Чёрное. Белое (СИ)

– Надя?!
Она протягивает мне свою руку и, смеясь, спрашивает:
– Так изменилась?!
– Да, – честно выдыхаю я и встаю.
Надя Андреева – моя бывшая одноклассница и приятельница в моей памяти была симпатичной, но обыкновенной девушкой и в подметки не годилась той, что стоит сейчас напротив и излучает кричащее благополучие.
– Что случилось? – спрашивает она, смотря на мое заплаканное лицо.
От напоминания о моем фиаско непроизвольно начинают подрагивать губы, и я отвечаю дребезжащим голосом:
– В кредите отказали.
Ее взгляд становится изучающим.
– Зачем тебе деньги?
Сглатываю разрастающийся ком в горле, мешающий говорить, и выталкиваю из себя:
– Маме на лечение…
Слезы предательски опять начинают скользить по щекам, как я ни стараюсь их сдержать, поражая меня тому, насколько я сегодня эмоциональна. Я вообще редко плачу! Да, я проплакала несколько часов, когда узнала о болезни мамы, но потом, сжав зубы, я около месяца держала себя в руках, фонтанировала надеждами и позитивом, чтобы поднять ее дух и не раскиснуть самой, а сегодня, похоже, выдохлась, или отказ банка на меня так подействовал…
– Пойдем со мной, – произносит девушка и, взяв меня за руку, разворачивается, и направляется к двери вместо того, чтобы продолжить свой путь в операционный зал банка.
С прикосновением ее теплых пальцев в меня проникает робкая практически иллюзорная надежда на волшебное разрешение моей тупиковой ситуации, и я послушно семеню за ней.
Надя приводит меня в кафе, находящееся в том же здании, и, любезно улыбнувшись расшаркивающемуся перед ней молоденькому парню-официанту, изящно садится на диван, и эффектно кладет ногу на ногу. Я вижу, как парень прослеживает это движение, но потом, встретив ее взгляд, смущается и протягивает меню. Она, не открывая его, произносит «капучино» и, переведя взгляд на меня, спрашивает:
– Ты что будешь?
Я, мельком взглянув на кусающиеся цены на напитки, откладываю меню и бормочу:
– Я воздержусь.
– Два капучино, – говорит девушка и, поймав мой протестующий взгляд, тихо добавляет уже мне:
– Не вопи. Я угощаю.
Чувствую себя ужасно противно, но поспешно проглатываю свою гордость и выжидающе смотрю на бывшую одноклассницу. Она, понимая, что разговоры о погоде будут лишними, сразу приступает к сути:
– Сколько ты хотела получить в банке?
– Шестьсот тысяч.
Надя задумывается, а потом признается:
– Столько я тебе не могу дать.
Я резко лечу с небес на землю, но ее следующая фраза, словно раскрывшийся парашют, останавливает меня где-то на полпути:
– Я несла положить на счет двести тысяч. Могу их одолжить тебе, если объяснишь, как и когда вернешь?!
В висках начинает стучать «двести тысяч! двести тысяч!», и я, понимая, что от того, насколько я буду убедительной, зависит скорая операция мамы, поспешно объясняю:
– Я как раз сейчас ищу работу.
– Ты учишься?
– Да, но…
Она хмурит свои идеальные, геометрически выверенные брови и беспристрастно сообщает:
 
– Ася, я очень хочу тебе помочь, но я так же хочу быть уверенной, что деньги ты вернешь обратно. Мне не сыплются они с неба!
– Я верну! – тут же горячо восклицаю я и гляжу в ее глаза прямо и честно, но, похоже, она не верит.
– С таким раскладом я их долго не получу. Если вообще ты сможешь когда-нибудь сделать это.
Заметив, что я собираюсь заверить ее новыми клятвами в своей честности, девушка, внимательно изучая ту часть меня, что видна из-за стола, спрашивает, опережая меня:
– На что ты готова, чтобы получить деньги?
Все также, не разрывая наш зрительный контакт, я произношу твердо и уверенно:
– На все!
Она еще пару секунд раздумывает и ошарашивает меня своим признанием:
– Я работаю в стриптиз-клубе.
– Ты стриптизерша?! – едва выговариваю я не в силах скрыть своего шока.
Надя морщит свой хорошенький напудренный носик и восклицает:
– Я актриса, танцовщица стриптиза, и не путай меня с представительницами другой, более древней, профессии.
В это время подходит официант и ставит перед нами заказанные напитки, давая моей голове время воспринять полученную информацию. Отвечая на вопрос, что готова на все, я не заходила в своих мыслях так далеко…
Пока я, прикасаясь губами к краю чашки, делаю глоток молочной пенки, слышу продолжение:
– Я знаю, как обычно реагируют люди, узнав, чем я занимаюсь, но все равно считаю, что в моем занятии нет ничего плохого.
Я все еще молчу. Я не знаю, как реагировать на признание девушки.
– Более того, это прибыльнее и интереснее стандартных офисных должностей.
Она отпивает свой воздушный напиток и произносит важную для меня информацию:
– Завтра у нас будет кастинг. Приходи. Если тебя возьмут, я дам тебе деньги в долг.
Мне сложно вот так сразу проанализировать обрушившееся на меня предложение, поскольку оно не влезает в мои рамки допустимого, так как не слишком нравственно, но это не мешает задать мне практичный вопрос:
– И сколько можно заработать… стриптизом?
– У нас есть «гарантия».
Надя замечает растерянность в моих глазах и объясняет:
– Полторы тысячи за ночь – это за выход, если я работаю не меньше четырех дней в неделю и выхожу в зал в положенное время полностью готовой.
Я киваю и слушаю продолжение:
– Но это не основной заработок. Больше всего я получаю чаевыми и исполнением приватных танцев, где только от тебя зависит, сколько ты получешь!
– И сколько зарабатываешь ты?
– Двести – двести пятьдесят в месяц, – снова ошарашивает она меня и поспешно добавляет: – Но ты губу не раскатывай. Я два года работаю, и контингент у меня есть свой. Но тысяч восемьдесят первое время сможешь получать, если будешь следовать моим рекомендациям.
Я смотрю на нее огромными глазами. Я даже не догадывалась, что профессия, не требующая ни высшего образования, ни умственных способностей, ни эрудиции, может приносить такой доход. Словно прочитав мои мысли, девушка заявляет: