Король сусликов
Далее следовала команда ковбоев, гнавшая перед собой стадо ослов, груженных мешками, в которых якобы находилась золотая руда. Ковбои размахивали лассо и делали вид, что пытаются заарканить зевак. Над толпой, надсадно ревя моторами, на бреющем полете прошло еще два вертолета Национальной гвардии, ужасно перепугав шестерку обозных лошадей, тянувших за собой антикварную цистерну с насосом, принадлежавшую городской пожарной части. Упряжку не без труда удалось отвести на библиотечную парковку, чтобы дать лошадям успокоиться.
Далее следовала платформа горнолыжного курорта «Золотое ущелье». Она представляла собой небольшую, усыпанную искусственным снегом горку на колесах, на которой две девушки в бикини и меховых шапках устраивали всякие кульбиты на лыжах.
Уличные торговцы продавали куклы-марионетки в виде сусликов. Товар был нарасхват.
Потом начало темнеть, и над горой Беллиэйк показалось темно-алое облако, будто там извергался вулкан.
Теперь ни у кого не оставалось сомнений, что огонь идет прямо на город.
Школьный оркестр смолк, музыканты заблудились в дыму и разбрелись кто куда по переулкам. Мэр Кирхенхаузен посмотрел в сторону охваченной пламенем горы, стащил с себя голову медведя Смоки и с досадой швырнул ее оземь.
Тридцать восьмой ежегодный фестиваль «Вспомним старые деньки» официально подошел к концу.
Закончив фотографировать, я отправился домой.
Я вошел с черного хода и сразу отправился в фотолабораторию. Открыв камеру, швырнул пленку в маленькую плетеную корзинку, взял синий маркер и на второй пустой странице макета газеты написал: «В ГОРОДСКОМ ПАРКЕ ПУДЕЛЬ НАПАЛ НА ПУМУ».
Шагов я не слышал.
И не заметил вытянутый темный силуэт у стены за моей спиной.
В тот самый момент, когда я нагнулся, чтобы включить лампочку, мимо моего уха что-то пронеслось и щеку обдало дуновением прохладного ветерка. Я, особо не целясь, изо всех сил двинул кулаком, зацепил костяшками пальцев чей-то подбородок, потерял равновесие и упал, крепко приложившись больным коленом.
В темноте я увидел ногу в брючине. Затем в сантиметре от моего лица промелькнул ботинок. Качаясь из стороны в сторону, словно пьяный, я потянулся вперед руками. Как только незнакомец снова попытался меня пнуть, я схватил его за ногу. Сверху на меня обрушился удар, и я упал. Попытался встать. Схватил нападавшего за бока и поднялся. Мы принялись бороться, напоминая со стороны двух неуклюжих танцоров, которые, вальсируя, налетали на то немногое из мебели, что находилось у меня в комнатушке. Опрокинулся стул. Застучали по полу пустые пластиковые ванночки для проявителя.
Когда мы отпрянули друг от друга, незнакомец нанес удар. Я пригнулся и потянулся к раковине, угодив пальцами в ванночку с закрепителем. Взмахнул ею и увидел, как брызги закрепителя полетели непрошеному гостю прямо в лицо. Он заорал, опустил голову и впечатал меня в стену. Я обхватил его, и мы снова, будто на балу, закружились в танго, дергая друг друга за руки, рыча, силясь опрокинуть соперника на пол. Происходящее напоминало неловкую драку двух одноклассников на школьном дворе. Мой соперник кашлял, отплевывался и силился оттереть закрепитель, покрывавший его лицо.
То и дело оступаясь и спотыкаясь, мы ввалились в соседнюю комнату. Я оттолкнул незнакомца к старому линотипу, туда, где рядом с клавиатурой находилась емкость с расплавленным свинцом. Противник завыл, замахал обожженной рукой и, ругаясь на чем свет стоит, снова бросился на меня. Я попытался его отпихнуть, но споткнулся, упал, и недруг опять оказался сверху, но на этот раз в его руках поблескивали ножницы, которые он схватил с монтажного стола.
Внезапно мужчина вскочил и принялся прыгать, молотя руками, словно его било разрядами электрического тока. Он будто пытался стряхнуть с себя мириады муравьев. Чужак трясся и мотал головой. В комнате было темно, и я мало что видел, но создавалось впечатление, словно незнакомец был в шубе.
На такой жаре? В шубе?
Я включил свет и узнал нападавшего. Им оказался пироманьяк, тот самый, что поджигал лес. Тощий костлявый урод.
С ног до головы он был облеплен извивающимися, кусающимися сусликами.
Они карабкались вверх по его спине, по голове, по лицу, по ногам, спускались по рукам, при этом каждый из грызунов верещал, то и дело кусая бедолагу. Взгляд у маньяка остановился, сделавшись как у зомби, видимо от потрясения. У него перехватило дыхание. Руки повисли вдоль туловища. Он с усилием глотал воздух.
Внезапно со всей осторожностью, будто бы страшась, что один из сусликов сорвется и упадет, мой недруг развернулся и на негнущихся ногах направился к черному ходу. Издал низкий протяжный стон. Волосы, собранные в узел на затылке, рассыпались. Мужчина покачнулся, упал и снова встал. Суслики по-прежнему цеплялись за него, ползая по телу. Рубаха превратилась в лохмотья, безжизненно висела обожженная рука. Маньяк вышел, кубарем скатился по лестнице, встал и направился прочь по тропинке. Внезапно орда грызунов спрыгнула с него и застыла на месте, провожая противника взглядами.
Затем откуда ни возьмись появился одинокий ударный вертолет «апач». За его штурвалом сидел улыбающийся суслик в пилотских очках времен Первой мировой войны. Хорошенько прицелившись, он пустил прямо в задницу пироманьяку пару ракет «стингер». Тот подпрыгнул, перемахнул через мусорный бак и скрылся из виду, умчавшись прочь по пустынной Мейн-стрит.
Отряд сусликов, спасших мне жизнь, проводил пироманьяка аплодисментами и улюлюканьем.
ГЛАВА 34
По словам Чаза, я выглядел так, словно меня огрели по башке мешком, набитым мелочью.
Король сусликов хохотал, так широко разевая пасть, что я запросто мог разглядеть все его желтые зубы, острые, как у Щелкунчика. Жутковатое зрелище, доложу я вам.
— Теперь можешь не беспокоиться, не скоро он наберется смелости, чтобы снова тебя навестить, — заверил меня Чаз.
Глаза его странно поблескивали, а двигался он как-то медленно. Кроме того, в смехе короля сусликов мне почудилось нечто чудное.
— И как тебе удалось так рассердить этого чувака? — еле ворочая языком, полюбопытствовал Чаз.
Он продолжал скалиться. Внезапно его улыбающееся лицо исказилось в демонической гримасе. Суслик согнулся и захохотал. Я никогда прежде не видел, чтобы он так смеялся. Затем зверек умолк и уставился на стену, на которую попала часть закрепителя, образовав причудливые узоры, напоминавшие силуэты сказочных животных. Они-то, по всей видимости, и заворожили короля сусликов.
— Ты в порядке? — спросил я.
Отряд коммандос, столь мужественно накинувшихся на моего непрошеного гостя, сидел в углу комнаты. Бойцы травили байки и смеялись, хлопая по коленкам. Один взял в лапу бейсболку пироманьяка, валявшуюся на полу, отгрыз от нее кусочек, после чего передал дальше, чтобы остальные проделали то же самое. Складывалось впечатление, что я стал свидетелем некоего ритуала, имевшего для сусликов-спецназовцев огромное символическое значение.
В доме царил хаос. Из трубы, по которой подавалась в раковину вода, в стену била струя. Из линотипа на пол натек расплавленный свинец и теперь, поблескивая, застывал на линолеуме. На уборку уйдет немало времени, а у меня всего двенадцать часов, чтобы подготовить газету к сдаче в печать.
Я сказал Чазу, что мне позарез нужны фотографии, чтобы заполнить ими пустое пространство в газете, но он меня не слушал.
Отмахнувшись, суслик пожаловался, что у него болит живот.
— Обожрался вчера вечером, — вздохнул он. — Табака. Ужас.
Суслики, само собой, не курят, но с охотой потребляют в пищу листья всевозможных растений.
Меня охватило любопытство:
— И где же ты достал табак?
Чаз пояснил, что они обнесли новый магазинчик, во всех подробностях его описав. Магазинчик был украшен красочными постерами шестидесятых с Джими Хендриксом и с Дженис Джоплин в Монтерее в 1967 году. Там даже висел в рамочке на стене альбом 1963 года группы Yardbirds — Чаз в деталях рассказал, как он выглядел. Еще на прилавке лежала стопка футболок пестрой, кислотной расцветки.