Тракт Чёрной Вдовы (СИ)

- Так вот, что ты пытался мне сказать…
Тыковка внимательно следил, чтобы я достала все останки несчастной. Атар не понимал, с кем я говорю, когда спрашивала призрака не она ли это. Как только останки были подняты с болот, призрак женщины стал ярче, отчетливее. Не надо быть экспертом, чтобы понять, что передо мной стоит мама Сони. Он – вылитая её копия.
Мать Сони мы решили похоронить на территории поместья, в самом дальнем углу сада. Атар вместо каменной плиты положил огромный блок от разбитого забора, временно. Я не знала, какие слова применимы в этой ситуации, не знала местных традиций, поэтому просто молчаливо наблюдала за тем, как женщина стояла, склонив голову, над собственной могилой, постепенно исчезая. Надеюсь, она навсегда обретет покой, вместо скитаний по этим болотам. Всё, что от неё осталось, что я могу передать Сони, это простой кулон, скорее всего самодельный.
Мальчика разбудила под утро. Ему я рассказала всё: и как именно она мне указала путь к своему сыну, и что я могла её видеть, но не сразу поняла, кто она такая, хоть догадки и были. И о том, что теперь у него будет возможность с ней попрощаться по-настоящему.
Я осталась с плачущим мальчиком, сжимающий кулон своей мамы, который он сразу узнал, до тех пор, пока он не уснул. Не смогла оставить его один на один со своей болью.
Но самой уснуть так и не получилось.
По сути, всё сводится к двум вещам: убрать Фитху и заработать денег.
Насчёт денег всё несколько проще. Моё издательство при грамотном подходе принесёт достойный доход. Кос говорил, что уже идут заказы от известных и не очень писателей, некоторые даже готовы платить. Но пора бы нам с Донкином сделать то, что мой уставший мозг не додумался сделать в самом начале – запатентовать печатные станки.
Косу пришлось закрыть свою лавку, о чём он не ни капельки не сожалел. После открытия прошло всего два дня, но заказов в издательстве уже было столько, что нам просто необходим персонал, а к нему – руководитель.
Мойда отлично справлялась в книжном магазине. Причём настолько отлично, что даже мои сказки были все распроданы, и уже был составлен лист ожидания для тех, кому экземпляр сборника с волшебными историями не достался. Золушка произвела колоссальный фурор, причём у знати. Но ещё больше покупателей интриговала анонимность этих сказок. Я попросту забыла вписать хоть какое имя автора, но моя забывчивость сработала как грамотный маркетинговый ход: читатели строили предположения, кто мог создать эти «смелые фантазии», пленившие столько народа всего за два дня. Мне приписывали образ прекрасного лорда, мечтающий встретить свою возлюбленную. В каждом герое этих сказок, которые были всё под одну гребёнку, они видели образ того самого лорда.
Ну и пусть, зачем развенчивать то, что хорошо продаёт?
И ещё проекторы.
Вот это может стать золотой жилой, если найду ещё одного художника. С Зайеданом общаться сложно, его творческая натура, во-первых, не терпит конкуренции, а во-вторых «мастера не спешат, каждая работа – произведение искусства!». И сколько бы я не пыталась объяснить про производственные потоки, бесполезно.
И сундуки с болот, опять-таки. Атар говорил, что в некоторых были меха и дорогие ткани, но про это можно забыть. Всё уже давно безвозвратно испорчено. Значит, можно перестать шариться по болотам, как только найду всё, что хотел отобрать жадный ювелир у своих клиентов.
А вот с Фитхой подход надо было менять и быстро. Мой первоначальный план был прост: лишить город в необходимости Фитхи. Зачем нам он, если алкоголь могу поставлять я? Зачем его «крыша», если её даю я? Зачем похищать девушек с улиц, засовывать их насильно в бордели, если их вообще не будет? Но тогда у меня был ресурс, которого сейчас не осталось – время.
Плевать на газеты, я сделала самое опасное из всего того, что могла, а именно забрала человека Фитхи к себе, и отобрала у его братца женщину, которую тот так страстно желает.
Все заведения, в которые поставляет товар Фитха, сейчас нуждаются в нём больше, чем во мне. Я-то всего приволокла одну партию алкоголя. Пусть не содрала в три дорога, как ублюдок, пусть именно того алкоголя, который хорошо продается, пусть, я дала всем возможность сделать выбор самим покупать или нет. Но продукты? Ткани? Материалы? Всё это контролировал Фитха и мне крыть было нечем. Мои болота выходят всего в несколько деревень, и только Мируж мог что-то предложить. Там осталось вина ещё на одну партию, но на этом всё.
 
Да, тем днём я расставила людей по всему городу, особенно у приюта. Пусть присматривают за ребятами. А потом решила, наконец, начать идти в наступление.
Мы с красными как раки Косом и Донкином вошли в бордель мадам Трутин. Сегодня я собиралась его закрыть. «Женихи» повскакивали с мест, увидев меня, моментально поняли мой жест, и стали настойчиво выпроваживать клиентов на улицу.
- Леди Моэр! – Трутин не выглядело особо довольной, - что всё это значит? Я думала, мы договорились!
- Присядьте, - хоть я и улыбалась, но всё же вложила в свой голос стальные нотки, - и выслушайте моё предложение.
Женщина с неестественно прямой спиной уселась в кресло рядом с моим. Одна из девушек принесла мне чай, а вот мадам от неё отмахнулась.
- Я слушаю, - поторопила та меня.
- На каких условиях у вас сделка с Фитхой?
- Если вы решили пойти против него за счёт меня, то можете сразу отсюда убираться. Ваша охрана из трёх человек не стоит тех проблем, что вы мне сулите.
- Это не тот вопрос, который я вам задала.
Она посмотрела на меня, как на предателя, мол, я вам и место для ваших газет, и секрет храню, и, вроде как, мы договорились, а сейчас вот вы пришли и выгоняете клиентов, обнуляя доход. Но я кое-что узнала про эту милую женщину, и не собиралась больше ей симпатизировать. Как выяснилось, у многих детей из приюта были матери. Как раз эти девушки, что столпились в главном зале и смотрели на меня во все глаза.
Трутин заставляла их принимать весьма опасные препараты, чтобы те боролись с нежелательной беременностью. Некоторым девушкам это помогало, но многим – нет. Дети зачастую рождались либо мертвыми, либо с очень слабым здоровьем. Некоторым везло, но и тогда Трутин не жалела девочек, запрещая им видеться с собственными детьми, которые живут, по сути, не так уж далеко.
Когда об этом доложил мне Донкин, я не поверила. В людях я ошибалась редко, но, кажется, метко. Да, Трутин взяла меня тем, что вошла в моё положение. И ведь такая милая. Но первой мыслью, когда я её увидела, что не могут такие милые женщины заниматься таким делом.
И сейчас мне её было ничуть не жалко.
- Он владеет этим заведением…
- Он не владеет этим заведением, попробуйте ещё раз.
- Да кто вы такая, чтобы врываться сюда и выведывать то, что знать вам не положено?
Иногда, а в моём случае очень часто, иметь связи среди простого населения очень полезно. Перед тем, как зайти в лавку ювелира, я выпила очень много чая с Дорой у неё в трактире вместе с Атаром. Борделем по соседству владел муж Трутин, который был вполне себе жив, но не совсем свободен. Алчная жёнушка так запугала бедолагу, что тот из дома и носа не показывал, и подписывал всё, что тому приносил поверенный. Но Трутин не умела вести дела и влезла в долги, а потом на выручку пришёл Фитха, теперь все её долги принадлежали ему. А то, сколько должны ей девочки, это уже прихоть самой Трутин. Фитхе по барабану, по какому поводу отправлять своих людей для принятия «воспитательных мер».
И этот долг перед Фитхой я собиралась выкупить у Трутин. Донкину эта идея очень не понравилась, когда я рассказала о своём внезапном плане.
- Вы же понимаете, что теперь вы будете зависеть от Фитхи?
- Почему зависеть? Я выплачу всё по долгам. А процент перечислять ему я не обязана.
- Там огромные суммы, где вы их возьмёте?
- У Фитхи и возьму.
В других заведениях тоже хватало мадам, таких же гадких, как и Трутин. Но были и нормальные женщины, с которыми быть такой же жёсткой, как сейчас, мне не хотелось.