Я убивал (ЛП)

— Верно подмечено.
Его собеседник вернулся к другой теме разговора, как будто нашел удобного слушателя.
— Многие люди, у которых много денег, не знамениты. Вы удивитесь. Они богаты, как Билл Гейтс, но о них никто никогда не слышал.
— Я не удивлен.
— Да, наверное, нет. Вы выглядите как мудрый человек.
— Вы бы не подумали, что я такой мудрый, если бы спросили об этом моего сына.
— Что с ним? — Второй мужчина говорил уже быстрее, теперь он задавал вопросы, а не отвечал на них. Они вошли в ритм, в темп, в скороговорку. — Он считает Вас идиотом?
— Он говорит, что я дурак, и что должен заниматься делами.
— Но вы же ушли на пенсию, не так ли?
— От чего?
— От занятий своими делами.
Это вызвало еще одно взрывное "ха", за которым последовал кашель.
— Точно.
— Значит, единственное дело, которое у вас осталось, это его дела.
— Ха! Верно. Это довольно забавно.
— Но он так не думает. Ваш сын, хочет чтобы вы продолжали заниматься и его делами?
— Серьезный парень, мой сын. — Мужчина в синем спортивном костюме фыркнул, уголки его рта опустились в хмурое выражение. Он сильнее опустился на скамью. Если бы он все еще курил, то в этот момент он бы задумчиво и обиженно попыхивал сигарой. Через мгновение он поднялся и снова насторожился. — Итак. Скажите мне. Вы зарабатывали деньги, будучи комиком, который не хотел стать знаменитым?
— Я сделал много чего.
— Клубы?
— Я работал и на них. И частные работы.
— Вот как вы познакомились с богатыми людьми, которые не знамениты?
— Некоторые были знамениты. Некоторые стали знаменитыми после того, как я с ними познакомился. Я видел их фотографии и имена в газетах.
— Эти люди — они когда-нибудь еще звонили вам после того, как стали знаменитыми?
— Нет. — Он слегка улыбнулся. — К счастью нет. К тому времени они были уже не в моей власти.
— Действительно. Глупые люди. У людей большие головы, вот что делает слава. Они думают, что они слишком хороши...
— Теперь они для меня мертвы и их слава была недолгой. 
Он снова улыбнулся про себя, как личной шутке.
— Конечно. И что же вы делали?
— Что я делал? — Он нахмурился.
— Ваша фишка. Чем вы отличались от других?
— У меня не было никакого распорядка дня и особенных методов. Это опасно — быть слишком предсказуемым. Вы не хотите, чтобы люди знали, что их ждет, вы хотите сохранить свое преимущество, держать их в напряжении, поэтому вы застаете их врасплох, пугаете их, нападаете на них неожиданно, когда они этого не ожидают. Это нагоняет страху. Вы шокируете их. Выбиваете их из равновесия и не позволяете им снова встать ровно. А потом просто продолжаешь сбивать их с ног...
— Убийственные шутки...
— ...пока они не выгнутся, умоляя и задыхаясь, чтобы вы остановились, потому что это так больно.
— Любопытно! Давно я так не смеялся. Это так же хорошо, как секс. Если мне не изменяет память.
Второй мужчина на это улыбнулся.
— Да, это действительно приятно. Наверное, можно сказать, что у меня талант шокировать людей. И к... импровизации.
— Как Джордж Карлин? Или этот чернокожий парнишка с разинутым ртом, как там его — Крис Рок? Не каждому такое сходит с рук.
— Мне это долгое время сходило с рук.
— Молодец. Значит, импровизация?
— Иногда. По-разному.
— Зависит от места выступления, я полагаю. Вы улыбаетесь. Я сказал что-то наивное?
— Нет, нет, вы правы. Многое зависит от места где приходиться выступать, будь то на открытом воздухе, как здесь, в парке, например. А может быть, и внутри. Это может быть большой зал, даже такой большой, как стадион, а может быть и маленький, как ванная комната. Размер аудитории тоже имеет значение, раз уж вы заговорили об этом, раз уж вы заставили меня говорить об этом. Некоторые вещи хорошо смотрятся в большой толпе, но они просто излишни, когда вокруг никого нет. И наоборот. Это часть импровизации.
— У вас есть враги?
— Если да, то я их убрал.
— Неплохая аудитория, однако?
— У меня была очень внимательная аудитория. Очень.
 
— В чем секрет вашего долголетия на сцене?
— Нельзя сразу же привлекать внимание. Не давайте публике времени привыкнуть к вашему появлению. Ударьте их пока они расслаблены и не ожидают подвоха.
— Большая шутка сразу, да?
— Два на четыре. Бейсбольная бита. Бам! Привлечь их внимание. Я не тонкий психолог, но это всегда работает.
— Довольно успешная комедия, да?
— Довольно успешная... в Питтсбурге была одна такая.
— Ха-ха. Водевиль, типа. Модные танцы. Это были вы?
— Удар ниже пояса. Я мог бы использовать и этот прием.
— Ха-ха. Короткие шутки. Вы еврей?
— Я? Ни в коем случае. Я был осмотрителен, а не обрезан.
— Ха! Вы забавный парень.
— Это я.
— А как насчет костюмов? Вы когда-нибудь носили костюмы?
— Да. Шиньоны. Зубы. Усы. Трости, костыли. У меня полный шкаф их, или был бы, если бы я сохранил что-нибудь после выступления.
— Твоя собственная мать не узнала бы тебя?
— Моя мать умерла.
— О, простите.
— Это было давно. Я тоже убил ее.
— Тем что пошли на свою работу, вместо уроков скрипки? Это хорошо, что она оценила ваш юмор. Ваш отец, вы получил от него свой талант?
— О, да, он тоже был весельчак. — Это прозвучало горько, как будто в голосе звучала зависть. — Он убил меня. Почти. Пытался.
— Это необычно?
— В смысле?
— Комик из счастливой семьи? Я думал, что все комики из сложных семей, что им приходится смеяться, чтобы не заплакать, и все такое. Говорят что за улыбкой мы прячем слезы.
— Я не знаю об этом. Впервые слышу.
— Возможно я что-то путаю. Я не очень философ, как и не очень историк?
— Эй, хватит себя принижать! Когда я работал, я знал, во что я верю, а во что нет. Это философия, не так ли? Мы все в какой-то степени философы.
— Например, во что вы верили?
— Я верил в то, что нужно делать свою работу и не плакать по этому поводу.
— Я тоже.
— И?
— Да, делай свою работу и не жалей. Почти как девиз.
— Или трахать красивых баб в Питтсбурге Тоже звучит неплохо.
— Я думаю, может быть, мы с вами похожи.
— Коммивояжер и комик.
— Вы все еще не верите, что я был продавцом, не так ли?
— Вы сами сказали, что вы не соответствуете роли.
— Я похож на свою роль так же, как вы похожи на комика.
— Вы же купились. Спрашивали меня обо всем этом.
— Я продавал тебя. Просто оценивал товар. Вы думаете, что я не продавец, но я все время продавал людей втридорога. Но вы уже знаете это, не так ли? Что? Опять молчите? Нечего сказать? Так кто вас послал? Один из тех умников, которых я сдал? Мой сын? Кто-то еще из семьи? А где ваши "два на четыре"? У вас репутация человека, который может застать врасплох, вы сами так говорили. Так почему же вы сначала разговариваете со мной? Разве не проще сделать дело и пойти дальше спать?
— Разговор был вашей идеей. Я просто поддержал ее и потом втянулся.
— А как же два на четыре?
— Это пистолет в моем кармане.
— А как же лишний шум?
— Глушитель.
— Свидетели?
Они оба огляделись по сторонам, обратив внимание на двух молодых женщин с детскими колясками у исторических памятников, на мужчину средних лет, бегущего трусцой с запада, на молодую пару, прислонившуюся к дереву.
— Свидетели чего? Умоляю, не смешите меня. Я встаю и становлюсь перед вами, чтобы продолжить наш дружеский разговор. Вы опускаете руки, но никто не видит меня. Я хватаю вас за плечо, чтобы попрощаться. Когда я ухожу, вы — старик в детском синем спортивном костюме, спящий на скамейке в парке, а я — старик, медленно идущий к своей машине.
— И что дальше?
— Вы отправляетесь первым рейсом в ад. А я пойду домой и спокойно уйду на пенсию.
— Вы уходите на пенсию, все правильно. Видите эту проволоку на моей голубой куртке? Это записывающее устройство. А видите тех молодых женщин и того бегуна, которые идут в нашу сторону? Они из ФБР. Если бы вы посмотрели назад, то увидели бы еще нескольких, включая снайпера в окне спальни того милого дома с синими рамами. Он целится вам в голову, так что не думайте, что сможете выстрелить в мою. Я только что совершил свою последнюю сделку, мистер Комедиант. А вы — мой самый ценный товар. Я догадался что они отправят кого-то посолидней. Поэтому специально тянул время пока агенты нас окружали.