Седьмой лорд (СИ)
Бай Учан ничего не ответил, протянув руку:
— Прошу.
Цзин Ци улыбнулся и небрежно попрощался с ними, прежде чем войти в воду.
Бай Учан, увидев, что мужчина собирался полностью погрузиться в озеро, внезапно прокусил свой палец и согнул руку, исполняя заклинание. Темно-красная капля сорвалась с призрачно-бледной ладони, окрасив всю воду в багряный цвет.
— Что вы делаете, господин? — ужаснувшись, закричал Ху Цзя.
Бай Учан не обратил на него внимания, что-то шепча. Затем он резко протянул ладонь и своей кровью поставил точку на лбу Цзин Ци, прямо между бровей. Цзин Ци, все еще стоя в озере, не смог увернуться и только изумленно поднял взор на совершенно бесстрастное лицо и остекленевшие глаза Собирателя душ. Следом за этим Цзин Ци почувствовал, как что-то тянет его вниз, и в один миг скрылся под поверхностью воды.
— Вина за то, что тебе пришлось беспричинно бороться против всего мира и перенести множество невзгод, лежит на мне, — услышал он тихий голос у себя в ушах. — Я ничего не могу сделать, чтобы загладить ее, кроме как отдать все свои силы в обмен на одну жизнь, где у тебя снова будут черные волосы [17]...
Ху Цзя ошеломленно проследил, как тень Цзин Ци в мгновение ока скрылась под водой. В этот момент озеро окрасилось алым цветом, но не успел Ху Цзя даже вскрикнуть от ужаса, как оно уже вернулось в кристально чистое состояние. Вода снова стала спокойной, как будто ничего не произошло.
Ху Цзя медленно повернул голову, но Бай Учан уже исчез, оставив после себя лишь маленький белый лист бумаги в форме человека, что теперь медленно падал на землю.
Неподалеку раздался странный треск, и вдруг из ниоткуда появилась тень, наклонившись и подняв клочок бумаги. Ху Цзя остолбенел, но торопливо выполнил поклон и вежливое приветствие:
— Божественный судья [18]...
Мужчина в черных одеждах махнул рукой:
— Вот и дело с концом.
Бумага в его руке внезапно вспыхнула и быстро обратилась пеплом. Судья раскрыл ладонь, и облако легкого голубого дыма, совсем как живое, тоже погрузилось в Озеро Перерождения.
— Бай Учан, которого ты встретил, не принадлежит к Подземному царству, — увидев потрясенное лицо Ху Цзя, пояснил Паньгуань. — Он одолжил бренное тело Учана, чтобы дождаться человека, предначертанного ему судьбой, только и всего. Теперь ему тоже пришло время уйти.
Губы Ху Цзя дернулись, и выглядел он так, будто понимал все и ничего одновременно.
Судья печально вздохнул и снова исчез в темноте.
***
Примечания:
[1] В образном значении «нежно относиться друг к другу».
[2] Цветы равноденствия/цветы паучьей лилии/ликорис лучистый – в оригинале 彼岸花 (bǐ'ànhuā) – расцветают в подземном мире и направляют мертвых в их следующую жизнь.
[3] Согласно поверьям, это душа путешествующего во сне, душа умирающего, бесприютная душа непохороненного, которому никто не приносит жертв, а также бродячие голодные духи.
[4] Отвар, который люди пьют после смерти, чтобы забыть о прошлой жизни. Его варит богиня Мэнпо, что встречает души у Моста Беспомощности.
[5] Место свиданий верных друзей (по притче о монахе Юань-гуане, являвшемся к этому камню на свидание с другом даже после своего перевоплощения).
[6] Белый дух, забирающий души в царство мертвых (второй такой же дух черный).
[7] Собиратель душ – в оригинале 勾魂使 (gōuhún shǐ) – здесь первые два иероглифа означают «поймать душу (сердце) на крючок (образно: очаровать, соблазнить)», последний – «посланник, посол». Переводчица на английский поняла их как Soul Reaper, а это кто-то вроде жнецов или японских синигами (шинигами).
[8] В оригинале используется фразеологизм 画龙点睛 huàlóng diǎnjīng – «нарисовав дракона, пририсовать ему зрачки» – в образном значении «добавить последний штрих, подчеркивать суть, выделять главное».
[9] Ху Цзя и Бай Учан на протяжении всего разговора называют себя 小人 (xiǎorén) при общении с «Седьмым Лордом», что дословно означает «простой человек, простолюдин; незначительный человек». Это уничижительное «я» – старый знак уважения, который выражает скромность и смирение в присутствии кого-то с более высоким рангом.
[10] Чжун Син – 中兴 (zhōngxīng) – означает «возрождение страны».
[11] В оригинале 小白脸 (xiǎobáiliǎn) – «привлекательный/хорошенький молодой человек, красавчик» – часто используется в качестве унижения.
[12] В зависимости от исторического контекста, титул высшей знати 王 (wáng) – «великий князь, принц» – также может использоваться в качестве титула для принцев, которые не наследуют престол.
[13] Соответствие следствий причинам (воздаяний деяниям) – в оригинале 因果 (yīnguǒ) – в теории перерождений означает закон соответствия переживаний содеянному в предыдущей жизни (говоря по-простому, это карма).
[14] Цзин Ци – 景 (jǐng) с одной стороны означает «солнечный свет, блеск», а с другой – «тосковать по кому-либо»; 七 (qī) в переводе с китайского – «семь».
[15] В образном значении «ни в чем не нуждаться, жить в достатке».
[16] В образном значении «духовная бедность, потеря смысла жизни, отсутствие стимула к чему-либо».
[17] В оригинале используется выражение «черный шелк» – 青丝 (qīngsī) – в образном значении «шелковистые волосы», чаще о женщине.
[18] Паньгуань, «судья» или «божественный судья» – 判官 (pànguān) – в поздней китайской народной мифологии обозначает чиновников главы загробного мира Янь-вана, ведущих записи в Книге судеб. На народных картинах Паньгуаня обычно рисовали в красном халате с поясом, украшенным нефритом, с магическим мечом и изображением семи звезд в руке; он замахивался на летучую мышь – выражение досады по поводу того, что счастье пришло слишком поздно.
Глава 2. «Лучше дома места нет»
Цзин Ци почувствовал, как в одно мгновение все вокруг затянула непроглядная тьма [1]. В окружающем хаосе все казалось кристально ясным, но вместе с тем будто бы отделенным от остального мира слоем легкой вуали. Цзин Ци вполне мог бы немедленно заснуть — настолько его тело было уставшим.
Он вспомнил выражение лица Бай Учана в тот последний момент, холодное, как лед, и непроницаемое, будто покрытое скорлупой. Однако вместе с тем прикосновение его пальца ко лбу вызвало приятное ощущение тепла, которое Цзин Ци не мог объяснить даже самому себе.
Во все времена легенды гласили, что дорога на тот свет, врата ада, были полны отрицательной энергии Инь, потому старики, которым вот-вот предстояло уйти, готовили ватные одеяла и брали их с собой. Цзин Ци понимал, откуда это взялось: призрачные чиновники действительно напоминали глыбы льда — стоило им приблизиться на каких-то три чи [2], как все вокруг ощущали холод.
Цзин Ци не до конца понимал, что именно сделал Бай Учан, но его тепло и низкий шепот несли в себе смутное чувство завершенности.
Находясь в забытьи, он думал, действительно ли Бай Учан сделал именно то, что ему предназначалось сделать?
Затем сознание Цзин Ци снова затуманилось, и он уже не мог открыть глаза. Только через бог знает сколько времени ощущение собственного тела вернулось к нему. Впрочем, по его подсчетам, он не чувствовал собственное тело уже около шестидесяти лет, поэтому, едва очнувшись, ощутил непреодолимую тяжесть в конечностях. Голова болела так, словно ее кололи иголками.
Время от времени кто-то ходил взад и вперед неподалеку, звуки то приближались, то отдалялись. Некто открыл ему рот и заставил выпить отвар лекарственных трав. Судя по всему, этот некто был редкостным растяпой, потому что поили Цзин Ци так же, как кормят лошадь. Тем не менее, его вкусовые ощущения ожили, горечь в одночасье охватила его до самой макушки головы. Струйка жидкости попала ему в горло, и он отчаянно закашлялся, вызвав еще большее смятение.
Эта суматоха вернула ему часть сил, и он с трудом приоткрыл глаза.
Чтобы разглядеть затуманенным взглядом ясную картину, Цзин Ци пришлось некоторое время усиленно моргать. Он опирался на маленького мальчика, пока тот поил его лекарствами. Заметив, что Цзин Ци раскрыл глаза, мальчик опустил из рук пиалу с лекарством и похлопал его по спине, воскликнув: