Последствия старых ошибок (СИ)

А ещё Дарайя любила возникать из пустоты. Ни один дежурный не сумел пока остановить Проводящую иначе, как перед самым своим носом. 
Ну и командовала она — тоже ничего. В первый же день выяснилось, что заниматься только со мной девушке скучно. Она обошла наземный лагерь, развернутый на левом берегу Тарге в предгорьях старой Крайны, а вечером во время общего ужина ткнула пальцем: «Ты, ты и ты. А если кто–то захочет сам — выгонять не буду. Может быть». 
В результате выяснилось, что предполагал я почти правильно. Выбрала она Роса, Дерена, Тусекса, Неджела, Эмора и Лимо Вайкунена. Но Рос после ужина в указанное место не явился, Лимо — тоже. Лимо Вайкунен был парень добрый и контактный, даже сержанты звали его по имени, но он служил на КК бойцом, а остальные выбранные — пилотами. Пилоты — элита любого корабля. Лимо просто постеснялся. Рос, похоже, тоже. Он вообще сторонился девиц. Только с Вланой у него не сразу, но установились какие–то дружеские отношения, и это было именно исключением из правил. 
За Вайкуненом я послал дежурного. С Росом такое не прошло бы, лейтенант сам мог дежурного «послать» куда угодно. Не в карцер же мне его потом сажать, да и обстановка не боевая… Однако пока я размышлял, Дарайя сходила за пилотом сама. 
Вернулась она быстро: голова вздёрнута, тяжеленная копна волос развивается по ветру, словно пламя на тонкой спичке. Позади плёлся сгорающий от стыда Рос. Чего–то леди ему наговорила. 
Я думал, сам не придёт никто, но от лагеря отделилась квадратная фигура, её обогнала черная точка и понеслась к нам. Кьё. А следом хромал Логан, ногу он подвернул, а медики ещё не высадились. Я так и не понял — сам Логан пришёл, или собака его притащила. 
Вечер был теплый, Дарайя усадила нас на пластиковых покрывалах прямо у реки и начала мучить. 
— Теперь будем искать «точку равновесия». Встаньте! 
Младшая Проводящая гибко распрямилась прямо из своего хитрого переплетения ног. Ну, натуральная змея! Я с трудом разогнул подпираемую кулаками шею и поднялся с пуза. Хотелось зевать. 
— Определите точку равновесия тела сами, как вы это понимаете. А я посмотрю. 
Это было легко, любой боец знает, где у него точка равновесия в любой позе и в любой момент. Я немного согнул ноги и качнулся вперед–назад, проверяя. 
— Нет, — улыбнулась мне Дарайя. — Ты корректируешь позу и делаешь её и физически устойчивой. А ты должен встать устойчиво с иной точки зрения. Смотри: ноги на ширине плеч, руки опущены. Это касается и остальных. Ищите точку, за которую бог мог бы поднять ваше тело одним пальцем. Вокруг которой вас можно раскрутить в пространстве как угодно, хоть вверх ногами. Причём примерно я вам уже сузила поиски. Проведите горизонтальную линию между сосками и вертикальную по позвоночнику. Боевого равновесия, как нам пытается изобразить капитан, быть недолжно. Напротив, сделай так, мальчик… 
Теплая ладонь легла на мое голое по причине грантского лета плечо. Я едва не вздрогнул. 
— …чтобы я могла уронить твоё героическое тело одним пальцем. Не бойся, это будет не слабость. Ищи. И вы тоже, — обвела она глазами остальных. — Я повторю вам пока про природу чувств. 
Проводящая так же мягко села, словно стекла в переплетение голеней и бёдер. Волосы взметнулись на миг и снова покатились по плечам. 
Парни мои застыли, глядя на это великолепие. Дарайе же было глубоко начихать на наши раскрытые рты и напряжённые тела. Она знала, что гормонов бойцам КК дают достаточно, чтобы массово не сойти с ума от красивой женщины. 
Она уперлась ладонями в бёдра и продолжила нас воспитывать. 
— Чувства живых существ имеют четыре основные ступени. Первая — физическая. Обоняние, осязание, зрение, слух. Ими наделены в большей или меньшей степени все живые существа. Вторая — эмоциональная. Радость, любовь, страх и прочие гормональные проекции тела на психику. Третья — ментальные. Их генерирует уже тело вашей мысли. Сострадание и сопереживание. Зависть. Алчность. Гнев. Четвертая — кармические. Чувства принадлежности к роду и виду человеческому. Стремление выживать в группе. И, наконец, пятая ступень. Вот тут мы пока имеем мало примеров. Но пятая ступень — опора высших наших тел. То, что независимые учёные склонны считать третьей сигнальной системой человека. Чувство восприятия без слов. Чувство равновесия во Вселенной. Ну?! Продемонстрируете вы мне сегодня это равновесие или нет?! Чтобы овладеть «точкой» нужно сначала её ощутить, найти! 
 
Я видел, что не только у меня не получается. А уж Дарайя — тем более видела. Она не раздражалась, нет, но голос повышала. 
— Я буду за вас работать над собой, да?! 
Неуловимое движение и Проводящая оказалась у меня за спиной, только волосы взметнулись на периферии зрения. 
— Выпрями спину! Позвоночник прямой. Такой прямой, чтобы небо могло напиться через него земли. Голову не задирать. Подбородок под углом 90 градусов! Вы должны ПОЧУВСТВОВАТЬ, что бог может взять вас за макушку и приподнять. И тело ваше тогда потянется следом, бесконечное, как время. 
Она положила мне горячую ладонь на левую лопатку. 
— Закрывай глаза. Что ты видишь под моей рукой? 
Я закрыл. Место, про которое говорила Дарайя, действительно виделось внутренним зрением как сгусток. 
— Пятно вижу. 
— Ну вот это оно и есть, — сказала она ласково и погладила меня по спине. Видишь, как сдвинуто от средней линии в сторону сердца? Тень, интуиция. Запоминай, как ты его ощущаешь, завтра — не буду помогать. 
Она легонько похлопала меня по спине и отошла к Лимо. 
Я стоял. Небо проникло–таки в позвоночник… Затылок тянулся и рос вверх, словно я дерево. А в груди горело сияющее пятно. 
2. Тайэ, Цитадель
На Тайэ нет людей. Только горстка безумцев отдаёт ледяной бездне своё тепло. Нет там и городов. Лишь древняя цитадель возвышается среди ледяных торосов, давая убежище безумным. 
Энрихе Лоо не боялся холода. Он вырос на благодатных Новых мирах юга галактики, и попросту не знал, что отнимает у человека здешняя белизна. К тому же одет он был в отличный теплоизолирующий костюм с программным обеспечением, ветер не резал его, защищенное электромагнитным экраном лицо, пальцы не лизала чёрным языком Нама, бич зазевавшихся на морозе. Лишь могучие Быки Цитадели разбивали перед ним лбы… Картинка на воротах, конечно, но какая! Звери почти живые, могучие, покрытые длинной шерстью. Нет, это не быки, вспомнил Энрихе, это яки, животные покинутой Земли. 
Яки вздыбились — ворота открывались вверх и назад, вынужденная предосторожность на случай снежных заносов. 
Гарман выбрался из шлюпки, попрощаться. Хороший, в общем–то, парнишка. Добрый, вдумчивый, не по возрасту готовый отвечать за свои поступки. Повезло ему, что будет под таким капитаном, как Агжей. Обнялись, по приобретённой на «Вороне» привычке. Повинуясь случайному порыву, Энрихе достал из внешнего кармана небольшецкого багажного контейнера сувенирный блокнот и протянул сержанту. 
— Держи на память. Хорошая штука. Распознает самую невнятную речь, переводит в печатный текст и запоминает звуки, активируется щелчком. Щёлкни пальцами — настроится именно на твой щелчок. 
Они ещё раз обнялись. 
Пасть Цитадели была раскрыта, и как гигантский язык лежал перед иннеркрайтом легкий деревянный настил, уложенный прямо на снег. 
Энрихе взбежал на настил и только тогда увидел встречающих. Они стояли небольшой группой у левой из башен–близнецов, выдвинутых к самым воротам. Четверо бородачей — трое молодых и один в возрасте. Причем у того, что в возрасте, была непривычно короткая борода. Лорд Михал! Сам вышел, ишь ты… Впрочем, он здесь не такого и высокого полёта птица. Здесь ему не Аннхелл. 
 
Энрихе вежливо улыбаясь, пошёл к группе мужчин. Вглядываясь на ходу в лицо старого лорда, он понимал всё явственнее, что у лендслера куда больше проблем с отцом, чем у него самого.