Ножом в сердце - и повернуть на сто восемьдесят (СИ)

Возможно, эта неделя даст ей время для размышлений. Ведь ей есть о чём подумать.
Слишком долго она бежала от своих мыслей.
Каждый новый день нёс в себе уж очень много событий, которые смешивались в кашицу, заражая разум ненужной информацией.
Всегда у Гермионы был порядок. В учёбе, в жизни, в голове. Но не сейчас.
Она сделала глубокий вдох.
Сейчас она живёт в полнейшем хаосе, бродит в нём, как в лабиринте. И неизвестно, найдёт ли когда-нибудь выход.
Кабинет, который ей выделили для временной работы, был катастрофически мал. Не было даже окна, поэтому он больше напоминал кладовку, чем рабочее место.
Посередине стоял большой деревянный стол, покрытый слишком толстым слоем пыли. С правой стороны пустой шкаф с открытыми полками. Где-то возле задней стенки наверняка можно было найти что-то дохлое.
А в углу стоял горшок с засохшим цветком.
Она обвела взглядом комнату и усмехнулась.
Примерно такая же атмосфера была сейчас в её душе.
Так же пыльно, пусто и мертво.
Гермиона подняла руку и уже хотела произносить про себя заклинание, как вспомнила, о чём её просил Гарри.
Глаза закатились сами по себе. Она потянулась к кобуре, вынув оттуда палочку. Магия вмиг приятно обожгла пальцы.
Было в этом что-то своё, прекрасное, как бы виртуозно она не владела невербальной магией. Но палочка была слишком мягкой.
Слишком мягкой для той, которая сидела за кулисами её сознания, ожидая своего выступления.
— Экскуро.
Простейшая руна, плавный взмах кистью — и в кабинете более или менее можно находиться. Гермиона стояла и смотрела на горшок с цветком, прикидывая, что с ним сделать. Одна её часть твердила, что его нужно каким-то образом оживить и ухаживать за ним, второй же было откровенно наплевать.
Осталось только решить, какую свою часть послушать.
Гермиона услышала, как сзади скрипнула дверь.
— Мисс Грейнджер, — противный лысый мужчина с огромной стопкой папок зашёл в кабинет. Он бегло осмотрел помещение. Ему не понравилось. Он даже не закрыл за собой дверь, видимо, чтобы сбежать отсюда поскорее.
Гермиона ничего не ответила на обращение. Только провела его безликим взглядом, задерживаясь на стопке бумаг.
Работы было очень много.
— Это всё вам. У вас есть ровно две недели на выполнение этого плана, — он протянул ей пергамент, в котором обозначили крайние сроки сдачи каждого вида документации.
Гермиона не приняла пергамент из его рук.
— Можете положить на стол.
Мистер Праудфут демонстративно фыркнул, кинув пергамент на стол. Он, больше ничего не сказав, развернулся на каблуках и со слишком задранным подбородком вышел вон.
Индюк.
***
Дни сменяли друг друга.
В субботу, придя в больницу Святого Мунго, зелье ей выдал дежурный целитель.
Гермиона была довольна. Не нужно было лишний раз забивать себе голову ненужными мыслями.
Прошла почти неделя, Малфой с ней не связывался, а значит, это прошло у обоих. Это было просто минутное помутнение.
Началась новая рабочая неделя. Снова бумаги, пыль и маленький затхлый кабинет.
В голову снова лезли мысли, но в этой маленькой коробке было сложно даже дышать, не то что думать. В какой-то момент это начало её дико раздражать. За полторы недели, что она здесь просидела, в жилах накопилось слишком много энергии. Она требовала выхода наружу, всплеска, прорыва. Пробежек по утрам не хватало для этого. Было нужно больше.
Ладони начало покалывать, а в спинном мозгу зародилась знакомая вибрация.
Гермиона развернулась в кресле, уставившись в голую стену позади стола. Чертовски сильно хотелось больше пространства. Так сильно, что Гермиона могла прямо сейчас силой мысли начать разбирать стену по кирпичикам.
В висках запульсировало, а губы едва заметно дрогнули.
Минутный морок развеялся в воздухе, когда послышался скрип двери. Гермиона развернулась в кресле. Сначала глаза зацепились за аврорский золотой значок, а после за лицо Гарри.
— Привет, — он мягко ей улыбнулся, облокотившись о дверной косяк.
Даже Поттер не хотел здесь находиться, предпочитая находиться поближе к выходу.
 
— Привет, Гарри, — Гермиона ответила ему такой же эмоцией.
— Идём на обед?
Если они выбирались на обед вместе, то всегда старались избегать столовой Министерства. Гарри всегда аргументировал это тем, что там неприятно пахнет и совсем невкусно, но Гермиона отчего-то точно знала: он не хотел лишний раз провоцировать её чрезмерным скоплением людей.
Тьма внутри была непредсказуема, как погода в горах. Потому Гарри всегда старался быть настороже.
Их любимым местом для вкусного обеда было маленькое кафе на соседней улице. С виду заведение было вполне обычным, но внутри было на что посмотреть.
Первое, что нравилось Гермионе в этом месте — тёмно-синяя бархатная обивка мебели и тяжёлые плотные шторы такого же глубокого синего цвета, которые совсем не пропускали солнечный свет. Он и не был нужен. Потолок и стены были усыпаны маленькими огоньками — гирляндами. Из них сочилось мягкое тёплое свечение, которое делало помещение бесконечно уютным.
Второе. В самом дальнем углу стоял большой аквариум, который служил перегородкой для отдельного столика. Любимого столика Гарри и Гермионы.
Там тише всего играла музыка — здесь предпочитали традиционный джаз. Туда не доставали голоса посетителей, и можно было с лёгкостью абстрагироваться от окружающего мира. То, что Гермионе было нужно. Гарри это знал.
— Вчера виделся с Роном.
Он долго собирался это сказать, но всё не знал, как начать. Гермиона заметила его бегающий взгляд и помятую салфетку на столе.
— Как он? — голос её был тихим, нежным.
Он становился таким всегда, когда речь заходила о Роне.
— Нормально, — Гарри выдержал небольшую паузу, чтобы потом продолжить, — пьёт зелья сна без сновидений. Говорит, ему снятся плохие сны.
— Кошмары, ты хотел сказать? Со мной в главной роли, — она грустно хмыкнула, опустив взгляд на тарелку.
— Гермиона, — он накрыл своей ладонью её холодную руку, — ему просто нужно время. Ты же знаешь Рона, ему всегда нужно слишком много времени.
Да. Она знала.
Она подняла глаза, напарываясь на его слишком жалостливый взгляд. Гарри было сложно. Всем своим сердцем он хотел засыпать землёй ту пропасть, что возникла между его двумя близкими людьми, втоптать туда все тревоги, всю боль.
Проблема была только в том, что один из них желал этого так же сильно. Старался делать для этого всё возможное, порой платив слишком большую цену. А второй предпочёл не делать ни-че-го. Остаться существовать в собственных страхах и недосказанных словах.
— А если у меня осталось мало времени? — слабым, чуть слышным голосом.
— Не говори так.
Гарри не любил, когда она поднимала эту тему. Так же, как она не любила, когда он снова предлагал свою помощь.
Тьма в организме волшебника, как демон, вселившийся в обычного человека.
Пока ему выгодно, он пользуется всеми ресурсами, которые предоставляет ему физическое тело. Но плоть не вечна. Рано или поздно она умирает от истощения, засыхая от нехватки живой энергии, утопая в смраде жжёной кожи и выпотрошенных органов.
Эта дрянь выворачивает наизнанку не только сознание, и они оба об этом знали.
Зелье из болиголова не может помогать вечно. Когда-то тело сдастся. Кода-то это точно произойдёт.
Но Гарри отчаянно не хотел об этом даже думать. Вместо него это делала Гермиона.
Каждый чёртов день.
***
Кошмары вернулись. Смыкая свои пасти в воспалённом сознании, вырывали кусками шаткое душевное равновесие.
За окном бушевала декабрьская гроза. Ураганный ветер ломал хилые ветви деревьев, а беспрерывный буйный ледяной дождь тарабанил огромными каплями в окна.
Гермиона подскочила с дивана то ли от слишком оглушающего раската грома, то ли от очередной леденящей душу картинки в сонном мозгу.
Мокрая, как мышь, с прилипшими к щекам волосами и заплывшими глазами, Грейнджер, еле переставляя ноги, доползла до душевой.