Тайна Ночи Свечей (СИ)

Осознавали ли похитители, что обрекают малыша на верную гибель, запирая в грязной, зловонной воде, такой ледяной и противной, что от одного взгляда на нее становилось не по себе? На тот момент зеркальщицу мало волновала предыстория злоключений маленького пленника, все, о чем она могла думать — это о немедленном спасение морского священного скакуна и о жестоком наказании для всех тех, кто посмел поднять на него руку. Ведь не повстречай это удивительное, светлое создание их двоих — наверняка бы испустило дух, в страхе и одиночестве, без малейшей надежды на избавление или сочувствие!
Состоялся безмолвный обмен. Ригби осторожно принял из рук подруги продрогшего зверя. Хотел было завернуть в полу плаща, но передумал и со вздохом отправил за пазуху. Живое тепло пришлось спасенному по душе и он затих, перестав пищать и вырываться. Тера одобрительно хмыкнула и указала глазами на выход. Мерно покачивающаяся масляная лампа, перешедшая в ее руки во время обмена, не оставляла особого простора для фантазии, как и жесткий, прямой взгляд, отбивавший всякое желание спорить и что-то доказывать. Браконьерам не стоило наживаться на валаранской святыне! Не поступи они так опрометчиво, возможно их мерзкий корабль продолжал бы бороздить морские просторы еще ни одно десятилетие.
Через пару минут Тера нагнала Ригби, заложила руки за спину и как ни в чем не бывало пошла рядом, насвистывая веселый дэйлинальский мотивчик. Дальнейшая судьба «Старой каракатицы» ее не заботила. Но, к сожалению, подобным безразличием не могли похвастаться, пробудившиеся ото сна матросы и прочие члены экипажа, вернувшиеся на корабль, вместе с нетерпеливым покупателем.
Безрадостное прощание с ценным товаром вкупе с осознанием, что кто-то посмел поджечь их горячо любимую посудину, вылилось в незамедлительную жажду мести. Вскоре выяснилось, что зоркий юнга с соседнего корабля видел, как двое чужестранцев поспешно покидали «Старую каракатицу» и что у одного из них подозрительно топорщился и шевелился плащ. Воспрянувшие духом браконьеры, разделились на две команды — одни безуспешно продолжали тушить корабль, другие резво устремились на поиски пропажи.
На порт Келевин опустилась вязкая, продымленная ночь. То тут, то там мелькали приглушенные огни факелов, раздавались угрожающие крики и гулкий топот нескольких десятков ног. Обозленные негодяи рыскали по пристани в надежде обнаружить поджигателей и возвратить ценную диковинку. До крыши отдаленного, запертого на замок деревянного ангара, где с удобством расположились Тера и Ригби, время от времени доносились отголоски проклятий и обрывки запальчивых визгливых реплик. Капитан-погорелец не желал возвращать аванс, а несостоявшийся покупатель грозился расправиться со всеми лживыми проходимцами, посмевшими нарушить условие сделки. Друзья молча наблюдали за суматохой с безопасного расстояния и ни о чем не сожалели. Не нарушал спокойной тишины и, зажатый между ними морской конек. Всего в локоть длиной, чумазый и очень голодный, он уже не казался таким беспомощным и несчастным, как в ту первую минуту, когда Тера ловко выудила его из аквариума. Из глубины маленьких умных глазок, пропала щемящая обреченность, на ее месте начала разгораться пока еще робкая, боязливая надежда.
Каждый из троих неспешно думал о своем и в тайне злорадствовал, наблюдая за тем, как весело догорает «Старая каракатица». Ни запоздалое сожаление, ни сердобольное раскаяние их не посещало. Тера отрешенно смотрела на небо и безотчетно, мысленно отвечала на долетавшие с ветром проклятия. Она все еще продолжала кипеть от негодования, не в силах смириться с самим фактом такого бесчеловечного надругательства над одним из самых добрых и чутких священных созданий Валардана. Ригби лениво наблюдал за беготней внизу и шаг за шагом обдумывал как они станут выбираться, если живодеры не переместят свои навязчивые поиски подальше от доков до восхода солнца. Доверчиво жмущееся к боку пятнистое создание, вызывало у шуттанца безотчетный восторг и полное нежелание расставаться с новым питомцем, будь он хоть морским, хоть самым обыкновенным скакуном. Что касается самого виновника всей этой кутерьмы, то он напряженно размышлял об оказавшихся в его распоряжении поразительных двуногих, совсем не похожих на тех, которых ему доводилось видеть прежде. От этих двоих так и веяло теплом и заботой. Они еще не любили и не ценили его, как он их, но уже начинали привязываться, и малыш чувствовал это. Особая незримая связь, крепнущая с каждой последующей минутой, просиженной в обнимку на холодной, продуваемой всеми ветрами крыше, была куда важнее и необходимее, чем само вечное море и бескрайние вольные просторы. С самого рождения дивному созданию не досталось и крохи того внимания и доброты, какую бескорыстно рассыпали горстями его молчаливые спасители, и он радовался, радовался так, как не умел прежде ни один из его гордых морских сородичей, ни по эту сторону залива, ни по ту.
 
Разнежившись в теплых объятиях, расхрабрившийся зверек ласково куснул сначала одного нового друга, а потом и другого. Удивительные люди не разозлились и не оттолкнули кусачего подопечного. Расценив неожиданную выходку по-своему, они не задумываясь отдали зверьку все, завалявшиеся по карманам галеты и пряники, пообещав накормить, как следует, сразу же по прибытии на свой безопасный корабль. О большем кроха не смел и мечтать, а потому спокойно устроился на скрещенных полах плащей и заснул.
Остаток ночи прошел в ожидании подходящего момента. За час до рассвета им удалось незаметно спуститься с крыши и перебраться поближе к «Попутному ветру». Отца Ригби нигде не было видно. Наверняка отправился в город на поиски пропавших бездельников. Зато никуда не делся крайне злой Эйнар. Тера еще издалека разглядела его приметную, светлую шевелюру и напряженно скрещенные на груди руки.
Впервые зеркальщица добровольно отправилась «сдаваться» и каяться во всех грехах, предоставив другу тем самым удобную возможность незаметно пробраться на корабль и пронести их нового подопечного.
До конца плавания никто так и не узнал, что на борту, в тщательно припрятанной большой плетеной корзине, под мягким клетчатым пледом, к берегам Дэйлиналя плывет важный неучтенный пассажир. За время обратного плавания, малыш значительно окреп и окончательно привязался к Тере и Ригби. Единственное, что огорчало друзей во всей этой невероятной истории — то, что они так и не сумели отмыть черные пятна с его гладкошерстной белоснежной шкуры. По наивности своей героическая парочка так и не сообразила, что эти темные пятна — никакая не грязь, а прямое доказательство исключительности, далеко не самого мирного и беззащитного, магически одаренного создания — нелюбимого и нежеланного сына, извечно враждующих морей — Доброго и Злого.
Повидавшей на своем веку еще и не таких редкостей госпоже Кларе, не потребовалось и лишней минуты, чтобы понять, что за напасть притащили из далеких земель дорогая племянница и ее невмеру покладистый лучший друг. Еле заметная, цепкая, как пиявка, магия морина-полукровки, окутала обоих с ног до головы, да так плотно и равномерно, что избавиться от нее, не причинив вреда сердобольным отпрыскам, не представлялось никакой возможности.
Прирученное зло, с легкостью прижилось в домах обоих спасителей и долгие годы скрывало свой истинный облик, держась за устойчивую форму приземистого пятнистого скакуна, привычного глазу Ригби, и мохнатую личину здоровенного пса, так любимую Терой, с детства мечтавшей о преданной, игривой собаке.
Хитрый морин перетекал из формы в форму лишь в те моменты, когда никто не видел. Старательно, но безуспешно, подлизывался к старшей стекольщице, видевшей его насквозь, и совершенно не церемонился с вечно недовольным лисом, невзлюбившим его с самого первого взгляда.
Поначалу зловредный двуликий лис всеми силами уговаривал госпожу Клару прикончить опасную тварь и забыть о досадном недоразумении, но так и не смог добиться поддержки, наткнувшись на глухую стену сестринского непрошибаемого протеста. Постепенно пришлось смириться… Вот только корить себя за ошибку Эйнар так и не перестал, продолжая прокручивать в голове страшные картины возможных бед, какие могли постигнуть Теру и Ригби за то время, пока они беззаботно возились на корабле с непредсказуемой, живой угрозой. Старше обоих пятью годами, он ощущал давящий груз ответственности за каждую из сумасбродных выходок и, как мог, старался оберегать младших. Но что он, в сущности, мог поделать, когда в игру вступал такой грозный противник, как Злое море? Так было в тот раз, когда Тера и Ригби самовольно отправились изучать пролив Керри, так же произошло и вновь, но уже на границе Вейнтеверо, там, где грань между Злым и Добрым морями особенно тонка и непостоянна.