Назад в будущее. История создания

Отсутствие Гловера в какой-то мере могло радовать Бобов, которым не пришлось во время производства сиквела беспокоиться из-за странного поведения актера, но это не означало, что отсутствие оригинального Джорджа не ощущалось на площадке ежедневно. «Я думаю, что во время съемок все постоянно вспоминали Криспина, — говорит Вайсман. — Когда мы снимали сцену в „Очаровании на дне морском“, и Роберт Земекис кричал „Мотор!“, то он иногда добавлял: „Лея“, а иногда „Криспин!“, но никогда не говорил „Джеффри“. Я никогда не чувствовал, что мне рады. Я ощущал себя штрейкбрехером».
«Если честно, то мне было неприятно, что в этих сценах со мной играл Джеффри Вайсман, — говорит Томпсон, — это было для меня тяжеловато, потому что Криспин играл фантастически. Он был гениален в „Назад в будущее“, поэтому было тяжело смириться с тем, что его с нами нет. У возвращения к этим сценам был горьковатый привкус. В жизни плохое всегда смешано с хорошим, и это касается даже такого великого фильма, как „Назад в будущее“. Криспин не снимался во второй и третьей частях, а Эрика уволили из первого фильма, поэтому у меня остались плохие чувства, смешанные с прекрасными ощущениями из-за участия в этих потрясающих фильмах. Всегда есть какие-то колючки, которые в тебя впиваются. Для меня такими колючками были эти два события».
«Я чувствовал, что Лее Томпсон не слишком комфортно, — рассказывает Вайсман. — Ей, конечно, было неприятно целоваться с мужчиной в маске. Мне дали посмотреть их кинопробы, чтобы я увидел, как работал Криспин, и перенял манеры и поведение молодого Джорджа. Там видно, что эти двое постоянно работали вместе. Они провели много часов вместе, разрабатывая свои отношения, и я думаю, что ей, наверное, очень нравился Криспин. Уверен, когда она узнала, что он не вернется в фильм, то почувствовала себя неуютно».
Интуиция не подвела Вайсмана. За время съемок «Назад в будущее» Лея Томпсон и Криспин Гловер стали очень близки друг другу. Хотя она и признает, что он был сущим наказанием, но у них были прекрасные отношения. Они подолгу разговаривали, сидя в трейлерах и обсуждая все или ничего. Он завораживал ее. В какой-то момент Гловер пригласил актрису к себе домой, чтобы вместе поработать над их ролями для новой версии событий 1985 года в конце фильма. Когда она пришла, то увидела, что все стены были выкрашены в черный цвет, а в гостиной почти не было мебели. В центре гостиной стоял медицинский диагностический стол из нержавеющей стали. Вместо повторения реплик он предложил ей вместе с ним написать на холсте вулкан. К его радости она согласилась. Для нее это было просто: если ты в мире Криспина, то поступай так, как он.
Вайсман понял, что ему не заменить Криспина в ее глазах, да он и не пытался. Он хотел только, чтобы к нему относились, как к актеру, который делает свое дело, к коллеге, а не как к ненужному утешительному призу. «Лея никогда не называла меня по имени, — говорит он, — когда мы гримировались по утрам, она почти не обращалась ко мне. После съемок она привела в „Юниверсал“ свою мать, чтобы показать ей студию. Я подошел к ней, и она представила меня: „Это актер, который играл роль Криспина“. Она не помнила моего имени».
Самолюбие Вайсмана могло быть уязвлено неприязненным отношением к нему некоторых людей на съемочной площадке, но самую большую боль он испытал, изображая Джорджа МакФлая в сцене в будущем доме Марти. В сокращенном варианте его роли Боб Гейл придумал, что Джордж растянул спину, играя в гольф, и теперь был подвешен вверх ногами в футуристическом спинном корсете. Боб надеялся, что такая съемка сможет дезориентировать зрителей и не даст им догадаться, что на экране перед ними другой актер, особенно там, где он был загримирован под старика. Чтобы облегчить Вайсману съемки, было сконструировано специальное приспособление, которое давало ему возможность передохнуть между дублями, так как съемочная группа не могла или не хотела целый день его отвязывать и снова привязывать. Приспособление помогло, но актер, который в отличие от других не привык к таким долгим съемочным дням, начал ощущать невероятную боль в спине, и поэтому много ночей провел без сна. Гримироваться надо было начинать в 4 утра, а съемки заканчивались около полуночи, поэтому актер спал даже меньше, чем Майкл Дж. Фокс во время своей второй смены в «Семейных узах», вот только его никто не похлопывал ободряюще по спине.
 
Вайсман вспоминает, что однажды, когда на площадку пришел Спилберг, то исполнительный продюсер заметил актера, откинувшегося на большой горизонтальной поверхности и задравшего ноги вверх. «Он подошел ко мне и сказал: „Ну что, Криспин, я вижу, ты все-таки получил свой миллион“, — рассказывает Вайсман. — Только в этот момент я понял, что благодаря мне продюсеры сэкономили девятьсот восемьдесят тысяч долларов». Впрочем, не все согласны с тем, что такое произошло на самом деле. «Джеффри много раз рассказывал свои историю о „Стивене Спилберге и миллионе долларов“, но это, безусловно, неправда, — утверждает Боб Гейл. — Стивен никогда не участвовал в переговорах с Криспином, и я уверен, что он и не подозревал о том, какие суммы там обсуждались. Джеффри часто преувеличивает ради эффекта».
Через несколько месяцев после выхода «Назад в будущее-2» Вайсману неожиданно позвонил Гловер. Это был тот разговор, которого Джеффри ожидал, чтобы убедиться, что Криспин на него не обижен, и в то же время опасался, что тот все-таки обиделся. Гловер ничего не сказал об игре своего заместителя. Вместо этого он начал то, что Вайсман называет «плаксивой диатрибой», разглагольствуя о своей досаде из-за того, как сложилась ситуация вокруг сиквела, и выражая недовольство Земекисом и компанией, которые, по его мнению, и создали эту проблему. «Криспин объяснил мне, как жестоко обошелся с ним „Юниверсал“ во время съемок первого фильма, — рассказывает Вайсман, — он сказал, что продюсеры доводили его до слез на глазах у массовки и издевались над ним. Криспин сказал, что ему обещали заплатить в два раза больше и не получили его разрешения на использование в сиквеле фрагментов из первого фильма».
Они долго разговаривали, и время от времени Гловер начинал себя вести чересчур эмоционально. Вайсман, как мог, выражал ему свое сочувствие, а затем Гловер спросил его, не возражает ли тот, если он расскажет кому-то о тех ужасах, которые Вайсман тоже пережил во время съемок?
Слова Дина Канди: «Криспин, но без криспинов-ских проблем»? Отлично. Роберт Земекис кричал «Криспин!» во время съемок «Очарования на дне морском»? Нет проблем. Стивен Спилберг сказал про «миллион долларов»? Точно. Холодность Леи Томпсон? Да уж… Вайсман понятия не имел, что Гловер пересказал их телефонный разговор своему адвокату, который 15 октября 1990 года, после выхода «Назад в будущее-3», подал иск о злоупотреблении внешним видом Криспина Гловера. Актер утверждал, что раз на Вайсмана надевали накладки, придававшие ему вид Гловера, и приказывали подражать его голосу и манерам, то продюсеры злоупотребили его интеллектуальной собственностью и правом на публичное использование. Мало того, актер утверждал, что это было сделано со злым умыслом из-за раздражения по поводу неудавших-ся переговоров. Весь иск был усыпан цитатами из замечаний, делавшихся Вайсману на площадке, которые должны были доказывать, что съемочная группа «Назад в будущее» испытывала дурные чувства по отношению к Гловеру. Актер подал в суд на «Юниверсал», «Эмблин Энтертейнмент» и «Ю-Драйв продакшенс», одноразовое юридическое лицо, созданное «Эмблин» как раз для подобных ситуаций, чтобы истцы не пытались получить деньги или активы, связанные с другими фильмами.
Ответчики не соглашались с версией событий, изложенной Гловером. Они утверждали, что честно вели переговоры с актером, и, кроме того, Джордж был созданным ими персонажем. Так как актер не мог доказать, что он являлся этим персонажем, то Земекиса и компанию нельзя было обвинить в том, что они использовали другого актера для возвращения Джорджа в сиквелы. «Ему не на что было опереться, а мы все проверили с юристами „Юниверсал“, — рассказывает Гейл. — Они подтвердили, что мы имели право взять нового актера и использовать кадры с Криспином из первой части в части второй». Дело так и не дошло до суда. В июле 1991 года обе стороны договорились в досудебном порядке о выплате оставшейся неизвестной суммы, предположительно, примерно равной пятистам тысячам долларов. «Страховая компания, которой пришлось бы компенсировать нам судебные издержки, решила, что ей будет проще заплатить Криспину, чем платить юристам и идти в суд, поэтому Криспин взял деньги и отозвал свой иск», — рассказывает Гейл. Если сложить эти деньги с тем, что он получил от создателей фильма за использование кадров с ним из первой картины, то Гловеру, очевидно, заплатили как раз ту сумму, которую он заработал бы, участвуя в сиквелах. И, что может быть еще более значимо, Гловер всегда утверждал, что в результате его иска Гильдия киноактеров ввела правило, по которому киностудии не имеют права воспроизводить внешний вид актера с помощью технических средств без разрешения этого актера. Однако некоторые представители Гильдии сомневаются в том, что такое правило действительно существует, и Гловер никогда публично его не цитировал. Впрочем, все это доказывает, что подход «Криспин, но без криспи-новских проблем» может в результате привести к множеству проблем.