Глаза Моря (СИ)

А вот теперь — есть. Окончательно и бесповоротно. Фред смотрел, перегнувшись через фальшборт, и злорадно скалился.
Монстр безжизненно лежал далеко внизу, на песчаном дне. Большая чёрная туша на жёлтом фоне, отчётливо видная с борта яхты. Щупалец не осталось ни одного. Из обширной разверстой раны не лилась кровь, её огромное грязно-голубоватое облако медленно относило в сторону подводным течением. Из облака торчали те самые щупальца, они извивались, но постепенно замирали.
Следовало бы ещё пару раз пройтись по этой туше чем-нибудь на всякий случай, но отсюда не достать, надо нырять.
Солнце шпарило бешено, ветер исчез, стояла мёртвая тишина. Только вода изнеможённо шелестела, облизывая броню на бортах.
Бам! На палубу обрушился кто-то сверху. Космач, ты опоздал, язвительно пробормотал Фред себе под нос и криво усмехнулся.
Это было последнее, о чём охотник подумал перед тем, как его сходу вырубили одним ударом. Рано он праздновал победу и снял шлем.
Спасатель отвязал Улу от дверцы каюты, она кинулась к фальшборту, перегнулась, посмотрела вниз. Затем Ула спокойно повернулась и подняла древний инопланетный лучемёт, подарок Уэно. Но выстрелить во Фреда она не успела. Спасатель схватил её, отобрал оружие и оттащил девушку в сторону.
Ула молча вырывалась из его рук.
— Тихо, девочка, тихо, — приговаривал космач, легко удерживая её. — Аптечку, быстро!
Лёгкий укол в шею, Ула обмякла, сползла на палубу. Василий передал её ребятам в моторку.
— Везите в лагерь! А я тут разберусь.
Пистолет-шприц со снотворным понадобился ещё раз.
Лански как раз очнулся от удара и успел только пробормотать:
— Мир в оранжевом тумане, какой красивый бред…
После чего он снова вырубился и был скручен по рукам и ногам из другого пистолета — с клейкой лентой.
Космач понял — осьминожьи чернила попали Фреду в глаза. Зрению они не повредят, горе-охотник проморгается, когда проснётся, и всё.
5.
Спасатель вызвал по инфору «скорую помощь» и полицию.
Дополнительно он предупредил, чтобы вместе с медицинской бригадой и дежурным по отделу полиции прибыли психиатр и водитель морских судов малого тоннажа. Также попросил сообщить о происшествии клану Ланских, пусть прилетят и заберут своего отпрыска, который внезапно стал буйным. Заодно они выплатят штраф и компенсируют очистные мероприятия.
И остался ждать гравимобиль с главного острова на дрейфующей яхте, рядом с бесчувственным телом.
Дождался, проследил, как эвакуировали спящего Фреда. Дал необходимые показания, расписался в планшете полицейского. Проводил глазами яхту, которую повели в порт главного острова.
А затем по воздуху вернулся на турбазу.
  
Глава 19. Танец пива
 
1.
Космач сидел возле спящей Улы и молча винил себя.
Он проявил непростительную беспечность, пустил на турбазу постороннего. Думал, что это просто молодой самовлюблённый хвастун, которого и раньше пускали, даже приглашали на остров. Клоун сам развлекался и студентов развлекал, выглядел безобидным. А на поверку оказался с гнильцой.
Космач со всеми задачами привык справляться сам, не перекладывая на чужие плечи ни обязанности, ни ответственность. В очередной раз он решил разобраться в одиночку. И мог разобраться, будь это обычный случай. Молодой мажор создал конфликтную ситуацию, выгнать его с турбазы, и всё тут. Никому никаких проблем. А парень-то проявил себя психопатом.
Дурак Лански неожиданно совсем съехал с катушек, бросался словами, качал мнимые права, дошёл до жестокости. Избалованный эгоист. Но в одном он попал в точку. Кроме здоровья, что так и не восстановилось полностью, бывший космодесантник потерял на Дальних Рубежах часть тонких ощущений. Не зря его списали в запас. И вот теперь космач совершил ошибку, не разглядел вовремя опасность для окружающих. Из-за этой ошибки лишилось жизни разумное, мирное существо.
Он знал, что его никто не привлечёт к ответственности. Со студентами, его подопечными, всё в порядке. Лански — человек посторонний, Ула — тоже. По большому счёту, со своими обязанностями космач справился. Но…
 
Ула во сне одновременно плакала и улыбалась. Наверно, ей снилось что-то утешительное. Девушка лежала неподвижно, выглядела глубоко погружённой в сонные видения. Василий решил, что она ещё нескоро проснётся. Хотя бы потому, что она не проснулась, когда он салфеткой отёр ей мокрые щёки.
Ему было пора на свой пост, повседневные обязанности никто не отменял.
Он позвал с кухни Ванду и ушёл.
Ванда села возле кровати, вгляделась в лицо спящей тяжёлым сном подруги.
Всё плохо, всё очень плохо.
У Ванды когда-то был котёнок. Он родился слабеньким, раньше времени, сосал молоко плохо. Девушка терпеливо докармливала его из пипетки. Он был очень умный, изобретательный. Едва ползая, мог залезть куда угодно. Ему больше нравилось исследовать окружающее, нежели кормиться.
Он был невероятно ласковый, часто мурчал и не слезал с рук у девушки. Разумеется, когда не лазил по мягкой подстилке рядом с кошкой, не карабкался из коробки и не полз целеустремлённо куда-то в коридор.
Он спал у Ванды на груди. Переложенный под материнский бок в коробку, он упорно выбирался оттуда и возвращался к девушке. Она спала вполглаза и совсем неподвижно, чтобы нечаянно не раздавить крошечное существо.
И вот однажды она проснулась среди ночи, а котёнок у неё на груди был уже холодным и окоченевшим.
Ванда рыдала трое суток. Родители тогда сильно испугались за неё.
Но это был бессловесный малыш, а тут — большое, разумное существо…
Космач говорит, что Ула умная и сильная. Она, конечно, в самом деле, сильная. Но её чересчур зацепило. А тот, кто не плачет да молчит, как раз и может внезапно сломаться.
В окно со стороны веранды постучали. Ванда подняла голову.
Василий энергично поманил девушку наружу. Она показала головой на спящую Улу. Космач ещё резче замахал руками, безмолвно требуя выйти к нему немедленно.
Ванда с сомнением посмотрела на неподвижную подругу и выскочила наружу.
2.
Ула спала.
Ей снилось, что Уэно выжил. Он был жутко изранен, у него осталось всего одно щупальце. Но он всё-таки приплыл к ней, в их бухту. Ула сидела там, по пояс в воде, гладила обвивавшее её талию слабое щупальце и рыдала. От безмерного, сводящего с ума счастья.
Солёная вода капала из глаз девушки и смешивалась с другой солёной водой, в бухте…
Ула внезапно распахнула глаза, её подбросило, словно током ударило. И тут она осознала, что всё это сон. Уэно больше нет и никогда не будет. Ничего больше не будет из того прекрасного, что совсем недавно казалось неизменным и вечным. Ни разговоров в бухте обо всём на свете, ни путешествий в океанских глубинах.
Горе ещё и близко не подступило, разум затапливало глубокое недоумение. Как же так? Вот было у неё нечто невообразимо прекрасное и всепоглощающее — и вдруг исчезло? В самом деле, больше ничего не будет? Совсем ничего?
И почему она при этом ничего не чувствует? Совсем ничего.
Слёз не было, ничего не было, внутри царили тьма и тишина, глухое, беспредельное молчание. Как в океанских глубинах.
Космач опоздал. Пока он спешил к яхте бандита, этот самый бандит много раз стрелял в Уэно. Она не видела, как и куда его ранили, в какой момент и насколько серьёзно. Зато всё отлично рассмотрела потом.
Он лежал на дне, неживой, неподвижный, даже кровь из раны уже не клубилась. Её большое, чёрно-голубое облако медленно-медленно относило в сторону, из этого облака торчали щупальца, извивались, постепенно замирали. Семь или восемь? Ула не сумела сосчитать.
Она не могла тогда ни последовать за ним, ни перевязать раны, ничего не могла. Даже выстрелить в убийцу друга вовремя не сумела, ей помешали.