Исцеление любовью (СИ)

– Кто это? – спросил Снегирев, отпуская девушку от себя. – Ты кого-то ждешь?
– Нет, – ответила Юля, часто дыша. – Не знаю, кто это может быть.
Она мягко высвободилась из крепких рук Сергея и взглянула в глазок.
– Валера, – прошептала она. – Что ему нужно?
Она обернулась, словно спрашивая его, открывать ей или нет.
– Зажечь свет? – спросил он.
– Нет, – тут же ответила Юля. – Пусть он думает, что я уже сплю.
– А если что-то случилось?
– Все равно.
Валера постоял еще какое-то время на площадке, а потом ушел. Но его появление в любом случае нарушило ту идиллию и тот интимный момент доверия, который Юля и Сергей обретали в течение последнего часа. Теперь каждый из них вспомнил о своем возрасте, социальном положении, времени суток, продолжительности знакомства и количестве часов, наступивших после полуночи. Поцелуй, соединивший их минуту назад и осчастлививший обоих, теперь представлялся им чем-то постыдным, неправильным, наглым и вопиющим. Чем-то, что они не должны были себе позволять, но позволили. Поцелуй этот в определенной мере обнажил их чувства друг к другу – и после него уже никак нельзя было сказать, что они просто весело проводили время, болтая и травя друг другу байки из своего прошлого. Каждый из них чувствовал необходимость объясниться, необходимость попросить прощения у другого за то, что не совладал со своими чувствами.
Сергей знал, что ему первому следует извиниться за этот поцелуй – ведь именно он его начал – но он не мог. Для него сказать ей «Прости» было то же самое, что сказать «Я не хотел». Но он-то хотел, и очень. Он это прекрасно знал. Он думал лишь о том, догадывается ли об этом Юля и если да, то, что она думает.
Так они и стояли в темноте, прислонившись спинами к противоположным стенам, и боясь произнести хоть слово. «Обними его. Обними», – звучало в голове у Юли, но она не могла заставить себя двинуться с места.
Так длилось несколько минут, а может быть часов – они оба потеряли счет времени.
– Мне идти надо, – наконец произнес Сергей.
Произнес как-то горько, почти обреченно, будто приговорил сам себя к отсечению головы или, на худой конец, к пожизненному заключению.
– Угу, – кивнула Юля, и в темноте щелкнул замок.
Сергей вышел на лестничную клетку и услышал, как за ним тихо притворилась дверь. Он постоял пару секунд, ожидая, когда Юля снова щелкнет замком, но она этого не делала. Тогда он стал быстро спускаться по лестнице, стремясь поскорее оказаться у себя дома в своей уютной комнате. Юля же осталась сидеть на полу возле входной двери, приложив пальцы к губам.
  
Глава 10
 
– Дашка, пожалуйста, я прошу тебя, помоги мне, – Юля умоляюще посмотрела на подругу и разве что не заплакала.
– Я даже не знаю, что я могу сделать, – ответила та, пожав плечами и усаживаясь на кровать в Юлиной комнате. – Но почему ты не хочешь пойти одна?
Юля растерянно оглядела собственную комнату. В отличие от комнаты Даши, у Юли комната была просторнее и светлее. На стенах не висело никаких плакатов рокеров и вообще чего-то темного. Здесь всё было светлым и приятным, начиная от обоев и заканчивая наволочками для подушек. Яркими пятнами выделялись мягкие игрушки, усаженные на кровати девушки – две собачки и Микки Маус. Игрушки когда-то принадлежали Юле, но по наследству перешли к ее младшей сестре. В остальном же комната напоминала что-то сладкое и зефирное.
– Я не могу, – тут же отозвалась Юля и, сев рядом с подругой, стала теребить одну из игрушек. – Если бы ты вчера была на моем месте и пережила все то же, что и я, ты бы меня понимала. Мы были так близки, а потом…
– Близки? То есть у вас было…
– Нет, речь не о сексе, – отмахнулась та. – Мы поцеловались…
– Тогда что ты переживаешь, если это был всего один поцелуй?
– Это был не просто поцелуй!
– А что? Он сказал, что любит тебя?
– Нет, он этого не говорил, – ответила Юля. – Но понимаешь… Ну как бы тебе это объяснить? Этот поцелуй, он сблизил нас… Я, когда его целовала, я как будто слилась с ним в единое целое, понимаешь? Я так чувствовала… А потом, когда Валерка позвонил в дверь, мы будто потеряли эту нить, связавшую нас. Она оказалась разорвана. Но… Этот момент единства, целостности… Даша, мы с ним не сможем больше смотреть друг на друга, как раньше, – она взмахнула руками для убедительности. – Потом, когда настало это чудовищное напряжение… Он мне ничего не сказал, и я ему тоже. Мы не объяснились, понимаешь?
 
Дашка хмурилась. Она, конечно, всегда ценила доверие своей подруги, но тут не понимала масштаб трагедии. Что случилось такого страшного?
– Даша, пойми, мы не могли приблизиться друг к другу в темноте, находясь вдвоем. А как смотреть теперь друг на друга при свете дня и в обществе кого-то?
– Так чего ты хочешь? – наморщила лоб Дашка. – Снова дождаться ночи и позвать его сюда?
– Нет, – Юля покачала головой, затем повернулась к своему беленькому шкафу и вытащила оттуда черный пиджак. – Это его. Он забыл его вчера здесь.
Даша поглядела на предъявленную ей вещь. Действительно трудно поверить в то, что подобное может носить ее хрупкая подруга. Очевидно, что пиджак мужской.
– Ты хочешь, чтобы я передала его? – спросила она.
– Нет, – покачала головой Юля. – Я сама отдам. Но я не хочу, чтобы кто-то при этом присутствовал.
– Кто-то – это Диди?
– Ну да, – кивнула Юля, бросив пиджак на кровать рядом с Дашкой. – Я не выдержу, если придется объясняться с Сережей при нем. Он всегда так на меня смотрит, да и вообще его присутствие в доме будет не к месту. Всё же, то, что случилось вчера – это личное. Не для чужих ушей. Тем более – не для Димкиных.
– Ладно. Допустим, я уведу Димку из дома, а ты уже придумала, что будешь говорить Сереже?
– Нет, я не знаю, что сказать, – Юля села на стул и плечи ее поникли.
Она понимала, что должна сделать, но совершенно не представляла, что при этом говорить. В ее жизни не случалось подобных ситуаций и как из них выходить, девушка не знала. А посоветоваться можно было только с подругой. Потому она ее и позвала.
– Тогда может пока ничего не делать?
– Я хочу его видеть! – Юля подскочила и начала бегать по комнате, будто ее преследовали комары или другие насекомые. – Даша, я всю ночь не могла уснуть. Я все о нем думала.
– А он тебе не звонил?
– Нет. Да он и не может. Я ему номера не давала.
Даша наблюдала, как подруга мельтешит туда-сюда и понимала, что она слишком взвинчена. Да и вообще как-то слишком близко к сердцу восприняла, в общем-то, безобидную ситуацию. Ну поцеловались, ну забыл Снегирев свой пиджак. Что так кипишить из-за этого? В конце концов, если ему нужна его вещь, пусть он сам за ней придет. Адрес-то знает.
– Юль, а может не стоит к нему ходить?
– Почему?
Даша сделала выразительный взгляд и развела руками. Мол, догадайся сама. Но Юля продолжала смотреть непонимающим взглядом. Вообще весь ее вид говорил о том, что она собирается бежать в дом Снегиревых и необходимость этого такая же острая, как оборона Москвы или форсирование Днепра во время Великой Отечественной войны. Даша, в свою очередь, подумала о том, что если Сергей не дал себя знать, возможно, есть другая причина.
– Вдруг он не хочет тебя видеть? – осторожно сказала она, хотя и не желала такого исхода. – Вдруг он жалеет о том, что так произошло? Может, лучше пусть он первым даст знать о себе, а ты подождешь?
– Нет, я сама, – Юля поднялась со стула, взяла в руки Сережин пиджак и прижала его к груди, как будто это было полковое знамя, изодранное в боях.
 
Мысль о том, что надо будет сидеть в ожидании, ужалила ее точно оса. Мало ей было семи лет, так и дальше мучиться? Она просто не вынесет этого. Юля могла как-то терпеть ожидание, когда Сергей был далеко, за океаном. Но терпеть сейчас, когда он живет в пригороде? Нет, это невыносимо!
– Безумие, – прошептала Дашка. – Ладно, я понимаю, ты, – сказала она громче, – семь лет в него влюбленная, но он… Юля, он здесь только две недели. Вы виделись всего дважды. Неужели ты думаешь, что у него что-то к тебе есть и это что-то серьезное?