Роковой Париж (СИ)
После посадки, Клэр позвонила ему, муж заверил, что уже едет, но она отчётливо услышала оборванный крик на заднем плане. Она перезвонила, Михаил сбросил, но уже через минуту спокойно говорил, как соскучился, рассказал, как немного задремал.
— Мишель, ты был дома? А Жюли там? — обеспокоенно спросила Клэр.
— Нет, ее не было, — сказал он.
— А кто кричал в трубку? — подозрительно расспрашивала она.
— Не знаю, я ничего не слышал. Может, какой-то сбой связи или музыка, — недоумённо говорил он.
— Странный сбой, — нахмурилась Клэр.
— Может, показалось, я за рулем, у меня музыка играет. Я уже скоро подъеду.
Клэр с детьми успела пройти контроль, когда муж подъехал, они усадили ребят на заднее сидение, и те быстро задремали.
После того, как Михаил вернулся перед Рождеством, его как подменили — он даже до свадьбы не был таким милым, заботливым и участливым. Клэр всё приглядывалась к нему, это выглядело подозрительно, но очень быстро растаяла от такого отношения и утихомирила своё недоверие. Все праздники он провел с семьёй в Каннах, а после Нового года захотел слетать на пару дней проведать родителей.
Они вернулись домой, Юли не было. Она звонила один раз, поздравляла Клэр с Рождеством, тогда всё ещё гостила у Франсуа, сказала, что у них всё хорошо. В гостиной на столе лежала записка от неё:
Клэр, прости, что не попрощалась лично. Мы с Франсуа вернулись. Я забрала вещи, останусь у него. Спасибо тебе за всё. Юлия.
Клэр вздохнула. Она, да и дети успели привыкнуть к Юле, к её постоянным рассказам о своей жизни, к жизнерадостному позитивному настрою. Она нравилась Клэр, чем-то напоминала её саму в двадцать лет, девушка стала для них чуть ли не членом семьи, своим появлением принесла в дом больше радости и веселья.
Клэр уложила детей и ушла спать. Проснулась она вместе с малышкой Мишель около шести утра, быстро включившись в стандартные домашние ритуалы. Около семи кто-то позвонил на домашний телефон. Это оказался Юлин друг, причём не француз, он искал её и волновался. Клэр рассказала, о том, что Юля написала ей в записке и предложила дать номер её мобильного телефона.
Но почему-то этот звонок не давал ей покоя, беспокойство передалось от звонившего. Клэр позвонила Юле на мобильный, рассказать про звонок, расспросить, как у неё дела, узнать, как они съездили к родителям Франсуа. Телефон абонента был выключен. Клэр это не понравилось. Она заглянула в комнату к Юле, всё было на своих местах: аккуратно сложено, постель застелена. В ванной она заметила каплю крови на раковине, но не придала этому значения. Выходя из комнаты, краем глаза увидела что-то блестящее за ножкой кровати: это оказался браслет из белого золота с подвеской «Julia», он был разорван. На полу виднелись едва заметные темные разводы. Клэр стала волноваться за Юлю и решила завтра утром, если так и не дозвонится, поехать к ней в университет.
Клэр несколько раз до самого вечера звонила Юле, но телефон по-прежнему был выключен.
42
Юля проснулась от головной боли, сначала она даже не поняла, где находится. Стояла кромешная тьма: «Где я? Сколько времени?»
Понемногу воскресив в памяти события ночи, девушка приложила руку к разбитому лбу и поняла, что это был не сон. Рана уже не кровоточила, но на лице была запёкшаяся корка.
«Интересно, сколько сейчас времени?» Юля была в каком-то полусне, никак не могла сосредоточиться, собраться, не понимала, что нужно делать, а голову от боли просто разрывало на части, девушка всё время щурилась, глаза болели.
Вывалив всё из чемодана, Юля нашла части от телефона. Собрала его, он заработал, но из-за того, что вылетел аккумулятор, настройки сбились, и точное время она так и не узнала. Достала зеркальце, долго аккуратно умывалась, убирая засохшую кровь, стараясь не прикасаться к ране. Юля представляла собой жалкое зрелище, глаз сильно опух, и под ним образовался почти черный синяк, не говоря ещё о разбитом лбе: «Ужас, как я в таком виде появлюсь на занятиях?»
Юля пила воду из-под крана, и хоть её немного мутило, почувствовала голод. Ей до сих пор было страшно, она боялась выходить на улицу. От этой мысли внутри расползались тревога и какая-то безысходность. Она чувствовала себя беспомощной, внутри как будто что-то сломалось. Юле всегда считала себя смелой, думала, что может постоять за себя, но сейчас ей хотелось только убежать и спрятаться ото всех, а ещё больше хотелось защиты, почувствовать себя хоть где-нибудь в безопасности. Она снова подумала о Пете, он бы точно её защитил, спас от всего плохого, сейчас она хотела к нему как никогда.
Юля тяжело вздохнула, нужно было его тогда послушать. Она осталась одна: разбитая, слабая, беззащитная, — эти чувства настолько остро засели внутри, что весь мир стал казаться пугающим и опасным. Местом, где каждый человек желает зла. Она переоделась, потому что до сих пор была в толстовке Франсуа на голое тело, но ей стало холодно и ещё больнее на душе, поэтому Юля снова натянула её поверх одежды.
Она отчаянно пыталась замазать и запудрить синяк, а залепить рану было нечем, не нашлось даже обычного пластыря. Натянув шапку по самые глаза, девушка выбралась на улицу, было уже темно и практически безлюдно. Юле казалось, что на улице резко похолодало, она мерзла.
Хотелось узнать, сколько времени, но ближайший магазин был закрыт: он работал только до шести. Пришлось ехать в другой, который работал даже по воскресеньям до десяти вечера. Люди странно поглядывали на неё, пока девушка набирала продуктов, пластырей, антисептики и таблетки от головной боли. Узнала, что уже около девяти вечера: «Ого, я проспала весь день».
Юля вернулась в каморку, перекусила, обработала и заклеила рану, и более-менее успокоилась, но в душе царил хаос, ночное происшествие не отпускало. Внутренний страх и тревога поселились в душе. Хоть Юля понимала, что всё позади, самого страшного не произошло, но была сломлена — совсем не чувствовала себя в безопасности.
Всё утро девушка замазывала синяк, но всё равно выглядела так, будто её переехал грузовик. Её внешний вид явно пугал, все деликатно интересовались, что случилось. Юля отшучивалась, говорила, что ночью неудачно поцеловалась с дверью. В течение дня ей несколько раз звонила Клэр, но девушка боялась ей отвечать и сбрасывала.
После занятий Юля пошла в медпункт университета — голова досаждала болью. Её направили в больницу, сказали, что такую рану нужно зашивать или стягивать скобами. Потом заглянула в уже хорошо знакомый ей кабинет по устройству обменных студентов, её там сначала не узнали. Девушка попросилась в общежитие: свободные места были, её оформили и дали пропуск.
Снова звонила Клэр, на этот раз Юля ответила, придала своему голосу весёлость.
— Жюли, ты почему не отвечаешь? Ты где? — взволнованно проговорила она.
— Клэр, прости. Я была на занятиях.
— У тебя всё хорошо? Ты кое-что забыла, хочу тебе это вернуть. Я, кстати, проезжаю недалеко от твоего университета. Тебя никуда не надо подвезти?
— Нет, Клэр, спасибо. Что бы я ни забыла, значит, мне это уже не нужно, — весело и беззаботно ответила Юля. Хоть она собиралась в больницу, но не хотела, чтобы Клэр видела её в таком виде. Она жутко боялась Михаила, и что Клэр может догадаться о том, что произошло.
— Думаю, эту вещь ты точно не планировала оставлять. Выходи, я сейчас подъеду. Хочу с тобой поговорить.
— Клэр, давай завтра, я сегодня себя очень плохо чувствую, — пыталась хоть что-то придумать на ходу Юля.
— На пару минут, отдам твою вещь и уеду, — настаивала Клэр, и Юле ничего не оставалось, как выйти к ней.
Клэр сидела за рулем, она пришла в ужас:
— Жюли, что с тобой произошло?
— Споткнулась и налетела на открытую дверь, — частично соврала Юля, она не поднимала глаз, а шапку натянула ниже бровей.
Клэр с недоверием смотрела на неё, но не стала выпытывать подробности, лишь протянула браслет.