ПАЛАЧи (СИ)

Она отпускает крышку, которая неожиданно громко хлопает, заставляя девочку, порскнуть из запретного места подобно испуганной кошке.
Воспроизведённый образ переворачивает в глазах Веры, рассказанную дедом историю. Она будто бы смотрит на отражённую в зеркале картинку, где всё, что должно быть слева, находится справа и наоборот. В голове снова звучит голос деда:
«В каждом хорошем рассказчике скрывается бессовестный лгун…. Очень часто, он подменяет даже свой образ, свои мотивы, выставляя себя в более выгодном свете…».
В закрытых глазах, нескончаемым видеорядом мелькают картинки:
Она видит растекающуяся огромной кляксой кровь; заплетённую в петлю струну, твёрдую большую руку, водящую чужой более маленькой, сжимающей пистолет. Она видит вспышки выстрелов и падающего навзничь человека; она видит густо измазанное кровью лицо. Черты этого лица ей знакомы.
Она видит ещё одну картинку, которую точно воспроизводит её сознание. Остриё шариковой ручки царапает блокнотный лист. Три продольных параллельных линии, на которых будто птички на проводах сидят закорючки с хвостами. Она сразу же узнаёт руку художника.
Вера сжимается под одеялом, скручивается подобно креветке. В ухо снова проникает голос деда, мягкий шелестящий, нашёптывающий.
«Все сложные жизненные ситуации это, как правило, формула, уравнение или ребус, которые нужно просто решить. И решение чаще всего лежит на поверхности. Нужно просто правильно составить схему, и рассмотреть то, чего в ней не хватает, либо, напротив, найти лишний знак…».
Решение этого ребуса она знает. Каким образом его можно получить? Можно поменять в формуле некоторые переменные. Например, в рассказе поменять местами имя «Иван», и местоимение «Я».
А может быть здесь и другое решение. Может быть нужно просто «найти лишний знак» и исключить его из формулы? Тогда получается, что никакого Ивана и не было.
Впрочем…это уже не важно. Она больше не хочет ломать голову над задачей, ответ на которую ей известен. Что же дальше?
Завтра она скажется больной и уговорит мать, чтобы та забрала её из этого дома, из этого мерзкого оглохшего городишки. Она сделает всё, чтобы больше никогда здесь не появляться. А потом…потом она всё забудет. Она перепишет всю историю заново. Нет, она не станет переписывать рассказанную дедом историю, она перепишет свою, из которой исключит всё, что связано с этим городом и с дедом. Уж в чём в чём, а в переписывании историй она мастер. Дед, прав, когда говорит, что она его внучка.
Теперь она знает, кем станет, когда вырастет. Она будет криминалистом. Ей нравится расплетать тёмные клубки версий, копаться в чужих историях, выявляя в них, что правда, а что вымысел.
Пока что ей неплохо удаётся сочинять и свои истории. Чем, к примеру, плоха история про Жюли?
Жюли — так звали морскую свинку, которую родители подарили на день рождения её маленькому братишке. Жюли была очень шумной. Бесконечный скрежет её когтистых лапок, которыми она бесконечно сучила по подвешенному в клетке колесу, не мог не раздражать. Но больше всего раздражал исходящий от Жюли запах — запах полыни, клопов, запах пропавшего молока. Однажды утром Жюли нашли мёртвой. Её голова застряла между прутьев клетки, и она задохнулась.
Прижимая к груди мокрое личико рыдающего брата, Вера, захлёбывающимся от слёз голосом, говорила, что Жюли, должно быть, соскучилась по своей семье, которую оставили в магазине, и просто не смогла без них жить.
Это была жалостливая трагичная и очень правдоподобная история…