольку оба зарабатывали мало, то попросили у государства финансовую помощь для оплаты услуг адвоката, ждать которую надо было почти полгода. Когда мы расставались, я оставила Франсуа единственную вещь, которая мне тогда принадлежала – купленный на мои собственные деньги холодильник.
Там, куда я переезжала, было всё необходимое, а ему он был нужен. Я забрала только мои личные вещи, фотографии, одежду и книги. Я оставила ему чек за последнюю половину квартплаты, поскольку мы арендовали эту квартиру, и попросила, чтобы он его положил на свой счёт только после 7-го числа, когда мне придёт зарплата. Он потребовал, чтобы я отдала ему эти деньги наличными до моего ухода, сказав, что не доверяет мне и опасается, что я аннулирую чек (!).
За пять лет совместной жизни этот человек так и не понял, с кем он живёт, и не научился доверять мне, хотя я доверила ему код моей банковской карты сразу после её получения и ни разу не подвела его доверия в этом плане. Но травмы прошлого рукой не сотрёшь. В качестве аргумента Франсуа забрал все мои золотые украшения, которые я не нашла одним прекрасным утром на своём месте.
Он пригрозил, что если я не отдам ему деньги, то больше не увижу моих украшений, большинство из которых я купила сама на свои деньги в России. Я позвонила нашему адвокату и она сказала, что поскольку мы женаты без контракта, что предусматривает режим общности имущества супругов, то все мои вещи принадлежат ему наполовину и что в моих интересах было выполнить его требование.
Мне пришлось уступить этому шантажу и «влезть в минус» для того, чтобы отдать деньги Франсуа. Он назначил мне встречу в банке, где я передала ему наличную сумму, после чего он порвал при мне мой чек и вернул мне мои золотые украшения… без двух колец, подаренных им: обручального и того, с которым он делал мне предложение.
На мой вопрос, почему он их не вернул и как он мог опуститься так низко, он сказал, что мысль, что я буду носить эти кольца с другим мужчиной, была ему невыносима. Мне пришлось с этим смириться. После всего, что произошло, мне уже ничего не хотелось, только уйти и начать жить заново, надеясь на лучшее. У меня была учёба и шанс получить французский диплом. За это стоило побороться.
Филипп приехал за мной вечером после работы, пожал руку Франсуа, помог мне упаковать и унести в машину вещи, после чего тактично ушёл, чтобы я могла попрощаться с бывшим мужем. Франсуа скачал мне на флешку наши фотографии на память, мы «по-дружески» попрощались поцелуями в щёку и на этом расстались.
С чистого листа
После расставания с мужем я начала привыкать к новой жизни, новой просторной квартире, моей новой комнате, нормальному человеческому общению. Филипп обращался со мной бережно, зная всё, что я пережила за последние месяцы. Он часто подвозил меня в институт в Париж, по дороге на работу. Готовил каждый день вкусные ужины, так как заканчивал работу рано.
После работы он каждый день ходил в спортзал и если у меня было время, то я тоже ехала в спортзал в прежний город, откуда мы вместе возвращались на машине. Что самое смешное, я сначала долго думала, что он гей, так как он носил пирсинг в обоих ушах, на брови и языке, брил голову, что делало его похожим на известного французского певца, и имел идеально накачанное тело.