Последствия старых ошибок (СИ)

Хотел поговорить с Тоо, но тот уже спал. И у меня все мышцы словно налились свинцом, а потом стали растворяться в воздухе. И я уснул. 
В общем, сегодня я тупо боялся того, что будет вечером. Но малую нужно было искупать. И отказать себе в этом удовольствии я тоже не мог. 
Росла Пуговица стремительно. Я прекрасно помнил, как она выглядела при рождении и, вернувшись на Къясну, просто растерялся, увидев совсем другое существо: белокожее, толстенькое, нахальное и довольно бодрое. Конечно, большую часть суток девочка спала, она была слабее обычных детей, но во время бодрствования проявляла удивительную активность для такого беспомощного существа. Головенку, правда, держала плохо, видела, наверное, тоже плохо, но прилагала к этим занятиям фантастическое усердие. И любопытная была — жуть. 
Я шел, улыбаясь заранее. Айяна сказала, что ещё через пару недель можно будет купать Пуговицу прямо в озере. Здесь так и делают обычно, но моя родилась слишком рано и Проводящая решила перестраховаться. 
Да, я ни на миг не забывал, что Айяна — прежде всего Проводящая эйи, а уж потом мать Тоо и всё такое прочее. И от этого мне тоже было не по себе. Хотя это — еще, куда ни шло. А вот пытки, страшнее этого садистского глажения по голове, я, честно говоря, раньше не знал. 
Когда шёл по тропинке к дому, что–то меня насторожило. Будь я сейчас при исполнении — предположил бы засаду. 
Пришлось свернуть в кусты чйайра, обходя дом с тыла. Заодно сорвал две–три ягодки: вяжут, гадины, но юмму я уже всю сожрал. Нет, особого беспокойства «гости» у меня не вызывали, кустами я пошёл так, на всякий случай. Ну точно. И возле дверей стоял боец, и у распахнутого окна детской — второй. Видно, что ребятки с оружием. Но — чьи они? Знаков отличия было не разглядеть в полутьме, и я осторожно двинулся ближе. Разглядел. Тот, боец, что у дверей, стоял, умник, прямо под шаром, заполненным светящимся газом. Спецон. Ну и кто же у нас в гостях? 
Я скользнул в траву и возник за спиной у того бойца, что рос возле окошка. Подождал, пока он повернётся. Улыбнулся ему ласково и перекинул босые ноги через невысокий подоконник. 
Точно, Мерис. Дьюп бы не стал выставлять охрану так близко к дому. И я бы уже не стал. 
— Доброго вечера, генерал, — поздоровался я. 
— Через дверь–то было никак? — поморщился Мерис. 
Он стоял возле деревянной кроватки и разглядывал малую. Та сосредоточенно пинала сбитое одеяльце. Проснулась. Сейчас будет час–полтора развлекаться. 
Рядом, скрестив руки на груди, наблюдала за генералом Айяна. 
— Вообще–то я добрый и ласковый, что никого автоматически не «снял»… Ты зачем их под свет поставил? Расцвели два дурака и маячат. Ординарцы что ли? 
— Ну так переставь, сходи! — дернулся Мерис и я, пожав плечами, вылез в окно и переставил. Вернулся. Он всё так же зависал над кроваткой. 
— У нас с кадрами плохо? 
— А когда было хорошо? 
— Попроси у Келли сотни две. Он обойдётся пока без десанта. Пилотов только не бери. 
— Жалко твоих. Я ординарцев менять не успеваю. 
— Вот и не надо будет менять. Мои после Белой долины — в хорошей форме. Чего принёсся–то? 
Я вымыл руки и взял малую. Она тут же закрутила светленькой головёнкой. 
— Хочешь подержать? — весело спросил я Мериса, взиравшего на меня теперь с лёгким испугом: малая была как раз в две моих ладони. 
— Как назвали? — спросил он, не делая попытки взять девочку. Но я решил настоять на своём и сунул кроху ему. 
— Иди, Пуговица, к дяде! Никак не назвали. Тебя ждём. 
Вес был взят. Держал малую Мерис, как мину с не выкрученным «разрядником». Меня это здорово развлекало. Айяну — нет. Но хоть не возражала, и то — ладно. 
И тут случилось то, чего я собственно и ждал. Проснувшись, девочка обычно думала какое–то время, а потом радовала окружающих чем–нибудь мокрым и теплым. 
Громко смеяться было нельзя, чтобы не напугать ребенка. А как не смеяться? Морда у Мериса стала презабавная, по рукаву побежала тонкая струйка… 
— С боевым крещением, генерал! — сказал я, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. — Снимай с неё рубашку, сейчас мы её переоденем. 
 
Малая была в длинной распашонке, по причине влажной летней жары. 
Нет, похоже, задачу я генералу поставил невыполнимую. Это надо было записывать на видео, как он забегал по комнате с девочкой, не понимая, что он теперь должен с ней делать и как. 
Я веселился, Айяна терпеливо делала вид, что её здесь нету. А потом и совсем вышла. 
Я принципиально не собирался помогать Мерису. Показал, куда можно положить малую и всучил чистую распашонку. 
Пуговица не любила лежать на мокром и начала сердито морщить нос и насупливать светлые бровки. 
— Давай–давай, — сказал я. — А то сейчас разорётся. 
Мерис озадаченно топтался вокруг деревянного комода, где лежала девочка. У меня чесался язык. Очень хотелось сказать что–нибудь вроде «Слева, слева заходи!» Но я кусал губу, трясся от смеха и молчал. 
Мерис наконец решился, расстегнул застёжку на пузе и попробовал вытащить из короткого рукава маленькую ручку. Малая набычилась и …взвревела, как сирена радиационной опасности. Мерис отскочил от неё, а я, подвывая от сдерживаемого смеха, подхватил крошку на руки и закружился по комнате. Она это дело любила и тут же смолкла. Я стащил мокрую распашонку и набросил сухую. 
— Всё, Пуговица, попалась. Напугала дядю, да? На, держи, — я отдал кроху Мерису. Начнёт вертеть головой и чмокать — значит, есть захотела. А пока — знакомься, давай. 
И я тоже выскочил из комнаты. И так скулы уже заболели. 
Только привалившись спиной к двери, я расхохотался, наконец. Ну, Мерис влип. Неужели и у меня был такой же глупый вид? 
Надо было готовить воду для купания, и я, просмеявшись, пошел на кухню. Травяной отвар уже стоял на столе, а воду полагалось тащить мне. Вода грелась в баках на улице. Блага цивилизации здесь тоже имелись, но Айяна сразу сообразила бы, откуда я взял воду. 
И я пошёл на улицу. И увидел, как на свободной от деревьев лужайке перед домом нахально снижается малая «капитанская» шлюпка, «двоечка», мигая знакомой мне россыпью маячков. Дьюп! Вот почему я не сразу понял, кто у нас в гостях. И этот был рядом. Я побежал навстречу, от переполнявшей меня радости перемахивая через клумбы. Что у нас за праздник сегодня? Кто–то хороший родился или кто–то плохой — помер? 
Колин был один. Даже без пилота. 
Мы не виделись с неделю. После того, как я покинул «Леденящий», эрцог велел мне сразу лететь на Къясну, и я первый раз в жизни послушался доброго совета. Потому, наверное, больше никуда по дороге и не влип. Послушался я, правда, из своих соображений. Совсем не хотелось допроса на тему, что я всё–таки натворил на корабле Локьё. 
— Мальчишка, — сказал Дьюп и улыбнулся чуть–чуть, оценивая мой одомашненный вид. 
— А что за столпотворение, на ночь глядя? 
— Просто летел мимо. 
— Мимо?! 
Къясна вращалась вокруг солнца, находящегося глубоко в экзотианском тылу. Этот сектор, у нас он шёл просто под номером, называли здесь Система Дождей. Возможно, потому, что климат на многих планетах был теплый и влажный. Особенно на Джанге — столичном мире сектора. 
Но Колин не стал конкретизировать и пошёл в дом. 
Я обогнал его, махнув через очередную клумбу. В этом не было уже особой необходимости, но прыгать мне понравилось. Тело, соскучившись по нагрузкам, вело себя как застоявшаяся лошадь. Оно сказало мне «и–го–го» — и поскакало галопом. Ну и я тоже поскакал. 
 
— Вижу, что отдохнул, — кивнул Колин, которого я подождал на крыльце. — Что они с тобой делают? 
— Ничего, — удивился я. И понял: что–то таки делают. Я переменился внутренне за эти неполные два месяца на Къясне. Стал гораздо спокойнее и больше походил теперь на человека своего возраста. Значит, я опять не просёк, что происходит. Но, по крайней мере, боли или дискомфорта это мне не причиняло.