Последствия старых ошибок (СИ)

— Считай про себя, — лорд Джастин посильнее нажал мне на плечи. — И следи за дыханием, так будет лучше. 
Я считал, но всё время путался в числах, я их не узнавал. Почему–то начало ещё и тошнить. 
Наконец свет моргнул, и стал разгораться. Видимо, отпустило. 
— А вы его пристрелить не пробовали? — спросил эрцог, откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза. 
Я тоже смотрел на него сквозь полуприкрытые веки. 
— А вы? — спросил инспектор без вызова. — Только в последнюю неделю в него стреляли два раза. Или больше, Агжей? 
— Не помню. 
В этот момент, я действительно мало что помнил. 
— Что ж, — сказал эрцог. — Хорошо, что мы пообщались…Ты всё–таки убрал бы его отсюда хотя бы на время, Адам. На Гране его не возьмут… Может быть, энимэ или эйниты? Он же разнесёт рано или поздно всё, что сможет…Что тебе сказал мастер Эним? — эрцог вдруг гибко взметнулся над столом, потянулся ко мне, и я выпрямился, сжимая кулаки. 
Эрцог задел чудом задержавшийся на гладком пластике стола нефритовый шарик, и он радостно отправился на пол, вслед за своими более шустрыми братьями. 
— Я тебя не съем, хоть ты и выложился, дурной… Что–то он тебе сказал? 
— Кто? — хрипло спросил я, давясь собственным языком. Меня уже не по–детски тошнило. 
— Мастер Эним с Тайэ? 
Я помотал головой. Потом вспомнил. 
— Он сказал: дух принадлежит добру, ум — злу, душа — тени. 
— Трехначалие? Сейчас никто уже не исповедует трехначалие… — Эрцог задумался. — Это было только во времена Уходивших… Ты слышал об этом? 
Я покачал головой. 
— Я отошлю его к эйнитам, — признался вдруг лорд Джастин. — У них есть перед ним должок. 
— Можете не шнырять тут на шлюпках, как зайцы. Мы вас пропустим, — сказал эрцог. — Пусть хоть так, уже лучше, чем ничего. А ты, — обратился он ко мне, — будь поспокойнее. Медведи по паутине не ходят. 
Вставая, я чуть не наступил на нефритовый Аннхелл. Наклонился и поднял его. И положил на стол. 
4. Флагман инспектора Его Императорского величества «Факел»
На обратном пути меня уже только тошнило и ничего больше. 
Вырвало на корабле. 
Дьюп успел затолкать меня в санузел, потому что рвало от души… 
— Что он там натворил? — спросил он лорда Джастина, заваливая меня мокрого от воды и холодного пота на диван, и вытряхивая на плавающий рядом столик аптечку. 
— Ты зря за него боялся. Это нам его бояться надо. Видел бы ты, какое лицо было у Локьё. Он сегодня стал из ледяного эрцога — эрцогом бледным… — зажурчала вода. — Мальчишка ничего не хочет и относительно граты свободен, а силы у него не меряно… Только, похоже, и Локьё не понял — какой… 
Дьюп приподнял мне голову, чтобы залить что–то в рот. 
Лорд Джастин пил чай из маленькой чашечки, и лоб его медленно покрывался испариной. 
— Он же ведёт себя, как стихийное бедствие. Вчера он воюет с Локьё, сегодня бросается спасать Плайту, даже не задумавшись, что это вообще не наша территория, и всё, чтобы там не происходило — происходит для нас — к лучшему… Эрцог при нём вступил «в паутину», и этот тут же за ним полез! И залез, ведь! 
— Может, вы мне тоже чаю нальёте? — спросил я, переведя дыхание. Дьюп заставлял меня глотать какую–то гадость, и она расплавленным кирпичом вливалась в желудок, чтобы принять там более подходящие кирпичу форму и консистенцию. 
— Чаю? — переспросил лорд Джастин и встал. 
Значит, он пил не чай. 
— А вообще, хорошо мы с антипреантом придумали. Агний* (мелкая экзотианская монета в редких местах, где презирают кредитки) против Ания (имя эрцога Локьё), что если бы этот псих, — инспектор глянул на меня, — явился в том же помрачённом состоянии сознания, как он бродит последние дни, он бы порвал эрцога. Зверь лордов — горный леопард, а Агжей напомнил мне скорее вашуга. Он бы сожрал леопарда вместе с когтями… Хотя, откуда в его породе — вашуги? 
— А я? — улыбнулся Дьюп. — Если бы я лёг под мастера, как мечталось отцу, вашугом бы сейчас и был. Голову запрокинь (это уже мне). Через пару минут подействует. Это тебя от антипреанта тошнит. 
 
— Точно от него? — переспросил лорд Джастин. 
— Точно. На себе пробовал. 
— А я надеялся, что его после паутины хоть как–то сплющит… Как в воду шагнул… 
— После какой паутины? — спросил я и перед глазами, как подсказка, тут же возникло светлое пятно. 
— А ну, брось, — строго сказал лорд Джастин. — Ты почему сначала лезешь, потом думаешь? Держи свой чай…. В карцер бы тебя, экспериментатора, недельки на две… 
Дьюп фыркнул: 
— Вот так Айяна и сказала, «погуляй ещё недельки две…» 
— Хватит, погулял уже. За два дня столько наворотил. Пусть сейчас же и отправляется. Был бы чуть поживее, я бы расспросил его, сначала. Но придётся отложить. Ставь его на ноги. Я прикажу, чтобы подготовили дежурную шлюпку. 
— Нет, — сказал Дьюп. — Не сейчас. Я сам его отвезу. Теперь неизвестно, когда увидимся. Пусть полежит здесь, он сегодня только и думает, о том, где бы поспать. Спи, Анджей, если тебе ещё хочется. Я разбужу тебя часа через два. 
В животе у меня потеплело. Значит и Колин скучал по мне. 
Я усилием воли стряхнул с себя сон, сел. 
— Да я в порядке, в общем–то. Допрашивайте, инспектор, — и с усилием рассмеялся. 
Смех помог, в голове прояснилось. 
— Ну, сам напросился, — сказал лорд Джастин немного удивлённый моей покладистостью. — Кто такой Рогард, скажи на милость? И где ты вообще слышал о трёхначалии? 
— Не слышал я ничего. Он сказал — я согласился. 
— А стихи? 
Я покачал головой. 
— Само как–то вышло. Да я и не помню уже, что я там говорил. 
— Я знаю, кто такой Рогард, — сказал Дьюп. — Или Рагард. Имя передаётся больше в устной традиции. Это поэт, Адам, поэт эпохи Исхода. Может быть даже — несуществовавший поэт. Слишком странная биография, слишком много мифов. В общем–то, даже не известно Рогард — это имя или прозвище. Но есть стихи и поэмы, которые приписывают ему. По крайней мере «Поэму об Уходившем» и некоторые дистихи. В частности — дистихи про истинный огонь… Но я не помню, чтобы я тебе это читал, Анджей. 
— И я не помню, — охотно согласился я. 
— Странно это всё, — сказал лорд Джастин. — Аний поначалу даже оскорбился… Скажи, Колин, а разве Эним — не имя мастера? 
— Энимэ — душа всего живого, душа зверя в человеке. — Дьюп сел рядом со мной на диван. — Мастер Эним — это не имя, а что–то вроде титула. Мастер Души Зверя, так иногда говорят. И зверь, подчиняющийся мастеру, не обязательно вашуг… 
— Странные религии породила первая волна… Новые «веры» я понимаю лучше — они практичны, там ясно, зачем они создаются, чему служат… А здесь — голову сломаешь. 
— Обращение к Душе Зверя помогло людям когда–то выжить на Тайэ. Первые переселенцы не знали про двадцатилетние циклы. Они заселились в благоприятное время, с затяжной весной и хоть каким–то летом. Вроде бы и орбиту просчитали, но как–то слишком вчерне. А потом выяснилось, что бывают годы, когда весна не приходит вообще, а вашуги едят даже рассыпающийся от холода пластик. Тогда и появились мастера Души Зверя, разбудившие в себе первобытное существо, дикое и невероятно живучее. Они стали вживаться в зверей Тайэ, выяснять, как они могут существовать в условиях многолетнего холода. Звери помогли моим предкам найти проходы к подземным термальным озерам. Они научили нас есть местные лишайники и ловить в океане рыбу. Кстати, лишайниками на Тайэ питаются даже хищники. Потому они и жрали наш пластик, по аналогии. Так что, жизнь вполне могла сделать из меня Мастера Души Зверя, энимэ…. Отец был очень рассержен, когда я отказался. Уж не знаю, кто послужил бы мне вернее — вашуг или дьюп… 
 
— Дьюп — это какой–то местный падальщик? 
— Абсолютно всеядный. Ткань, дерево, стекло. Непереваренные остатки просто капсулируются у него в желудке… В детстве, помню, один такой «свин» залез на склад канцелярии и сожрал ящик пластиковых скрепок. Переварить он их не смог, и оплавленные желудочной кислотой шарики пластика долго находили вокруг города. Наверно, ему у нас понравилось, и он хотел ещё… А выследить и подстрелить его взрослые не разрешали. На Тайэ до сих пор не убивают зверей просто так, были времена, когда в глазах зверя можно было увидеть его Мастера …