Подделка

Чем дольше я сидела перед телевизором, тем больше убеждалась, что эта история – моя личная, что она каким-то образом связана со мной. Может быть, потому, что это был худший кошмар каждой мамы. Или, может быть, связь была более абстрактной – я увидела Китай, то, как вся страна неслась вперед с головокружительной скоростью, не обращая внимания на препятствия, и что-то подсказывало мне, что самолёт разбился не случайно.
Когда брат предложил переключить канал, я отказалась, не в силах отвести взгляд от родителей, собравшихся в невзрачном шанхайском конференц-зале, ожидающих ответа на вопрос, что стало с их детьми. Они падали в объятия друг друга, не в силах устоять на ногах то ли от горя, то ли от облегчения, невозможно было сказать.
Но прошу прощения, детектив, я отошла от темы. Думаю, в целом вы поняли, как прошла моя поездка домой.
Это что? У вас есть запись, на которой мой брат говорит, что я рассказала ему о своей работе по продаже поддельных сумок? В машине, по пути за ужином?
Нет, это полное недоразумение. Он не это имел в виду. Правда, я пыталась ему объяснить, но он мне не поверил. Всё это звучало так нелепо, что он воспринял мои слова как шутку.
Позвольте мне объяснить. В тот же день, когда мы узнали об авиакатастрофе, мы с Гейбом поехали за парой пицц на ужин. Мы были в папиной машине, когда зажужжал мой телефон – пришло очередное сообщение от Винни.
Не волнуйся, написала она. Я позабочусь об этом.
Я знала, что она уже отправила частного детектива, чтобы собрать компромат на журналистку – всё, что заставило бы её отказаться от идеи писать статью. Я представила себе настойчивую молодую женщину, год или два назад окончившую школу журналистики, голодную до новостей, нетерпеливую, с минимальной зарплатой.
Когда Гейб спросил, кто мне пишет, я была уже не в том состоянии, чтобы врать. Винни, сказала я. Помнишь её?
Какую Винни?
Винни, мою соседку по комнате на первом курсе.
Ту, которая занималась махинациями на экзаменах?
Её самую.
Вы до сих пор общаетесь?
Я сказала ему, что теперь на неё работаю.
Вот как? И что же ты делаешь?
Я смотрела, как мой брат проверяет слепое пятно, прежде чем перестроиться. Он вёл машину одной рукой, всем телом откинувшись на спинку – человек, приятно удивлённый тем, как хорошо сложилась его жизнь. Именно тогда, детектив, мне очень хотелось хотя бы каплю его уверенности, его беззаботности.
Сердце колотилось у меня в груди, как бешеное, когда я сказала: импортом поддельных дизайнерских сумок.
Его голова дёрнулась ко мне. Мои голосовые связки сжались, но я продолжала. Это целая схема, по которой мы возвращаем подделки в универмаги, а настоящие сумки продаем на eBay.
Я почувствовала, как мои лицевые мышцы исказились в ужасной гримасе, пытаясь интерпретировать противоречивые сигналы облегчения и ужаса, вспыхивавшие в моём мозгу.
Глаза брата вылезли из орбит, он сморщил лоб, а потом взорвался хохотом. Круто, круто, воскликнул он. Вы прямо Бонни и Клайд.
Именно, сказала я.
Успокоившись, он спросил: чем ты на самом деле занимаешься?
Оформляю контракты для её бизнеса по производству сумок.
Тоска смертная.
Он свернул в торговый центр и припарковался перед алкомаркетом, куда часто заходил, ещё будучи подростком. Я возилась с пряжкой ремня безопасности, мои пальцы стали жёсткими и болезненными, будто поражёнными артритом.
О боже, помнишь это место? – спросил он, уже сменив тему. Помнишь, как мама нашла шесть банок пива у меня под кроватью?
В общем, вы поняли, детектив. Хотя я действительно призналась Гейбу в своём преступлении, он никак не мог воспринять то, что я ему сказала. Более того, я уверена, что он вообще не вспомнил бы этот наш разговор, если бы вы его не допросили.
Если бы на месте водителя в тот день была моя мама, а не Гейб, тогда, может быть, всё сложилось бы иначе. Что ты сейчас сказала? – спросила бы она убийственно медленно, после того как я выпалила бы своё признание. И, не в силах отступить, я бы выложила ей всю отвратительную историю, а она слушала бы сначала непонимающе, а потом постепенно приходя в ярость.
 
Эта твоя так называемая подруга приставила нож к твоей шее и угрожала тебя убить? – спросила бы она. Нет? Тогда тебя никто не заставлял, ты сама решила этим заниматься. Ты отвратительна, ты глупа, как ребёнок. Мне никогда не нравилась твоя Винни.
Я выслушала бы все слова матери. Я выдержала бы все её словесные пощёчины. И в этот момент, несмотря на её гнев и разочарование, я уже не была бы одинока.
Я сама отведу тебя в полицию, сказала бы она, и всё моё существо расслабилось бы. Сдайся и получи по заслугам.
Я знаю, что это заняло немного больше времени, чем следовало бы, детектив, но в конце концов я послушалась маму, и вот я здесь. Что ещё я могу вам сказать? Что ещё вам нужно выяснить?
  
16
 
Прошло четыре дня после операции. Винни открывает входную дверь, в спальне звонит телефон. Она поворачивает засов и спешит к нему, на ходу снимая солнцезащитные очки. На экране мигает местный номер, который ей незнаком. Она отклоняет звонок, а потом вспоминает, кто ещё, кроме Авы, знает этот её телефон: стратег по маркетингу и связям с общественностью, которого она наняла для предварительной работы над новым предприятием. Он закончил на день раньше; она не удивлена. Здесь, в Китае, ни одна задача не может считаться невыполнимой, ни одно требование – слишком экстремальным, никакие сроки – слишком сжатыми. Всегда найдётся кто-то моложе, сильнее, голоднее, кто готов работать усерднее, быстрее, дольше. Высокоскоростная железнодорожная станция за девять часов? Мост в тысячу триста тонн за полтора дня? Не проблема. Будет сделано.
Это одна из причин, по которой она прячется в Пекине, несмотря на скепсис Авы.
– Шутишь, что ли? – спросила Ава в их последнюю встречу, прежде чем Винни покинула Лос-Анджелес. – Куда угодно, только не туда.
Винни ответила, что её родина соответствует всем параметрам: нет договора об экстрадиции с США, нет шансов на сотрудничество китайской полиции с их американскими коллегами. В Пекине Винни будет находиться достаточно далеко от Дунгуаня, чтобы спрятаться от Маков, но достаточно близко, чтобы следить за ними. Потому что Маки должны верить, что их бизнес процветает, что всё в порядке. Весь план строится на том, что через три часа Босс Мак сядет в самолет и прибудет в Сан-Франциско на приём к врачу – единственный, кто может сдаться полиции вместо Винни, единственный, кто может облегчить приговор Авы.
Всё то время, пока Аву допрашивала детектив Джорджия Мерфи, Винни поддерживала связь с командой в Дунгуане, оплачивая инвентарь из фондов национальной безопасности – инвентарь, который поступал прямо в следственный изолятор, в отдел улик, чтобы быть использованным против Босса Мака. Чтобы объяснить отсутствие Винни, Ава сказала Мэнди, что та улетела в пустыню Аризоны, чтобы отдохнуть и помедитировать. Это давало им ещё один день, и – при условии, что самолёт Босса Мака вылетит по расписанию – одного дня должно было хватить.
Винни наносит ещё один слой мази на веки, прежде чем посмотреть на часы. Босс Мак должен быть готов отправиться в аэропорт. Она видит, как он стоит на круглой дорожке своего особняка и контролирует, как водитель загружает в Рэндж Ровер чемоданы от «Римова». Может быть, Мэнди ушла с работы пораньше, чтобы проводить отца. (Мать Мэнди, жена Босса Мака лишь на бумаге, уж точно не удосужилась выйти из своего крыла дома.)
– Когда мы вновь увидимся, ты уже будешь другим человеком, – может быть, говорит Мэнди. Босс Мак фыркает.
– Буду тот же старый пень, только с новой печенью.
– Значит, ты не выйдешь на работу, чтобы мной управлять, даже если будешь хорошо себя чувствовать?
– Я ничего не обещаю, – отвечает Босс Мак. – Знаю лишь, что пока я жив, «Мак Интернейшнл» будет моей компанией, а ты – моей малышкой.