Ножом в сердце - и повернуть на сто восемьдесят (СИ)

— Да, да, я свободен. Можем идти.
В кабинете Кингсли, как всегда после Рождества, пахло елью и дорогим алкоголем. Хотя он был не из любителей выпить, несколько бутылок отменного огневиски у него всегда имелось про запас. Он сидел в кресле у окна, а на столике рядом стояла чашка с ещё горячим чаем.
— Мистер Поттер, Гарри, проходи. Чай или кофе будешь? — Поттер кивнул в знак приветствия, протягивая свою ладонь и задерживая недолгий взгляд на чашке чая.
— Думаю, от чая не откажусь. Спасибо, — он сдержанно улыбнулся, переводя взгляд на Джорджию.
Когда они остались в кабинете одни, а на столике теперь стояло две чашки с чаем, Кингсли стал серьёзен. Лёгкая улыбка сошла с лица, а глаза были немного сощурены.
— Гарри, я никогда не принимал решений, в которых не был уверен, — Гарри кивнул. Конечно, это было так. Если бы Кингсли поступал опрометчиво, вряд ли бы они выиграли войну с такими минимальными потерями.
— Новая должность Гермионы, безусловно, заслужена ею. И я более чем уверен, что она прекрасно с ней справится. Но, видишь ли, я чувствую, что должен спросить у тебя, — Гарри напрягся, в то время как Кингсли не сводил с него глаз. Поттер знал, он ловит каждое его движение, — уместна ли моя твёрдая уверенность в этом вопросе?
Поттер замер. Что бы сейчас не имел в виду министр, Гарри не должен подавать виду, что его хоть на мгновение что-то озадачило. Хотя он не имел ни малейшего понятия, зачем Кингсли задавать такой вопрос.
— Министр, — Гарри откашлялся, — в любом случае, вся ответственность лежит на мне, но я полностью уверен, что Гермиона…
— Гарри, я не сомневаюсь в твоей самоотверженности, особенно в ситуациях, касающихся Гермионы. — Он многозначительно поиграл бровями, немного опуская голову. — Мой вопрос заключался в другом.
Гарри сглотнул. Он знал, что Гермиона не позволит себе лишних или чрезмерно привлекающих ненужное внимание вольностей. Знал, что Гермиона достаточно умна и профессиональна, чтобы справиться с новой должностью и не выставить английский Аврорат и в целом Министерство в плохом свете. Он знал, что Гермиона выжмет из себе запредельный максимум, чтобы показать всем и в первую очередь себе, на что она действительно способна. Гарри в этом не сомневался. Он не сомневался в Гермионе, и никто не должен был в ней сомневаться.
— Да, ты можешь быть уверен.
Наступила пауза. Бруствер недоверчиво сощурил глаза, отпивая горячий чай.
— Будь по-твоему. Но хочу, чтобы ты знал и помнил, — он отвернулся, ставя чашку обратно на блюдце. Большим и указательным пальцем он теребил маленькое фарфоровое ушко. — Неважно кем я прихожусь тебе сейчас: министром, начальником, старым другом или товарищем, с которым ты прошёл войну, но помни, что любой человек из этого списка готов тебе помочь. Тебе и твоим близким. Ты можешь идти.
Гарри молча встал, отряхивая брюки, развернулся в сторону двери и неспешным шагом направился к выходу. Он не спешил лишь потому, что ждал ещё каких-то слов. Как будто Кингсли сказал не всё, что хотел. Но тот молчал. Лишь звук шуршащих пергаментов доносился с его стороны. Эти несколько секунд стали настоящим раздольем для разгулявшихся мыслей.
Кингсли не стал бы просто так говорить такие вещи. И если он действительно что-то знал, то его слова Гарри были поистине самыми лучшими из всех возможных. Может быть, Поттер зря переживает? Возможно, кроме него ещё есть люди, которым не безразлична судьба Гермионы?
— Ей ничего не угрожает.
Слова были тихими, когда срывались с губ Кингсли, но громкими, когда доходили до ушей Гарри. Он не повернулся. Лишь поднял голову, чтобы также тихо сказать:
— Спасибо, Кингсли.
Она будет в безопасности.
***
— У тебя есть пятнадцать секунд, чтобы объясниться.
Гарри был спокоен. Только снаружи. Внутри бушевал ураган. Он застал Гермиону около своего кабинета.
— Я не маленькая девочка, Поттер. Прекрати. Я была не одна, но… извини, что не предупредила.
Поттер нахмурился.
— С кем ты была?
Гермиона еле заметно улыбнулась. Но эта улыбка была настолько не свойственна ей, что не осталась без внимания друга. Он вздохнул.
 
— Я всё расскажу тебе, если мы сейчас пойдём позавтракаем. Умираю с голоду.
Она улыбнулась ещё шире, заставляя губы Гарри растянуться в ответ.
— Хорошо, дай мне минуту. Проверю, нет ли важных писем.
Гарри подошёл к письменному столу, просматривая пергаменты. На одном из них он вдруг застыл.
— Завтрак придётся отложить. Крэгга поймали, он уже в допросной.
Его глаза потемнели, а челюсти с силой сжались. Так бывало всякий раз, когда Гарри начинал злиться. Это было в любом случае непозволительно, но преступник, которого наконец, удалось поймать, стоил каждой капли злости и ненависти аврора или волшебника.
Гермиона моментально изменилась в лице. Прежнюю радость и лёгкость сдуло, как карточный домик. Сейчас она должна стать первоклассным аврором с богатым опытом подобных допросов. Сейчас она должна показать все свои умения. Это было важно.
В допросной комнате было душно и влажно. Преступник, которого вылавливали по всей Шотландии в течение последнего месяца, будто сам приплыл в руки, нелепо засветившись в Лютном переулке. Тактика Поттера, рассчитанная на неравнодушных волшебников, подкупаемых несколькими галлеонами, работала на ура. Теперь все были заинтересованы в том, чтобы докладывать в Аврорат о каждой подозрительной личности, появившейся в подобных местах.
Томас Крэгг — ублюдок, искалечивший уже пять жизней. Все его жертвы — это молодые волшебницы. Первоначальная мотивация преступления — изнасилование с тяжкими телесными повреждениями. Вторая — абсолютно больная. Крэгг — несостоявшийся целитель-хирург. Все свои знания, полученные на протяжении нескольких лет, он применял на измученных полумёртвых девушках.
Лицензию он не получил, потому что недостаточно качественно выполнил поставленную задачу на экзамене. Шов был неровный, а кровотечение остановлено недостаточно, чтобы организм пациента находился не в критическом состоянии.
Не трудно догадаться, что принимающей экзамен оказалась молодая целительница. Это была первая жертва. Фиону нашли спустя две недели. По всему её телу были глубокие надрезы, зашитые чёрной хирургической нитью. Глаза, рот, нос, любые отверстия — всё было зашито. Авроры были уверены — психопат шил на живую. С остальными девушками история была идентичной.
Многочисленные раны, ссадины, порезы, швы. От подобной картины глаза Гарри наливались кровью всякий раз, когда не удавалось выйти на след этого психопата. Что-что, а прятаться ублюдок умел хорошо.
Но ничто не бывает вечным. Теперь он сидит в тесной комнате, окружённый аврорами. Гарри опёрся руками о железный стол, громко дыша. Он ворвался в допросную с грохотом, сразу впечатывая свой кулак в скулу Крэгга. Гермиона зашла не спеша. Она обошла стол, становясь напротив Томаса, бедром опираясь о металл. Прадфут и Хопкинс также присутствовали на допросе. Первый по ходу допроса заполнял отчёт, Хопкинс стоял у двери. В это же время Кингсли наблюдал за происходящим через скрытое окно.
Грейнджер взяла допрос на себя. Поттер был слишком эмоционален для подобного кадра. Его допрос ограничился бы кулаками и громкими матами. Им же нужно было узнать, где сейчас находится шестая жертва. Вероятно, ещё живая, потому что основной покупкой Крэгга в Лютном стала чёрная хирургическая нить.
Прадуфут пытался что-то мямлить о должностных инструкциях авроров на допросе, но был быстро заткнут немым взглядом Поттера. Кингсли был прекрасно осведомлён о всех методах. Мало того, сейчас он это полностью одобрял.
Гермиона оттолкнулась от стола, с грохотом выдвигая металлический стул и усаживаясь напротив Томаса. Она говорила ровно.
— Тебя ждёт пожизненное или смертная казнь. Или то, или другое. Но в любом случае в Азкабане.
Ублюдок напротив лишь осклабился, показывая свои прогнившие зубы. Его русые волосы были сальными у корней, оттого паклями спадали на лоб. В голубых глазах не читалось ничего, кроме безумия и жестокости.