Ножом в сердце - и повернуть на сто восемьдесят (СИ)

— Да, Уэйн, именно так. Есть какие-то возражения? — Поттер был спокоен, но говорил с неприкрытой неприязнью.
Хопкинс громко фыркнул и с грохотом уселся обратно на стул, явно недовольный.
— Пиздец, ещё я бабским приказам не подчинялся, — он бубнил себе это под нос, но Гермионе даже слух напрягать не нужно было, чтобы услышать каждое слово. За неё это сделала чернота внутри, которая улавливала каждый шорох на расстоянии чёртовой мили.
— Хопкинс, — Гермиона начала слишком мягко, — если Поттер прикажет, ты не только подчиняться мне будешь, — она развернулась к нему лицом, смотря прямо в глаза. — Ты и задницу мне будешь подтирать.
В зале повисла мёртвая тишина. Кожа Хопкинса покрылась красными пятнами, которые начинались где-то глубоко под его аврорской водолазкой.
Гермиона выдавила из себя язвительную ухмылку, поворачиваясь обратно к Гарри. Его лицо было каменным, глаза немного прищурены.
— Как я уже сказал, первая группа займётся проверкой верхних этажей. Планы помещений будут у нас уже к концу недели, поэтому на подготовку у вас будет пять дней. Все схемы и чертежи должны быть изучены вдоль и поперёк. Грейнджер, — Гермиона всегда немного напрягала плечи, когда Гарри называл её по фамилии, — мы будем иметь прямую связь друг с другом. Все мои команды передаются вашей группе исключительно через Гермиону. Поэтому, — Гарри завуалировано обратился к Хопкинсу, — приказы выполнять беспрекословно и незамедлительно. Это всем ясно?
— Да.
— Всё ясно.
Авроры соглашались с Поттером, кивая головой.
— Предельно, — выплюнул Хопкинс и поднялся со стула. — Собрание окончено?
— Да, можете быть свободны. Гермиона, останься.
Грейнджер глубоко вдохнула.
— Ты решила, с кем пойдёшь на приём? — он отошёл к столику, чтобы налить себе стакан воды.
— Приём? Какой приём?
Гарри улыбнулся.
— Рождественский приём, Гермиона. Министерский Рождественский приём двадцать второго декабря. Как и каждый год. — договаривая эту фразу, Гарри постепенно сводил брови к переносице.
— Ах да, приём. Пока не решила, но, — Гермиона подошла к нему, забирая стакан и делая большой глоток воды, — я обязательно что-нибудь придумаю.
— Не сомневаюсь.
На самом деле у неё абсолютно вылетело из головы, что через две недели этот грёбаный приём. В прошлом году ей повезло оказаться на нём с одним из своих бывших ухажёров. Кажется, его звали Том или Тод. Неважно.
Сейчас в голове не было идей. Чёрт. Срочно нужно было что-то придумать, потому что если Гермиона откажется от приёма, Гарри точно заподозрит что-то неладное, а этого никак нельзя было допустить.
***
Перед сегодняшним походом в Мунго Гермиона меняла наряд несколько раз.
Всё казалось каким-то неправильным. Каким-то не тем.
Она пыталась выяснить для себя, с чем это связано. Но единственное, к чему она пришла — это Малфой.
Они не связывались с их последней встречи, и где-то на подкорке сознания она даже подумала, что переборщила. Но эта мысль была быстро отброшена, как самая глупая, которая только могла прийти Гермионе в голову.
Если для него такое поведение слишком, то пусть катится ко всем чертям, как и все до него.
Это вообще ничего не меняет в её жизни. Абсолютно. Ни-че-го.
Чёрт!
Кого она обманывает.
Черепная коробка уже трещала по швам от такого количества размышлений, которые, как снежный ком, только увеличивались и увеличивались. Плевать, пусть будет, как будет. Гермиона изначально не должна была об этом беспокоиться.
Слишком явную нервозность в теле всегда можно утихомирить. И она это обязательно сделает, будучи в кабинете у Драко.
В гардеробной выбор пал на тёмно-зелёный гольф, кожаные шорты, чёрные колготки и высокие сапоги. Волосы она оставила распущенными.
Чаще всего Грейнджер приходилось собирать их в хвост, поэтому сейчас было особенно приятно, когда они мягкими волнами ложились на плечи. Так она чувствовала себя красивой женщиной, а не бойцом с железным характером и закалкой похлеще, чем у любого аврора с многолетним стажем.
В Святого Мунго Гермиона добралась через камин. К счастью, привет-ведьма Гретта была более сдержанной, нежели раньше. Она коротко поздоровалась, сказав, что мистер Малфой уже ожидает её.
 
Гермиона перевела дыхание. Почему-то чем ближе она подходила к его кабинету, тем выразительнее становилось чувство где-то в районе солнечного сплетения. Гермиона могла бы подумать, что это волнение, но сразу одёрнула себя. Ей не за чем волноваться.
Три коротких стука и приглушённое разрешение войти.
Драко сидел в кресле за рабочим столом и торопливо писал что-то на пергаменте. Через минуту перо было отложено в сторону, и он поднял на Гермиону глаза — она всё еще стояла у двери.
— Привет, — его голос был мягким, ласкал уши. — Ты можешь проходить и присаживаться. Дай мне несколько минут, пока я отнесу Гретте документы. Тебя не затруднит…
— Нет, я подожду.
Малфой встал из-за стола и подошёл к ней. Близко. Очень близко.
В нос ударил его пряный аромат. Ещё мгновение и его лицо оказалось в считанных сантиметрах от её.
— Позволишь?
Вопрос застал Гермиону врасплох, а ответ затерялся где-то в глотке. Его рука была за её талией, отдавая таким приятным теплом, пуская по телу дрожь, так, что захотелось закрыть глаза и наброситься на него, поцеловать и искусать его губы.
Картинки одна за одной проносились перед глазами, призывая к действиям.
— Грейджер? Ты стоишь у двери, я могу пройти?
Хлопок. Такой резкий, как будто возле уха лопнули воздушный шар. Она медленно опустила голову и увидела, что его рука держалась за дверную ручку точно на уровне её талии.
Грейнджер еле подавила истерический смешок.
Совсем уже из ума выжила.
Молча она отодвинулась и плавной походкой направилась к креслу для посетителей. Дверь закрылась с той стороны.
Гермиона оглядела комнату.
Везде был порядок. Никаких лишних пергаментов или разбросанных папок, ухоженные цветы, дополнительный костюм, который висел в чехле прямо на вешалке у шкафа, а из-за дверцы было видно несколько выглаженных чёрных рубашек.
На письменном столе дела обстояли немного лучше. Там царил беспорядок. Как Гермиона всегда думала, именно беспорядок на рабочем столе определял потенциал человека. А Малфой был талантливым человеком с огромным потенциалом.
Гермиона усмехнулась. Да, определённо огромным.
Её взгляд остановился на рамке с колдографией. На снимке Драко был с Нарциссой. Она обнимала его за плечи, соприкасаясь с сыном головами. На их лицах были счастливые улыбки.
Гермиона слышала, что Драко похоронил свою мать несколько лет назад. Для него это была очень болезненная потеря. Некоторые говорили, что она была больна, а он не смог её спасти, и корил себя за это до сих пор. Грейнджер стало дурно, ведь она не понаслышке знала, каково это — терять родителей. И неважно, живы они или мертвы, если их всё равно нет в твоей жизни.
Драко вернулся почти сразу, она уже ждала его, сидя в кресле напротив стола.
— Как ты себя чувствуешь? Были приступы на этой неделе?
Он открыл папку с её именем и взял в руки перо. Гермиона вопросительно подняла бровь.
— Нужно обновить информацию. Последние несколько приёмов в твоё дело ничего не вносилось, а мне нужна только актуальная информация о своих пациентах.
Внимательность. Вот она. То, что делало Драко Малфоя прекрасным руководителем. Другой бы махнул рукой, оставив эту мелочь на потом.
— На этой неделе, — Гермиона запнулась, вспоминая, что случилось несколько дней назад в гардеробной, — приступов не было. Больно мне не было.
— Было что-то другое? — он с подозрением уставился на неё, но Грейнджер не спешила отвечать. — Мне нужно знать всё, чтобы правильно строить план твоего лечения.
Лечения.
Она не больна, а проклята. Но Малфой и сам об этом прекрасно знал. Просто ему, как никому другому, было понятно, что болезнь можно вылечить, а быть проклятым — это навсегда.