Изнанка легенды (СИ)

Взгляд, даже просто нарисованного мужчины, вынудил Люду невольно поежиться. Пристальный и тяжелый, он заставлял почувствовать себя неловко даже такое безбашенное создание, как она. Достаточно худощавое лицо с острыми скулами и массивной линией подбородка только усугубляли впечатление.
Последним штрихом счастливой семьи был ребенок. Девочка, едва ли старше пяти лет, которая испуганно смотрела с картины, прижавшись к маме. Огненно-рыжая, обряженная в голубое платьице, она все же не показалась Люде милой. Хотя художник и раскрасил щеки девочки румянцем и попытался изобразить улыбку, Люде отчего-то показалось, что малышка больна…
Хотя, какая разница!
Поморщившись, девушка резко качнула головой, отрывая взгляд от картины. Судя по старинным нарядам, жила эта семейка давно и, что с ними случилось – не ее забота.
– Надо определить где я, – отчего-то шепотом проговорила Люда и медленно кивнула самой себе.
Немного приободрившись, девушка собралась было встать, но так и замерла. Взгляд упал на руки. На ее руки, которые только вчера вечером были измучены мастером маникюра, на которого пошли последние остатки зарплаты.
На ногтях не было ни следа лака.
Чувствуя, что снова начинает паниковать, девушка медленно подняла к лицу задрожавшие руки. В хрупкости высокую и статную Людмилу Григорьевну не обвинил бы никто, особенно те, кто хоть раз получал от нее подзатыльник.
Эти руки, с тонкими длинными пальцами, чувствительный подзатыльник отвесить могли разве что таракану.
– Что за черт! – в панике прошептала она, испуганно дернувшись, когда ширма слева от портрета, вдруг покачнулась от порыва ветра.
Отшатнувшись к спинке постели, чувствуя, как испуганно и часто бьется сердце, девушка замерла. Еще никогда в жизни Люда не испытывала такого… Даже не страха – ужаса.
Именно поэтому, когда дверь справа от нее вдруг открылась девушка не сдержала вскрика, судорожно сжав край подушки.
На пороге стоял мужчина. И пусть темные волосы уже тронула седина, а высокий лоб перечеркнули две глубокие морщины, Люда узнала этот тяжелый взгляд.
Взгляд мужчины с портрета. Вот только сейчас в этом взгляде не было и капли строгости, только какая-то странная растерянность, недоверие и почти робкая радость.
На миг замерев, он медленно шагнул вперед.
– Вета̀ла?..
Поток воздуха, потянувшийся из окна в коридор, снова покачнул ширму. Медленно наклонившись, она с грохотом упала. Вздрогнув, Люда машинально бросила взгляд в сторону звука, чтобы тотчас замереть. За ширмой стояло зеркало. И сейчас на нее из зеркала смотрела не безобразно высокая Людмила Григорьевна – циник всея школы и язва всех друзей. Из зеркала на нее смотрел смутно знакомый испуганный взгляд рыжеволосой болезненно-худощавой девушки.
– Мамочки… – на выдохе прошептала она, не в силах пошевелиться.
Это был бред, но весь ужас заключался в том, что бред этот был реальным.
Бред. Бессмысленный и беспощадный бред, в который Люда ни в жизни не поверила, если бы от ногтей, впившихся в ладонь, не ощутила боль. Если бы поток воздуха не был таким холодным и все ощущение не твердили, что эта девушка в зеркале – она.
Между тем мужчина, замерший было на мгновение у двери, сделал несколько быстрых шагов к постели и, прежде чем рыжая успела хоть пискнуть, ее просто сгребли в охапку, крепко обняв.
– Доченька…
На слабые попытки освободиться мужчина никак не реагировал и все, что оставалось Люде – замереть, прекратив трепыхаться.
«Доченька? То есть я попала в тело его дочери?.. Хотя, какое к чертям тело, что за ерунда!» – отчаянно пытаясь хоть что-то понять, Люда мученически нахмурилась.
Между тем мужчина, отстранившись, со счастливой улыбкой заглянул в ее лицо. От этой искренней радости рыжей даже несколько неловко стало. Что бы здесь не происходило, но ее явно принимали за кого-то другого.
– Семь лет ты не приходила в себя, семь долгих ужасных лет… О, я озолочу этого колдуна! – радостно воскликнул он, снова на миг притянув девушку к себе. – Как ты себя чувствуешь? Скажи?
 
Снова отстраненная точно тряпичная кукла, рыжая тихонько кашлянула, искренне надеясь, что ее бледность и выпученные глаза можно будет списать на последствия болезни.
– Хорошо… Колдун и правда постарался, – осторожно отозвалась она и тотчас невольно вскинула ладонь к горлу.
Звучание собственного голоса, такое тихое и неуверенное, вынудило Люду в который раз вздрогнуть. С каждым мгновением панику сдерживать было все тяжелее, но пока что девушка крепилась.
Между тем мужчина спохватился, поднявшись с постели. На миг попав в тень этого высокого человека, Люда поежилась. Что-то внутри тихо советовало молчать, а от одной мысли о том, что может сделать этот человек, узнай, что она не его дочь становилось дурно.
– Если бы мать дожила… – с тоской тихо проговорил мужчина и качнул головой. – Но теперь все будет хорошо.
– Будет… – эхом повторила Люда, опустив взгляд к своим, судорожно сцепленным на островатых коленках, рукам.
Не так давно она искренне верила, что ничего хуже областной проверки в ее жизни уже не произойдет. Как же сильно она ошибалась.
– Я ведь говорил, лорд Тана̀и…
Звук этого голоса вынудил девушку резко выпрямиться на месте и обернуться к двери. К смутно знакомому мужчине в темном балахоне с посохом в правой руке. От неожиданности, девушка так и замерла. Ведь это был тот самый мужик, которому она нахамила в кафе!
– Я велю заплатить вам сколько пожелаете, мастер Ноэ̀ль, – тем временем ответил отец рыжей.
Судя по тому, как быстро его лицо вновь стало холодным и замкнутым, мужчина не привык проявлять эмоции на виду у всех. Впрочем, мага это волновало мало.
– Позвольте сначала окончить лечение. Леди Вета̀ла еще слишком слаба, а и я не могу оставить ее в таком состоянии…
И чем дальше маг говорил, тем больше рыжая хотела бросить что-то в эту наглую бессовестно врущую рожу. Ей, напряженно замершей на месте, казалось, что его ложь совершенно очевидна, но…
– Хорошо, – несколько поспешно оглянувшись на нее, точно опасаясь, что дочь снова погрузиться в страшный беспробудный сон, ответил лорд Тана̀и. – А сейчас?..
– Оставьте нас ненадолго, – снова почтительно склонив голову, отозвался маг и даже отошел в сторону.
И только по нервно сжавшимся на посохе пальцам можно было понять, насколько он напряжен.
Но все еще несколько рассеянный лорд Тана̀и не обратил на это внимание и коротко кивнул, шагнув двери. Только на выходе, уже взявшись было за ручку, мужчина вдруг резко обернулся и дернул к себе посох мага. Этот метод привлечения внимания подействовал как нельзя лучше. Взмахнув рукой, чтобы не рухнуть, Ноэль вынужден был поднять взгляд к суровому графу.
– Но, если с ней что-то случится… – не договорив, лорд только многозначительно прищурился, прежде чем выйти.
Продолжать не стал, оставив мага представлять, что он может сделать с ним. Судя по тому, как разом побледнел Ноэ̀ль, он успел неплохо узнать графа и у него была неплохая фантазия.
Вопреки ожиданиям Люды дверь не хлопнула. Ее резкий размах в самом конце сдержали и аккуратно прикрыли, точно в последний момент спохватились. Впрочем, больше времени двери девушка уделять не собиралась.
– А что, если он узнает, что с его дочерью уже что-то случилось? – вкрадчиво протянула рыжая, чувствуя, что ее от гнева просто трясет.
Чтобы не произошло, как бы она сюда не попала, виноват во всем был именно этот мужик. И глядя на его наглую рожу, Люда испытывала острое желание треснуть его посохом.
Впрочем, перед ней лебезить маг не собирался. Резко обернувшись к рыжей, Ноэ̀ль презрительно скривился, смерив девушку высокомерным взглядом.
– Тогда плохо будет одной болтливой дуре. В том, что ты оказалась в теле этой девчонки только и исключительно твоя вина. В том, что ты оказалась вообще в этом мире – твоя вина! – неожиданно разъяренно прошипел он, шагнув к постели.