(Не)фиктивный брак (СИ)

Именно в этот момент вошел отец. И Влада. Первое впечатление было счастьем, разлившимся внутри, но потом он вспомнил, при каких обстоятельствах все сейчас произошло, и ужаснулся. Хуже ситуации не придумать. Без вины виноватый, только презрению в глазах жены этого не объяснить… Влада не сказала ни слова, просто развернулась и ушла. Макс кинулся за ней, но отцовская рука остановила его.
— Что, черт тебя дери, ты делаешь?!! Взялся за старое?
— Отец, прошу дай пройти, все совсем не так.
— А как, Макс?
— Это недоразумение! — рявкнул он, все еще пытаясь отделаться от стальной хватки отца и броситься вдогонку за Владой.
— Недоразумение — это то, что я как идиот защищал тебя перед женой, просил дать вашему браку второй шанс, а ты как последний олух развлекаешься с секретаршами?!
— Я здесь не причем! Эта дура сама кинулась на меня, — жестикулировал Максим, настаивая на своей невиновности.
На самом деле ему было плевать, что думает о нем отец, куда больше Макса заботило то, что теперь Влада ни за что не даст ему и шанса на оправдание. Все то время, пока они были в разлуке, он пытался понять свои истинные желания. И всякий раз, как бы себя не отговаривал, Максим признавал, что больше не сможет без нее. Он никогда не знал этого чувства, но когда оно пришло, понял без дополнительных подсказок, что теперь круто влип.
Молодой человек упал в свое кресло, теряя остатки жизненных сил, которые и без того давно были на пределе. Все эти дни он почти не спал, почти не ел, он искал ее, но тщетно. Когда поиски не увенчались успехом, он жил лишь одним грядущим днем, когда наступит время судебного заседания. Вот тогда-то он точно убедит судью дать им время для примирения.
— Ты совсем заврался, сын. Прости, теперь и я умываю руки.
Глава 12
Прошел месяц.
Когда Влада свернула в коридор, ведущий к нужному залу заседания, ее взгляд сразу упал на мужа. Он стоял лицом к ней, будто все это время, пока она не появилась, ждал. Влада сразу заметила, что он похудел, а его взгляд стал каким-то… потухшим? Нет. Повзрослевшим. Сейчас на нее смотрел изменившийся Максим Фридман, не инфантильный баловень судьбы, а трудолюбивый творец собственной жизни.
Чем ближе она подходила, тем труднее было совладать с немеющими от страха ногами. Сердце колотилось в ее груди с преданностью тосковавшего по хозяину питомца. И воспоминания сами так и всплывали в памяти, вызывая лишь воющую жалость от того, что все это теперь в прошлом. Все время до этой встречи и сейчас Влада вырабатывала защитный механизм для своей страдающей души. Она буквально приказывала себе отрекаться от болезненных эмоций и не показывать никому своих слабостей. Она принуждала себя к хладнокровию. Опять и всегда.
Вот только Макс был другой и не мог больше сдерживаться. Он наплевал на всех и вся вокруг, причем уже давно. Он проигнорировал внутренние «за», «против», «что, если…» и сделал то, чего больше всего хотел — бросился к Владе. Он так скучал все те безжизненно долгие недели, что ради этого момента готов был испытать миллион смертей и воскрешений, через которые проходил неизбежно каждый час, каждую минуту со дня их расставания. Со всей преданностью Макс показал Владе свои настоящие чувства этими крепкими объятиями, в которых было столько отчаяния и мольбы.
Влада застыла на месте, окутанная его теплом, увитая его руками. От непонимания и особенно от неожиданности. Когда это Максим успел так измениться, когда из легкомысленного бабника он превратился в преданного мужчину, жадно прижимающего к себе фиктивную жену? И самый главный вопрос — надолго ли все эти перемены?..
— Не оставляй меня… — прошептал он сломленным голосом. — После всего того, что сделала с моим сердцем — не уходи!
— Макс… — ошарашено произнесла Влада.
Но Максим не откликнулся, он будто был где-то в другой реальности, продолжая шептать ей непреложные клятвы. Эти слова разрывали ей душу и в то же время возносили к небесам. Но Влада очень хорошо помнила правило своего существования: чем выше ты взлетел, тем больнее будет падать. Страх поглотил ее давно, еще с того самого момента, когда она впервые почувствовала теплые прикосновения его улыбки к ее одинокому сердцу.
 
Влада не сопротивлялась объятиям мужа, а безмолвно плакала, уткнувшись в его грудь. Кажется, что она опять добровольно обнажила перед ним душу и вновь позволяет ударить со всего маху, еще не зарастив прошлую рану.
— Чего ты боишься? — спросил Максим, догадавшись, что она не испытывает враждебности или ненависти к нему.
Влада некоторое время просто тихо всхлипывала, будто собиралась с мыслями. Потом прошептала, впервые признаваясь кому бы то ни было и себе самой:
— Того что поменяешь меня на другую…
Теперь Макс остолбенел. Так этот развод был следствием надуманного страха?
— Поменяю на другую? — повторил он, словно ничего безумнее в своей жизни вообще не слышал.
Влада отстранилась и со злости схватила его за рубашку. Эти слова вырвались сами собой, под действием ситуации и ее бесконечной тоски по нему, но, как ни странно, с каждым новым признанием Владе становилось легче на душе. Наконец-то ей становилось легче…
— Да! Что непонятного?! Ты всегда так делаешь! Пользуешься, а потом бросаешь и идешь на поиски новой! Возможно, твои подружки считают за счастье быть с тобой и один миг, возможно, они готовы на любые унижения после, все ради одного момента, возможно, еще тысяча причин, о которых мне лишь догадываться! Вот только я не такая, и, как бы сильно ни желала быть с тобой, я не готова уместить это в пару ночей счастья и вечность страданий после… А теперь будь добр, подпиши мне развод…
Макс терпеливо выслушал всю палитру чувств, стихийно сменявших друг друга в монологе Влады, протяжно выдохнул и ответил, будто ничего проще не было:
— Не могу… Я и так весь этот год не жил, а выживал. И когда прошел через все свои мучения, на финише меня ждала не награда, к которым я так привык, а самое большое разочарование в жизни — твое желание развестись. Зря, что ли, я терпел твое холодное безразличие? Зря истязался ревностью к каждому столбу, который оказывался чуть ближе дозволенного расстояния? Да ведь я сам забыл обо всех женщинах на планете, поставив на пьедестал одну единственную! Я, Макс Фридман, не знавший отказа в женском внимании, подглядывал в замочную скважину и мастурбировал на собственную жену как школьный задрот?! Весь этот чертов год я мастурбировал на собственную жену, не имея возможности сжимать ее в объятиях, засыпать и просыпаться рядом с ней!
— Макс, тебя не изменить! Твой образ жизни однажды вернется. Очередная наша ссора вновь приведет в твою постель длинноногую девицу, а я, что будет со мной, которая лучше умрет, чем будет делить тебя с кем-то?!
— Влада, я никогда не смогу предать твоего доверия, ведь кроме тебя вообще никого вокруг не вижу…
— Ложь! — подавилась слезами девушка.
— Он не врет! — послышалось из-за спины.
Влада обернулась на незнакомый голос и с удивлением взглянула на двух девушек с ярким макияжем и в довольно вульгарных нарядах.
— Этот дуралей тебя любит до безумия.
— Ирен, вас-то каким ветром сюда надуло?.. — хватаясь за голову от безнадежности, произнес Максим.
— Северным, ангелок, северным.
— Кто вы?
— Я Ирен, а это Ленка. Мы проститутки.
— Лен, что сейчас творит твоя честная подруга? — теряя рассудок, спокойно спросил Макс.
— Ну это еще интереснее… — выдохнула злость Влада и уже повернулась, чтобы немедленно уйти, но пространство вновь расколол громкий голос Ирен.
— Стоять!
Влада сама не поняла, почему, но послушалась. Неужели она так хотела, чтобы сейчас ей наплели хоть бы и самые небывалые оправдания поведению ее распутного мужа, за которые она могла уцепиться как за спасительные? Чтобы можно было найти повод для прощения…
— Мы познакомились одной морозной ночью на обочине промзоны в славном городе Архангельске. Твой дурной муж попросил проституток разрисовать его красной помадой, чтобы потом этим вызвать ревность своей супруги. Согласись, на такое может пойти только псих или до одурения влюбленный. Сперва мы с Ленкой решили, что он — первый вариант, но, увидев эту щенячью преданность в глазах об одной только мысли о тебе, этот вариант моментально был исключен.