Тайна Ночи Свечей (СИ)

— Слишком поздно для сожалений или жалоб, Хильда! Тогда мы приняли единственно верное решение. В противном случае, королевство могло лишиться не одного города, а всех и сразу, — резче, чем собирался, ответил крылатый, мрачно глядя на то, как догорающий огонь камина создает причудливые блики, отражаясь в старинных рубинах венца, делая их похожими на огромные капли крови, готовые пролиться сперва на доски дубового стола, а за тем и на белый пушистый ковер.
С трудом оторвавшись от созерцания драгоценных камней, вызывавших столь неприятные ассоциации, старик, не уступавший собеседнице ни числом прожитых в сомнениях лет, ни причастностью к делам, о которых мечтал забыть хоть на краткий миг, продолжил говорить, обращаясь к Верховной и собственной совести.
— Стекольщики сами отправились за грань, никто их в спину не толкал! Согласись Грэйс с мудрым решением Совета, Дэйлиналь никогда не потерял бы Вельду. Триста лет назад от нас требовалась куда меньшая жертва… Но Грэйс, как всегда, предпочла проявить никому не нужное благородство. Она сделала все по-своему и думала, что перехитрила саму смерть. И к чему это в результате привело? Вина за вельдскую трагедию целиком и полностью лежит на плечах их сердобольной Верховной. Увы, Грэйс была не способна действовать даже в интересах собственного города, не говоря уже о целом королевстве, — презрительно подвел итог Верховный крылатый Гродарина.
— Временами я задаюсь вопросом, Арас, чего именно она пыталась добиться, не став ввязываться в бой и даже не попытавшись помешать нам? — задумчиво озвучила вопрос, мучавший ее который год, прядильщица, перебирая скрюченными пальцами длинные стеклянные бусы из хрупких хрустальных шариков, так и не утративших за века своей незамутненной чистоты.
— Если бы ты реже пыталась разгадать загадки прошлого и вовремя пресекала попытки разрушить настоящее и будущее, которые мы с таким трудом выгрызли у врагов, сейчас бы у нас не было поводов для лишнего беспокойства, — прошипел крылатый и зло стукнул деревянным посохом об пол. — Но ты пустила все на самотёк! Начали появляться борцы за свободу, задающиеся слишком правильными вопросами и крадущие то, чему следовало оставаться надежно запертым, — желчно обвинил Верховную Корды крылатый, от чего старуха поморщилась и нехотя повернулась к собеседнику всем корпусом, раздраженно прекращая перебирать бусы. Казалось, что ее белые глаза прекрасно видят Араса, так безошибочно она направила указательный палец в его сторону и начала медленно сокращать расстояние между ними, огибая стол.
— Обвиняешь меня в том, что твой собственный внук упустил жалкого воришку? — вкрадчиво поинтересовалась Верховная и неприятно скрипуче рассмеялась. — Страшный гродаринский палач чуть не отправился за грань, стараясь схватить маленького серого мышонка, забравшегося в его амбар. И после этого я пустила все на самотёк? — продолжила глумиться прядильщица, подходя все ближе.
— Ты проглядела живую и, по-видимому, весьма сильную стекольщицу! — словесно контратаковал Арас. Глаза его полыхнули яростью, а цепкие длинные пальцы сжались на посохе с такой силой, словно это была не бессловесная деревяшка, а шея прядильщицы, напомнившей ему о том жутком дне, когда слуги обнаружили его единственного внука, еле живого, истекающего кровью на пороге разоренного хранилища Гродарина.
— Домыслы и жалкий бред! Все стекольщики отправились за грань, а оттуда, как известно, не возвращаются, — с чувством опровергла обвинения Хильда. — Уже сегодня ночью я проведу завершающий ритуал. А после, когда придет время, спокойно передам Корду новой Верховной, не боясь, что правда, если она даже однажды выплывет наружу, сможет испортить все, ради чего я стольким пожертвовала.
— Тогда прикажи страже оцепить территорию вокруг башни, — с жаром начал уговаривать крылатый. — Этот вор далеко не так прост, и он действует не один. Есть еще двуликий, крадущий секреты так же искусно, как Серый Ловкач вещи. И если их наняла стекольщица, как я небезосновательно предполагаю, оба точно прибудут в Корду и попытаются выкрасть оставшуюся часть!
 
— Да пусть приходит, хоть твоя стекольщица, хоть сам вельдский Стеклодув, — раздраженно осадила говорящего Хильда, принявшаяся осторожно поправлять венец, возвращенный на сложную прическу из свернутых кольцами вокруг головы белых кос. — После первого же серьезного беспорядка, устроенного на празднике Хозяйки Свечей четыре года назад, я приказала измельчить кордскую часть головоломки и подвесить мешочек с оставшейся от нее пылью в башне под самым потолком круглого зала без дверей.
— Этого слишком мало! Ловкач на то и ловкач, что может забираться куда угодно. Высота и отсутствие дверей для него не помеха, как и все ужасы, окружающего башню Восточного пустыря. Посуди сама, наглец без труда обчистил гродаринское хранилище и сбежал, — с надрывом в голосе продолжал гнуть свою линию Верховный Арас.
— Конечно не помеха, — миролюбиво согласилась прядильщица. — Ловкач с легкостью залезет на самый верх и будет праздновать свою маленькую победу, держа в руках заветный мешочек, вот только вынести добычу из зала, увы, так и не сможет. Мы заперли в башне такую злобную, сумасшедшую тварь, каких еще поискать, — с притворным сочувствием в голосе, будто по секрету, сообщила прядильщица, наклоняясь к самому уху крылатого.
Арас молниеносно отпрянул и с опаской уставился в страшные белые глаза Верховной. Уже не первый год его не покидало чувство, что Хильда видит не только нити, но и мысли тех, на кого смотрит своими слепыми глазами. Поёжившись от такого неприятного предположения, крылатый отошел еще на несколько шагов и стал вглядываться в происходящее за окном. Вид главных ворот внутреннего города успокаивал его своей надежностью и наличием пропускного пункта, снабженного камнем чистых помыслов.
— Я рад, что хоть в этом году ты прислушалась к моим словам и запретила подпускать всякий сброд к стенам главного храма. Не хватало еще, чтобы эти негодяи сорвали ритуал или чего доброго… — крылатый запнулся, но Верховная без труда завершила его слова.
— Чего доброго отправили меня за грань раньше времени и тем самым сделали тебя гарантом, — она вновь невесело рассмеялась, а затем продолжила и в голосе ее зазвучала неприкрытая враждебность. — Мы оба прекрасно знаем, что ты не способен нести это бремя, как не был способен и тот жалкий валарданский мастер, которого пришлось удавить, после того как он возомнил, будто его маленький, напыщенный островок сможет пойти по собственному пути, как это сделал в свое время Холдердаген. Не повторяй его глупой ошибки, Арас! Гродарин получил неслыханные привилегии и богатство, но сила всегда была и останется в руках Корды. Не советую тебе забывать об этом. А теперь ступай и наслаждайся праздником! Может поймаешь своего Серого Ловкача, когда тот попытается стянуть засахаренное яблоко у лоточника, на большее ему в Корде все равно лучше не рассчитывать. Иди же и не утомляй меня своими бесконечными опасениями, я должна сосредоточиться на подготовке ритуала, — стала нетерпеливо выпроваживать назойливого гостя Хильда, тесня того к двери и размахивая руками, будто Верховный Гродарина был всего лишь назойливой мухой.
Закончив с Арасом, она отправилась вглубь зала к потайному ходу за одной из неприметных картин, тесно украшавших стены ее неуютных комнат. Хильде требовалось лично проверить все ли готово к трехсотому, последнему ритуалу запечатывания дверей. Никому другому она не могла перепоручить свои заботы, слишком высокой была цена за малейшую ошибку в этом непростом деле.
Проследив за тем, как бесшумно скрылась прядильщица, легко отворив потайную дверь, затерявшуюся за одной из унылых картин зала встреч, Верховный Арас чуть слышно пробормотал ей вслед:
— Эти слова дорого тебе обойдутся, старая карга, ты еще свое получишь за все годы моих унижений, это я тебе обещаю!
Постояв еще немного у окна, крылатый тяжело вздохнул и неспешно покинул зал. Сразу после беседы с Хильдой, Арас направился отдавать приказания, прибывшему вместе с ним в Корду ловчему. Серого Ловкача непременно следовало поймать. И не возле одного из лотков с едой, как предполагала беспечная прядильщица, а в главном храме, куда тот обязательно заявится, чтобы сорвать ритуал и выполнить приказ, нанявшей его стекольщицы, в существовании которой Верховный Гродарина был уверен, как в своем собственном.