Проблема выбора (СИ)

– Это-то… – протянул он. – Это то, чем развлекает себя на досуге новый прусский посол Аксель фон Мардельф. Сам он пока еще не составил своего мнения, только сплетни здесь в Петербурге собирал, посетив с визитами, кажется, каждый дом тех дворян, кои здесь остались, или уже вернулись из Москвы. Я так понимаю, что это пока только наброски, а вот настоящие выводы он сделает уже после того, как покрутится при дворе. Вот это мое любимое, про графиню Румянцеву, что, мол, родилась и воспитывалась она за границей, потому-то резко отличается от всех остальных дам тем, что лучше воспитана и более утончена, а уж как в карты играет, загляденье просто, – он зло усмехнулся, а я пристально посмотрел на него. В отличие от брата, который слыл чуть ли абсолютно неподкупным, про Романа ходило множество весьма неприятных слухов. Но сейчас я не мог сказать, что он производит на меня отрицательное впечатление. Возможно, это происходит потому, что я вот прямо таких откровенных взяточников, как его рисует молва, ни разу не видел воочию. Кажется, именно про него пошла поговорка про широкий карман, или я что-то путаю.
– А можно поинтересоваться, Роман Илларионович, откуда у вас эти записки? Где вы могли их заполучить, чтобы вот так запросто читать, сидя прямо перед дворцом? – записи были сделаны, конечно же, не на русском языке, и степень знания Воронцовым немецкого, если честно, поражала, потому что, делая свои «записки», посол вовсе не стремился к каллиграфическому качеству письма, и я иной раз не мог разобрать написанное.
– История попадания в мои руки этих записей проста и сложна одновременно: мы вчера с господином послом играли полночи в кости. В какой-то момент я уже перестал различать окружающее, да и он был сильно выпимши. Но мне везло, и кости все время падали так, как было нужно. Хотя, не могу исключить тот факт, что у нас просто перед глазами двоилось и мы принимали выпавшие цифры за те, которые хотели видеть. Как бы там не было, посол сильно проигрался и должен был составить мне долговое обязательство, по которому я выигрыш мог получить в полном объеме. Вот только он или перепутал, или сшельмовал, но утром я обнаружил эти листы, вместо расписки. Пошел в праведном негодовании искать мерзавца, но, как оказалось, рано утром сразу из-за игрового стола он уехал в Москву. Полагаю, что все-таки перепутал он спьяну бумажки, слишком уж вызывающие записки эти, могут весьма негативно на его дальнейшей карьере отразиться. Ну, и решил я посидеть здесь в тенечке, и почитать, решив про себя, что, коли выигрыша мне не видать, то хоть развлекусь. Развлекся, теперь не знаю, что со всем этим делать.
– Отдайте мне, больно уж интересное чтиво, хочу все изучить, что тут Марфельд написал. Особенно про себя охота почитать, вряд ли господин посол обошел меня своим вниманием, и глубоко сомневаюсь, что прочту что-то более лестное, нежели о тетушке моей.
– Нет, не обошел, – Воронцов снова усмехнулся. – Только обещайте мне, что за хулительные пасквили эти Андрей Иванович Ушаков не вспомнит второй пункт указа о дозволенности обсуждения августейших особ и не вздернет меня на дыбе. Все-таки – это не я все написал, хоть и читал, весьма внимательно и тщательно, стараясь не упустить ни одной малейшей подробности.
– У Андрея Ивановича сейчас много других дел, – я тщательно собрал листы с записками, мельком увидев, что Марфельд не пропустил в своих изысканиях никого, включая камергера Чоглакова, с занятной припиской о том, что он очень красив и танцевать ловок, и понравился Елизавете, но она решила отказаться от своих притязаний, узнав, что жена Чоглакова обещала его прирезать, коли уличит в измене. – А все же, не для того, чтобы записки посла читать вы сюда явились, Роман Илларионович, – я в упор посмотрел на него. – Читать такое проще дома, в тиши кабинета, где никто не увидит и не донесет Андрею Ивановичу.
– Каюсь, грешен, не хотел говорить, только вот, ваше высочество, встреча у меня назначена с Юсуповым, который обещал человека мне представить, дабы обсудить, куда пойдут мрамор и самоцветы Уральские, кои с организованной им фабрики выходить будут вскорости.
 
– Юсупов владеет мраморной фабрикой? – решил уточнить я, прикидывая, по какой причине в таком случае князь ничего мне не сказал. Вообще, я не знал, что в Сибири уже развивается производство, почему-то на ум приходили только Демидовы и Строгановы, но, может быть, я ошибаюсь, и они не единственные, кто на Урале и за его пределами производство основал?
– Нет, фабрика будет нами возведена на паях. Что-то захотелось мне попробовать чего-то нового, вот и купился на сладкие речи Бориса Григорьевича. Все бросились изучать производство металлов, ну а мы решили выделиться, – он усмехнулся. – Петр Иванович Шувалов где-то специалиста раздобыл, который в мраморе понимает. В его задачу будет входить организация фабрики ее и отладка производства.
– А что Шувалов уже вернулся из Москвы? – я обернулся, словно пытаясь высмотреть этого чересчур энергичного человека.
– Вчера приехал с высочайшего соизволения. Увеселения увеселениями, но дела не ждут. Мы с ним еще хотели прожект один обсудить, касаемый создания хлебных резервных магазинов. Да я хочу предложение внести: заставить всех помещиков часть зерна сберегать и не продавать никому, как вспоможение крестьян на случай неурожая. Дабы голод не случился, – я внимательно смотрел на него. Насколько помню, хлебные магазины были только при Павле основаны, да и то так себе, спустя рукава. А не из этого ли дурная слава конкретно этого Воронцова происходит, что вместе с Шуваловым они хотели здорово так напрячь знать? Вот только не получилось. А почему не получилось? Надо выяснить. Одно ясно, Шувалова защитило личное покровительство императрицы, а вот на Воронцова все шишки в итоге посыпались. Может он и стал в конце жизни тем, кем его молва крестила, просто терпение лопнуло и он решил слухам тем соответствовать. А вот Шувалов меня удивил, если честно. Я к нему из-за того, что эта семейка мне кем-то типа братьев Орловых представлялась, предубеждение испытывал, а оно вон как происходит на самом-то деле. Надо перестать уже мыслить штампами и прежде узнавать, что у человека на уме. – Но вашему высочеству, наверное, не интересны эти мелочи.
– Отнюдь, я был бы очень признателен, ежели бы вы с Петром Ивановичем составили мне компанию за ужином, и рассказали все о своих прожектах, – Воронцов было заколебался, но подобные приглашения расценивались как приказы, игнорировать которые было нежелательно, поэтому он неохотно кивнул.
– Это большая честь, ваше высочество, – он поклонился, а когда выпрямился, то воскликнул. – А вот, кстати, и Юсупов. Во двор въехала карета, из которой выскочил князь, как только она остановилась, не доживаясь, пока ему откроют дверь. Воронцов тем временем поднялся со скамьи и шагнул вперед, широко улыбаясь. – Борис Григорьевич, я уже заждался. Хорошо еще, что его высочество Петр Федорович мне соизволил компанию составить, а то уже и не дождался бы я тебя, ушел бы, только меня и видели. – А ведь дворяне друг друга на «ты» называют, наплевав на указ, который Анна Ионовна выкатила, в котором регламентировала множество аспектов светской жизни. Правда, все дружно на этот указ забили и сделали вид, что никакого указа и не было никогда.
– Ваше высочество, – Юсупов склонился в поклоне. Мы с ним виделись лишь однажды, обсуждали стекольную фабрику, в которую он был согласен вложиться, когда прикинул вероятную прибыль. – Вы интересуетесь не только стеклянным производством, но и мраморным?
– Я всем интересуюсь, – чтобы не ставить себя еще более в невыгодное положение перед стоящими рядом со мной мужчинами, я встал, отмечая про себя, что Юсупов окинул меня немного удивленным взглядом, ах, да, я же без камзола, который как бросил в комнате, так и забыл про него. – Кстати, что там с нашей стекольной фабрикой?
– Фундамент уже возвели, скоро приступим к возведению здания. Господин Ломоносов выразил готовность проверять каждый этап строительства и производства, во всяком случае в самом начале, – нетерпеливо начал переминаться с ноги на ногу. По всей видимости торопился, наверняка они уже опаздывали, но уйти без разрешения тоже не могли. Все-таки во всех этих регламентах есть своя прелесть, которую я только-только начал осознавать.