Клянусь этой жизнью (ЛП)
Она пожала плечами.
— Возможно. Ну, а как же ты?
— Я поеду в Сан-Франциско, — заявила я с улыбкой, хотя моя радость была насквозь фальшивой. Но мне надо было сыграть эту сценку.
— Ух, ты! Это же фантастика!
— Да, у меня там есть тетя, и она какой-то известный профессор в колледже. Наверное, загружена работой. Я уверена, что получу машину и все такое.
— Это отлично, Эмми. Нам так повезло!
— Еще как повезло, да?
София была слишком юна, чтобы осознавать всю иронию. Так было даже лучше.
Я пожелала ей спокойной ночи и крепко обняла, не сказав, что это наши последние объятия.
В двенадцать пятьдесят я взяла свой маленький чемодан, вышла через заднюю дверь и прокатила его полмили по дороге к главному шоссе. Джексон вовремя подъехал на грузовике Младшего, и я запрыгнула внутрь.
— Привет, — сказала я.
Он выглядел усталым, но все равно улыбнулся.
— Привет, красавица.
— Едва ли красавица. Такое чувство, будто меня автобусом переехало.
— Теперь ты со мной. Уже все хорошо. Мы доедем до Картеров, а оттуда Кэл Младший отвезет нас домой. Мама сегодня на работе.
— Она в курсе?
Он подъехал к знаку остановки и посмотрел на меня.
— Нет, Эм, ей нельзя знать. Она сумасшедшая. Думает, что ты разрушишь мою жизнь. Смелое заявление из ее уст, да?
Я все ещё помнила, какую боль мы все переживали после смерти Брайана. Как Лейла вообще могла подумать, будто я причиню вред Джексу?
— Каким это образом я разрушу твою жизнь?
Мне было больно даже произносить эти слова.
— Она просто не хочет делиться своим счастливым билетом.
— Что это вообще значит?
— Она знает, что я получу стипендию. Знает, что я добьюсь многого в жизни. Мои оценки идеальны. У меня практически самый высокий балл по всем вступительным экзаменам. Она хочет, чтобы я заботился о ней.
Меня вдруг осенило, что моя просьба о помощи может стоить Джексу будущего. Возможно, Лейла не настолько эгоистична, как он думал. Возможно, она заботилась о нем. И мне тоже стоит это сделать.
— Нас поймают. Паула отправится к тебе домой… — начала говорить я.
— Ты действительно думаешь, что Паула будет искать тебя в этих трущобах?
— Почему ты так говоришь?
— Потому что подростки исчезают постоянно, и люди перестают их искать. Помнишь девушку моего брата? Она жила в гребаной сточной канаве. — Он наклонился и взял меня за руку. — Все будет в порядке.
— Я не хочу жить в сточной канаве, Джекс.
— Даже со мной? — он рассмеялся.
— Это не смешно, и да, даже с тобой!
— Тебе не придется. Нам не придется. Все будет в порядке. Ты чертовски умная, Эм. Да и я чертовски умен, чего уж там. И мы слишком тяжело трудились в этой дерьмовой жизни. С нами такого не произойдет.
— Поклянись мне, — попросила я слабым голосом.
— Клянусь своей жизнью, — сказал он, и я поверила ему. — Но сейчас я похищаю тебя на грузовике какого-то неудачника, чтобы потом спрятать у себя во дворе. Будем надеяться, что мы одолеем эту задачу. Не думаю, что колледжи слишком благосклонно относятся к малолетним преступникам.
Я ничего не ответила, но тяжесть нашего поступка поразила меня. В тот момент у меня не было возможности оценить всю силу и последствия наших действий. Казалось, что если я поеду в Сан-Франциско, то умру без него — буквально завяну и превращусь в прах.
Но если останусь, то могу поставить на карту и его будущее, и свое собственное. Как в пятнадцать лет я могла оценить последствия такой любви?
Люди называют подростковые отношения щенячьей любовью, но то, что было между нами с Джексом, выходило далеко за рамки этих глупых представлений. В нашей жизни было множество значимых и духовных моментов. Мы отказывались ассоциировать нашу любовь с легкомысленными выражениями, основанными лишь на нашем возрасте. И мы были достаточно зрелыми, чтобы понимать всю эгоистичность того поступка. Он не сказал этого вслух, но неизбежность надвигающегося конца ощущали мы оба. И он был прав: мы были достаточно умны для своего возраста. Мы оба знали, что одному из нас придется чем-то пожертвовать.
Джекс посмотрел на меня так, будто знал, о чем я думала. Взяв меня за руку, он произнес.
— Эм, просто будь сейчас здесь, со мной, ладно?
Я улыбнулась ему в ответ, в глазах у меня стояли слезы.
— Не заставляй меня плакать, пожалуйста. Мы смеялись всего минуту назад.
Остаток пути мы проделали в тишине.
Глава 8. Прощание
Тяжело дыша, я положила книгу себе на грудь, прямо на бешено колотящиеся сердце. Вспомнила момент, когда все вокруг нас начало рушиться. Мы ничего не могли сделать, поскольку были просто парой беспомощных, бедных детей, отчаянно пытавшихся найти способ быть вместе.
К этому моменту уже наступила полночь, и я была слишком расстроена, чтобы продолжать чтение. Мне не хотелось будить Кару, поэтому я приняла ванну и вернулась в постель, после чего написала Тревору, но он уже спал. Я пошла в комнату Кары, чтобы проверить, не колдует ли она над своим новым рассказом, но она крепко спала. Я не была готова вернуться к книге, поэтому следующие три часа провела в постели, размышляя.
Когда мне было восемнадцать, я ходила к психотерапевту, и он убедил меня вернуться в Огайо, чтобы найти Джейса и посмотреть на то место, где мы выросли, свежим взглядом, и таким образом справиться с некоторыми проблемами. Синди и Шэрон, будучи потрясающими женщинами, бросили все, чтобы привезти меня туда. Мы нашли грунтовую дорогу прямо на отметке пять и пять миль, именно там, где она всегда была. Там обнаружились только два одиноких деревянных столба и мои воспоминания о разбитых почтовых ящиках. Мы не могли проехать по дороге, потому что там стояли запертые ворота и висела табличка с надписью «ВХОД ВОСПРЕЩЕН», но Синди это не остановило. Шэрон пыталась отговорить ее, но Синди настояла, чтобы мы перелезли через забор и прошли полмили вдоль дороги туда, где когда-то стояли два ветхих дома.
Когда мы дошли до конца, то ничего не обнаружили. Дома снесли. Осталось лишь два бетонных фундамента да пара деревянных балок. Я была рада, что их больше нет.
— Попрощайся, Эмилин, — сказала Шэрон. — Попрощайся с ужасными вещами, которые здесь произошли.
Я рыдала в объятиях Синди. Мне повсюду слышался голос Джейса. Я даже видела его двенадцатилетним, стоявшим на камне с поднятыми вверх руками.
— Смотри, Эм, я — король мира!
И вот она я: стою рядом и смеюсь, со скрещенными на груди руками, мелкая и тощая.
— Ну, могу с уверенностью сказать, что ты не Леонардо Ди Каприо.
Я рассмеялась сквозь слезы, и Синди спросила:
— Хорошие воспоминания или плохие?
Улыбнувшись, я ответила:
— Эти — хорошие.
Мы прошли мимо гравия к линии деревьев и заметили небольшое сооружение, все еще стоящее вдалеке. Это был сарай для инструментов, превратившийся в крепость, которую мы с Джейсом построили для себя.
— Это оно? — спросила Шэрон. Я только кивнула в ответ.
Мы попытались открыть фанерную дверь, но она так обветрилась и покорежилась, что ее заклинило. Шэрон, довольно миниатюрная женщина, набросилась на нее широким концом толстого деревянного обрубка.
— Берегись! — завопила она, врезалась в дверь и выбила ее.
Когда пыль улеглась, Синди похлопала меня по спине.
— Ты иди. Если понадобимся, мы будем ждать здесь.
С колотящимся сердцем и на трясущихся ногах я вошла внутрь. Там было пусто, если не считать нескольких веток и кучи пыли. На задней стороне двери были все еще различимы правила поведения в сарае, которые Джейс написал, когда нам было одиннадцать. Теперь оранжевая краска выцвела.
НИКАКИХ РОДИТЕЛЕЙ
НИКАКОЙ ДОМАШКИ
НИКАКИХ ССОР