Тайна Ночи Свечей (СИ)

Было лишь вопросом времени, когда их шумная возня и приметное буйство красок привлекут внимание преследователя. Только слепой мог не заметить этих двоих на фоне общей серости развалин. Угрожавший им негодяй не был слепым. Счет коротких, хрупких жизней маленьких двуликих пошел уже не на годы, а на минуты.
Героическое спасение, попавших в беду детей, не входило в планы Теры… Не за тем она пробралась к пустырю и всю ночь просидела на холодной, продуваемой всеми ветрами стене, рискуя поддаться чарам гиблого места или, задремав, свалиться прямо в лапы гадких, населявших пустырь существ. Все, что от нее требовалось — это терпеливо дождаться, когда Эйнар, Ригби и Клара обеспечат ей безопасный доступ к башне, ослабив смертью Верховной магический фон города. Тогда бы она беспрепятственно обошла видневшиеся у подножья башни белые корни живого дерева, взобралась наверх и выкрала оставшуюся часть ключа.
Но могла ли она проявить равнодушную твердость и не отклониться от намеченной цели, зная, что совсем рядом бездушное чудовище лишает жизней ни в чем неповинных детей? Единственная оплошность малышек заключалась в том, что они имели глупость приехать в проклятую Корду, надеясь собственными глазами увидеть праздничное волшебство прядильщиков и вместе со всеми порадоваться, когда Верховная Хильда объявит во всеуслышание о том, что великодушная Хозяйка Свечей продолжит защищать Дэйлиналь от возвращения Ловца живых чудес. Они и не догадывались, что упросили родных показать им самую настоящую ложь, присыпанную внушительным количеством фальши, при виде которой у Теры начинали слезиться глаза и скрежетать зубы.
Зеркальщица не питала особых иллюзий относительно своей боеспособности. Она прекрасно понимала, что соперник ей, мягко говоря, не по плечу и все же не могла отмахнуться, сделав вид, будто происходящее внизу ее совершенно не касается! Даже если бы в эту самую минуту главный храм наконец потух, а башня выбросила к ее ногам веревочную лестницу, приглашая с комфортом подняться и украсть все, что ей заблагорассудится, Тера все равно повернулась бы спиной к удачной возможности. Она поудобнее перехватила тяжелый посох и слезла со стены.
Теперь ею всецело владела лишь одна задача — не дать негодяю оборвать хоть одну бесценную детскую жизнь. Тера с ужасом воскрешала перед мысленным взором окровавленный серп, всеми силами пытаясь убедить себя в том, что алые капли, поблескивавшие на хищном металле, вытекли из ран такого же монстра, как тот, на которого она сейчас нацелилась, а уж никак не из… Дальнейший ход мысли натыкался на стену и зеркальщица не желала преодолевать ее.
Пока она бежала, старательно огибая оборванных жителей пустыря и перепрыгивала через острые камни, придерживая подол длинной юбки, события начали разворачиваться без ее непосредственного участия. Раздался тоненький истошный визг, а за ним скрежещущий удар о камень. На краткий миг Тера запнулась, едва не перелетев через выступающий из земли валун. Ледяная дрожь промчалась по позвоночнику, дезориентируя, мешая сделать еще хоть шаг. Стало тихо и страшно… Во рту пересохло. Пропустившее удар сердце, забилось с такой скоростью, что перекрыло своим гулким грохотом все прочие звуки.
И вдруг, послышался новый, полный боли крик. На этот раз орал нападавший. Значит боривальская мелюзга не попала в лапы живодера и все еще нуждается в ее помощи! Ободренная радостным открытием, Тера со всех ног припустилась вперед, не обращая больше внимания ни на стеснявшее движение неудобное платье, ни на грозящие переломать ноги камни. В ее душе зарождалась такая лютая ненависть и жажда мести, какой Тера еще никогда ранее не испытывала. Кто дал право проклятым кордским душегубам издеваться над двуликими? Чего ради здоровенный маньяк не отправился сражаться со взрослыми боривальцами, а выбрал в качестве противников двух беззащитных крох?
Красная пелена ярости заволокла все вокруг. С языка непроизвольно полетели проклятия, пересыпанные такими изощренными ругательствами, при звуке которых уважительно примолк бы и старый сапожник, уронивший на ногу молоток. Тера неслась вперед, не разбирая дороги. Напряженный взгляд заострился на шишковатом затылке врага. Уже представлялось, как рухнет поверженный противник, когда на его голову обрушится ее нехитрое оружие.
 
Широкий замах со свистом рассек податливый воздух. Тера едва не вывихнула плечо, но удержалась и уже в следующий миг направила набалдашник посоха вниз. Негодяй как раз решил отвлечься от выуживания двуликих из слишком узкой для него ниши и посмотреть, кто это к нему пожаловал. Вблизи его уродливое лицо показалось еще безобразнее и безумнее. Свежий порез пересекал правую щеку, глубокие тени оттеняли покрасневшие, выпученные глаза, вывернутые, жабьи губы кривились в дикой, бессмысленной улыбке. Тера не отшатнулась и долгожданная встреча тяжелого деревянного набалдашника с головой безумного прядильщика все же состоялась.
Раздался характерный треск. Вложенных в удар сил хватило бы и на двух таких великанов, так она была зла. Но увы, трещал не крепкий череп врага, а ее вероломный, обожжённый в соответствии с маскарадом посох… Хрупкое дерево брызнуло во все стороны мелкими обломками, ручка посоха раскололась, а взбешенный живодер окончательно утратил интерес к издевательствам над двумя безобидными девчонками. Новая шумная мишень произвела на прядильщика куда большее впечатление, о чем он и сообщил, издав яростный, гортанный рык, не предвещающий Тере ничего хорошего.
— Склонись перед мощью сестер северного горного храма, безумный кордский брат! — не растерявшись, приказала Тера, придав голосу побольше повелительных холодных ноток. Но то ли конкретно этот псих не испытывал к северным прядильщицам должного пиетета, толи те не были ранее замечены в склонности к излишней патетике, важно одно — результатом громкого требования стал резкий выпад, едва не перерубивший Теру пополам.
К ее счастью, приобретенные с годами рефлексы не позволили остаться на месте, уводя от смертельного удара. Молниеносный серп прядильщика описал дугу и вернулся на исходную, сумев лишь прорезать ее платье повыше веревочного пояса, не глубоко оцарапав кожу. На этом нападение не закончилось. Соперник поудобнее перехватил оружие и бросился в бой, хаотично размахивая серпом, норовя схватить верткую лицедейку за подол или длинные, развивающиеся на ветру волосы.
Поспешно сорвавшись с места, Тера не успела позаботиться о более внушительном оружии, чем тяжелый, бесполезный посох и теперь была вынуждена крутиться на месте, отскакивать и всячески уворачиваться, надеясь, что подмога прибудет раньше, чем из нее наделают ворох симпатичных кожаных ремешков.
— На помощь! — придушено взвизгнула она, старательно уводя разошедшегося прядильщика подальше от развалин часовни. — Меня здесь сейчас убьют, неблагодарное ты животное!
Но, как и в случае с подглуховатыми высшими силами, не последовало ни ответа, ни долгожданной помощи. Произошло кое-что другое — вдалеке раздался оглушительный рев, переросший в завывание и страшный грохот такой силы, какого за всю ночь бунта еще не случалось. Прядильщик отвлекся всего на секунду, вскинул голову и попытался разглядеть нечто интересное, происходящее за спиной у Теры, которая нашла в себе силы не поддаться любопытству. Она поспешила воспользоваться подвернувшимся шансом на спасение.
Точный короткий удар по расслабленному запястью и смертоносный серп отлетает в темную расщелину, уравнивая противников в безоружности. Обломок посоха все же сумел хоть отчасти реабилитироваться, прежде чем окончательно рассыпаться. Отбросив его, Тера потянулась за спрятанным в ботинке ножом, но не успела. Прядильщик слишком рано пришел в себя и взбесился, поняв, что его драгоценного блестящего серпа больше нет.
— Ах ты, дрянь! — багровея от ярости, проорал ей в лицо ненормальный, бросаясь на обидчицу с голыми руками.
Тера ловко отскочила, ускользая от протянутых к ее шее пальцев, дернулась в строну и уже хотела оттолкнуться от земли, чтобы вскочить на торчащий из стены уступ, как ее нога провалилась в яму, а сама она, не удержав равновесия, рухнула.