ПАЛАЧи (СИ)

Я подобрался к самому подножью подиума, где начал подпрыгивать, выбрасывая руки вверх, синхронно толпе. Я ловил глаза их главного — рыжебородого мужичка в широкополой шляпе. Мне нужно было любым способом войти с ним в контакт, чтобы напомнить, что одному из членов группы пора бы освежиться. Моя рука была в сантиметре от его замотанной в кожу берца голени и я уже пытался схватить его за ногу, чтобы он наконец-то обратил на меня внимание, как вдруг…
Я услышал три громких хлопка у себя за спиной, и моя голова непроизвольно повернулась назад. Произошло что-то, что мгновенно вызвало панику среди людей, и толпа вмиг превратилась в штормящее море. Хлопки, сопровождающиеся ослепляющими вспышками, раздавались с разных сторон, заставляя людей метаться из стороны в сторону.
На первый взгляд, могло показаться, что нерадивый пиротехник, допустил несвоевременную детонацию салютов. Только эти салюты, он зачем-то устанавливал хаотично, среди веселящейся толпы. Но вместе с хлопками произошло ещё одно изменение в декорациях, суть которого дошла до меня лишь через несколько секунд. Везде погас свет, музыка и пение солиста оборвались, как по взмаху дирижерской палочки. Гам радостный сменился на гам тревожный, испуганный.
Пронзившая молнией вместе с очередной вспышкой голову мысль, кричала: «Началось! Уже началось!».
Всё уже началось, а я стоял возле сцены, как истукан. Выйдя из ступора, я опёрся руками на подиум с намереньем заскочить на него, но в этот момент, что-то с диким криком пролетело над моей головой и упало в толпу. Обернувшись, я увидел, что это был солист. Он буквально обрушился на головы людей и какое то время полз по ним, подобно крабу, пока не провалился вниз, где, уже превратившись в ящерицу, ползал между лесом ног, пытаясь отдалиться как можно дальше от сцены.
Проводив его взглядом, я всё же запрыгнул на сцену, но стоило мне сделать один шаг, как ступившая словно в масло нога поехала в сторону и я грохнулся на пол. Предпринимая попытку подняться, я осознал, что мои ладони и ноги вязнут, скользят в какой-то липкой субстанции. Я был похож на муху, угодившую в липучую ловушку.
Чувство упущенного времени и смертельной опасности, заставило меня ползти на четвереньках. Прямо перед собой я увидел белый объект оттеняемый голубыми сумерками и огромным тёмным пятном, на котором он лежал, будто яблоко на тарелке. Приглядевшись, я понял, что это голова. Тут уж я вскочил на ноги и стал испуганно оглядываться кругом.
Неподалёку от головы лежало собранное в клубок тело гитариста. Барабанщик, вернее всё что от него осталось, сидел, безвольно опустив руки, в одной из которых ещё болталась, готовая в любой момент упасть вниз палочка. Вместо головы у него торчал жалкий отросток, из которого, как из пересыхающего родника пульсирующими толчками вытекала густая кровь.
Не знаю, сколько драгоценного времени я упустил, стоя и таращась на результат очередной кровавой расправы потрошителя. Лишь осознание того, что эта расправа произошла практически на моих глазах, и того, что ещё ничего не кончено, заставило меня выйти из ступора.
Я ещё раз оценил ситуацию. Два обезглавленных трупа валялось передо мной на сцене, там рядом, происходила давка. Люди, не понимающие того, что происходит, метались в темноте и пороховом дыму. Мои коллеги, находившиеся в этой толпе, не то, что помогали остановить панику, а только усугубляли её криками «Всем стоять» и «Без паники».
Кто-то заорал «Убили!» и этот крик подхватил добрый десяток испуганных голосов. Народ метался в надежде выбраться из опасного места, но вся шутка была в том, что выбираться было некуда. Самая крайняя точка, до которой можно было добраться, это перила огораживающие палубу. Дальше была вода, до которой нужно было лететь ещё добрых три метра. Пароход находился как раз посередине широкого русла реки, так, что если бы кто-то и решился нырнуть в воду, ему бы пришлось плыть не меньше пяти километров до берега. Возможно, нашлись бы и такие — по крайней мере, люди отчаянно рвались туда, к перилам. Так бывает во время пожара, когда люди в панике выпрыгивают из окон высотных домов.
 
Сотрудники, в задачу которых входила охрана периметра, пытались взять толпу в кольцо и не дать ей прорваться. Послышался выстрел, затем второй — третий. Видимо кто-то принял взрывы на палубе за предупреждающие выстрелы и начал палить в воздух. Дурному примеру последовала добрая половина, находящихся в оцеплении полицейских. Грохот десятков выстрелов превратился в набат, и волнующаяся толпа теперь стала сжиматься от бортов к центру. О том, чтобы спуститься на нижнюю палубу, никто и не думал.
Находящийся в западне человек, даже в панике не будет ухудшать своего итак незавидного положения. Это что-то на уровне инстинктов. Крысы никогда не побегут в трюм тонущего корабля, вектор их движения будет направлен в противоположную сторону. Но я как раз таки подумал о нижней палубе. Там была Вика и ещё много людей, которые были блокированы внизу. Отсутствие освещения там, погрузило их в кромешную темноту. А если он направился туда?
Эта мысль заставила меня соскочить со сцены с задней её части. Там находилась эта вторая лестница, за которой наблюдал незнакомец снизу. Эта лестница вела на нижнюю палубу и по ней должны были спускаться участники группы, чтобы попасть в гримёрку, или в гальюн. И вход на эту лестницу был обделён вниманием моих коллег. Поэтому я спокойно спустился по ней вниз.
Прокравшись вслепую по сумрачному коридору, я оказался в баре, где стояла пугающая тишина.
«Вика!» — крикнул я в эту чёрную темноту, заставив её мгновенно взорваться. Сразу же раздались десятки криков, женский, похожий на вой сирены протяжный визг, на секунду оглушил меня. Этот мой неосторожный крик был словно брошенный камень в яму с дикими зверями.
Апофеозом стали два оглушающих выстрела, вспышки от которых на доли секунды осветили тёмное помещение, создав в ослеплённых глазах подобие негатива.
В получившемся снимке, пока он не растворился в глазах я успел увидеть с десяток вытаращенных в темноту кошачьих глаз.
Со звуком выстрелов снова всё затихло, и я лишь почувствовал едкий запах пороха, наполняющий помещение. Скользнув спиной по стене, я сел на корточки. Только сейчас до меня дошло, что неплохо бы достать своё табельное оружие. И ещё я вспомнил про рацию, которая тут же приветственно зашуршала.
«Дима, только тихо…не кричи. Он здесь!» — услышал я родной шёпот, прорывающийся сквозь треск. Только теперь я осознал, что опасность здесь рядом. Опасность внизу, поэтому все сидят тихо, притаившись. Никто не хочет выдавать себя, ни Кот, ни сбившиеся в кучку несчастные мыши.
«Где ты, я иду к тебе…» — старался я шептать как можно тише в рацию.
«Оставайся на месте! Я в порядке, Ваня кажется ранен… — чуть слышно прошипело из динамика. — Нужно включить свет, тогда мы его обнаружим…».
Свет! Нужно было срочно включить свет. Я переключил рацию на канал связи с капитаном. В динамике отчаянно захрустело.
«Василий….Василий Петрович! — прошептал я в неизвестность. — Это Данилов…Василий Петрович ответьте!»
«Я здесь! Что происходит?» — неожиданно громко рявкнул в передатчике голос пожилого капитана.
«Вы где?»
«Я в рубке закрылся. Там какая-то паника. Что случилось?»
«Василий…нужно срочно включить освещение!» — Шептал я, осознавая, что каждый человек находящийся в этой глухой темноте, слышит не только меня, но и то, что кричит в рацию капитан…».
«Кто-то вырубил генератор. Это там снаружи…».
«Нужно его включить…».
«Я туда не пойду…там стреляют…мы так не договаривались…».
«Хорошо…скажите, где он находится…».
«Ящик справа от рубки…там рубильник…».
Больше объяснений не требовалось. Рубка находилась как раз за импровизированной сценой перед входом на лестницу. То есть мне нужно было подняться назад.
Я снова переключил канал на рации и отрывисто шепнул в динамик:
«Вика, оставайся на месте и будь начеку. Я постараюсь включить свет и когда я его включу, ты должна быть готова…».