Тайна Ночи Свечей (СИ)

— Все, можешь открывать! Кажется, мы почти у цели, только… — запнувшись на полуслове, Тера перевела озадаченный взгляд под ноги, где что-то неприятно хрустнуло, и тут же брезгливо отбросила носком ботинка плоскую, полу обглоданную кость.
— Скорее бежать… Бежать… — беспокойно зачастил Тарен, по инерции увлекая Теру вперед и нисколько не обращая внимания на то, что попадается ему под ноги.
— Дельная мысль, — тщательно переступая через окровавленные тряпки, кости и обгорелые бревна, глухо отозвалась Тера.
Запас жалости к самой себе подошел к концу еще на последней лестнице, к другим — в тот момент, когда она добровольно взвалила на свои плечи заботу о, в сущности, безразличном ей ловчем. Теперь же зеркальщицей всецело владело лишь одно непреодолимое желание — как можно скорее выбраться и забыть об этом ужасающем месте, как о несбывшемся дурном сне.
Наполовину осыпавшееся, поросшее бурым мхом каменное ограждение, доходило ей до колена и нисколько не скрывало, раскинувшуюся за ним песчаную площадку, посреди которой сиротливо возвышалось одинокое, болезненное деревце.
— Красный песок. Он ведь упоминал о красном песке, не кровавом… — сокрушенно проронила Тера, борясь с подступившим к горлу комком.
Представшая перед глазами картина представляла собой нечто, весьма напоминающее зыбучие пески — коварные и непредсказуемые, те самые, по чьей вине увязших не раз настигала мучительная, особенно страшная в своей медлительности, смерть. Не улучшало общего впечатления и то, что среди аккуратно сложенных в пирамиды камней, виднелись небольшие алые лужи, определенно имевшие непосредственное отношения к тем костям и тряпкам, мимо которых им только что пришлось пройти. Сквозь неровную дыру в высоком, сводчатом потолке, в зал проникало совсем немного тусклого света. Несмело заглядывая в лужи, редкие лучи создавали причудливые блики и заставляли думать, будто по ту сторону отражения затаились неведомые и отнюдь не добрые существа.
— Да катись оно все к Ловцу, не полезу! — на миг прикрыв глаза, чтобы не видеть всего этого, приняла Тера единственное, не вызывавшее внутреннего протеста решения и вознамерилась убрать ногу с парапета, но не успела.
— Их души, по ту сторону собрались обманутые души, — испуганно взвизгнул, так некстати пришедший в себя Тарен и, не удержавшись на ногах, полетел вперед, увлекая за собой Теру.
— Следовало оставить тебя, где нашла, — с непередаваемым раздражением выбираясь из-под рухнувшего на нее бредящего ловчего, прорычала Тера. — Начинай приносить пользу, Тарен, раз уж мы по твоей милости все равно здесь очутились. Ищу черный камень. Эй! Ты меня слышишь?
Но на неуклюжем падении «помощь» Тарена и завершалась. То ли не выдержав удара, то ли, что вероятнее, душераздирающего зрелища кровавого песка, не в меру впечатлительный юноша предпочел переждать тяжелые времена в тихом, безопасном обмороке.
— Проклятый слабак! — зло припечатала Тера, шустро перескочив с одного островка на другой. — Дай только выберусь, первым же делом устрою так, что ты вылетишь из ловчих, как паршивый кукушонок из соловьиного гнезда.
Аккуратно обходя лужи и, стараясь не обращать внимания на то, как отвратительно чавкает под ногами песок, Тера внимательно рассматривала, венчавшие пирамиды, камни. Разноцветные и разновеликие, они так и манили ее протянуть руку и взять один. Красные, белые, синие и, как на зло, ни одного черного.
— А вот и ты! — радостно воскликнула Тера, крутанувшись на месте и обнаружив камень искомого цвета за спиной, у самого дерева. Как следует примерившись, она с размаху ударила ногой в самый центр пирамиды, а потом еще и еще, но никакого люка или любого другого замаскированного выхода так и не обнаружила. Вместо этого Тера с ужасом ощутила, как все стремительнее увязает в песке. Зажатый в руке камень так же не остался без дела и принялся крошиться прямо на глазах и как бы Тера ни старалась удержать в ладони хоть небольшую горстку оставшегося от него черного песка, ей это не удалось.
— Плата принята и признана достойной! Будь мудрым в новообретенной вечности и не совершай того, о чем придется пожалеть, когда настанет твой черед отыскать будущего приемника, — раздался из-за спины Теры ровный, сильный голос с явными нотками повелительного снисхождения.
 
Застигнутая врасплох, она резко дернулась, желая увидеть говорившего, но лишь еще сильнее увязла. Пески беспокойно зашевелились и стали наползать со всех сторон. В ответ на их перемещение чахлое деревце устремилось ввысь, к свету и ветру, у его корней начала зарождаться песчаная воронка, не сулящая Тере ничего хорошего.
В последней отчаянной попытке ухватиться хоть за что-то, она стянула с запястья гроздь каменных светляков, вскинула руку и таки сумела зацепиться одним из привязанных к веревке камней за уносящуюся вверх узловатую ветку. Зыбучий песок нехотя расставался с добычей. Один за другим лопались перетянутые волокна старой веревки. Тера мужественно переносила боль, прогрызавшую кольцевую дорожку вокруг левого запястья и не собиралась разжимать пальцы, чего бы ей это не стоило. По руке потекла кровь, а вслед за ней из-под перчатки съехал серебряный браслет. Тот самый, что она стянула с руки умирающего целителя и одела на руку Тарена. Стоило ей отвлечься на эту странность, как над головой раздался треск, а перед самым ее носом возникла протянутая ладонь.
— Веревка вот-вот треснет, хватайся! — проорал молодой ловчий, опасно свесившись со слишком тонкой для их общего веса ветки. На месте, где должен был располагаться, одетый ею браслет, красовался совсем свежий, приметный по форме ожог. Тера медленно перевела взгляд с протянутой руки на лицо Тарена и прочла в мудрых холодных глазах все то, о чем так искусно лгал взволнованный голос и живая, отражающая все беспокойства мира мимика, присущая настоящему Тарену и так талантливо имитируемая тем, кто ухитрился занять его место. Заманивший ее в ловушку самозванец испугался, что она вот-вот выберется и поспешил довершить начатое. Он желал, чтобы она доверилась ему и отпустила веревку, а после наверняка собирался разжать руку и с удовольствием понаблюдать за тем, как надежно кровожадные пески сомкнутся над ее головой.
— Треснет, — беспечно подтвердила Тера, улыбнувшись лже-Тарену так, как может улыбаться лишь приговоренный к повешенью, увидевший за миг до конца справедливую молнию божественного возмездия, обратившую в пепел наихудшего из его кровных врагов. — И я полечу вниз, а ты — вслед за мной.
Тера сдержала данное обещание и не бросила то, что осталось от молодого ловчего, прихватив с собой покинутое душой тело в самую гущу песчаного безумия. Обращались в мелкую песчаную пыль кости, бревна и тряпки. Раскололось надвое, так и не успевшее дотянутся до дыры в потолке дерево. С шелестом уносился вслед за утихающей воронкой, расползшийся по многочисленным этажам блеклый песок. Ничто больше не напоминало о кровавом побоище или о, скрытом от посторонних глаз под землей, вейнтском поле испытаний. Древняя магия покинула это место и не осталось в нем ничего грозного или пугающего. Все стихло и затаилось.
Дремавший три долгих, мирных столетия Фэррим — древнейший из миров по эту сторону грани, пробуждался от дивных грез о всеобщем благоденствии и прощении. Не с той ноги и не с теми вставал он на путь нового трехсотлетия, не сулившего его молодым, заигравшимся королевствам ничего светлого и доброго. Мудрый старый мир предчувствовал близящийся конец, но не мог и представить, что время это наступит так быстро, а потому не верил в скорый исход и собирался призвать к ответу тех, кто клялся беречь и защищать его до последней капли крови, магии и надежды.