Король сусликов
В результате масштабных строительных работ, развернувшихся стараниями правительства в Аламогордо и в непосредственной близости от него, многие суслики погибли, и это едва не поставило точку в существовании колонии. Джулс считал, что Чаз и его ближайшие родственники приобрели сверхъестественные способности как раз потому, что подверглись облучению, исходившему от плутония-239, из которого изготовили первую атомную бомбу.
Джулс не знал, сколько Чазу лет, но при этом уверял, что король сусликов как-то раз спер солнечные очки из кармана ученого, принимавшего участие в ядерном проекте. Несколько часов спустя, когда Чаз разглядывал свою добычу, мечтая о том, чтобы она уменьшилась в размерах, он внезапно потерял сознание.
Придя в себя, суслик обнаружил, что очки сделались такими крохотными, что он смог их надеть. Остальное — уже детали.
Так мы и шли с Джулсом по тропинке, пока не оказались у входа в золотой рудник. Там нас поджидал Чаз. На его мохнатой мордочке блуждала идиотская улыбка.
— Мы прогрызли здоровенную трубу из белого пластика на горнолыжном курорте, — похвастался он. — Ту самую, по которой туда подают воду из реки, — Чаз показал на большие желтые резцы, выступавшие у него изо рта. — Знал бы ты, как у меня сейчас болят зубы, — с улыбкой поведал мне он.
Меж деревьев бежал проворный ручей, образовывавший в низине небольшой пруд, на берегу которого мыли золото десятки, если не сотни сусликов. Желтые бульдозеры грузили руду в промывочные машины и на вибрационные столы. Вдали черпали ковшами землю экскаваторы. Мимо прошел суслик в наушниках и с металлоискателем в лапах, и Чаз приветливо хлопнул его по спине. Откуда-то из рудника донесся раскатистый взрыв, и шахта изрыгнула из себя облако пыли. Мы прикрыли глаза.
— Вот так мы золото и добываем, — промолвил Чаз. — На какие ухищрения только не идем. Рудник забросили сотню лет назад, решили, что все вычерпали, а надо было копнуть поглубже. Вот в этом мы настоящие профессионалы. Копаем так, как никто на этом свете. Если хочешь, я тебе потом покажу слитки размером с твою голову.
В данный момент моя голова была в поперечнике сантиметров десять.
Я охлопал себя обеими руками: все еще никак не мог свыкнуться со своими габаритами. Меня знобило, словно я подхватил грипп. Зря я это делаю. Наверняка это вредно для здоровья. Я пошевелил большими пальцами ног. В обеих голенях покалывало.
Чаз упер руки в бока, окинул взглядом окрестности, после чего поднял взгляд к небу.
— Приходится торопиться. Нужно успеть, покуда нас не накрыл пожар, — промолвил он. — А еще необходимо завалить часть туннелей. Поэтому у нас сегодня тут такой дурдом. Я не хочу, чтобы нас застукали пожарные.
Я направился в сторону долины, над которой поднимались клубы дыма. Вдалеке бригада рабочих Бюро землепользования прорубала через лес пожарную просеку. Меж почерневших стволов сновали пожарные в желтых костюмах. У края просеки стояли, ссутулившись, лесорубы с бензопилами на плечах. За верхушками деревьев полыхнуло пламя, словно кто-то включил огонь на плите.
Над долиной висели кучевые облака, будто нарисованные на синем небе белым мелом. Я знал, что там, высоко-высоко, дуют порывистые ветра, которые запросто могут обрушиться и раздуть пламя, погнав его на нас.
Я был вынужден сказать Чазу, чтоб он убирался домой со всеми своими подданными, причем побыстрее.
Король сусликов пропустил мои слова мимо ушей. Складывалось впечатление, что ему доставляет удовольствие наблюдать за тем, как грызуны-миллионеры обогащаются еще больше. Он помахал лапой каравану груженых грузовиков, чуть не запрыгав на месте от радости, когда один из сусликов воздел над головой корзину, наполненную золотыми самородками.
Чаз отсалютовал и, запрокинув голову, издал один из тех пронзительных воплей, которыми суслики порой оглашают окрестности. Звучало это так, словно Чаза усадили на осиное гнездо. Король сусликов голосил, лаял, свистел, перебирая лапками в воздухе, прыгал на месте. Я никогда прежде не видел его таким счастливым.
А затем все потемнело. Меж деревьев пронесся горячий ветер, накрыв нас облаками сажи и клубами дыма. До меня донеслись крики сусликов.
Лесной пожар надвигался на нас. Причем быстро.
Первым моим порывом было сунуть Чаза в карман и пуститься бегом. Но какое там! Он ведь меня уменьшил! И вот теперь я смотрел на ревущее пламя, которое ползло вверх по склону горы, и лихорадочно пытался сообразить, что делать.
На меня уставилась дюжина пар черных глаз-бусинок. Остальным старателям-сусликам каким-то чудом удалось сбежать.
Дристня.
Суслики редко удаляются от дома. Эти грызуны — жители равнин до мозга костей. Они обитают в уютном, обихоженном подземном мирке, где не растут деревья. И больше всего на свете боятся огня. Зажги перед сусликом спичку, и он поставит мировой рекорд по бегу.
И вот теперь грызуны оказались в непривычной среде. И, как это ни печально, главным был я. Суровым тоном, словно нашкодившим малышам, я велел грызунам не рыпаться.
Чаз, само собой, попытался перехватить у меня командование.
— Слышь, Наполеон, — обратился я к нему. — Может, ты и командуешь армией в двадцать тысяч до зубов вооруженных коммандос на вертолетах, но… сделай одолжение, захлопни сейчас свою зубастую пасть, а?
Мои слова явно задели Чаза за живое. Впервые за все время нашего знакомства я увидел, как у него задрожали губы. Оскорбленный до глубины души, он пожал плечами и полез обратно под брезент, которым я накрыл остальных сусликов, чтобы защитить их от нарастающего жара и дыма, который становился все гуще.
Я направился к деревьям, лихорадочно пытаясь сообразить, что делать. В голову ничего толкового не приходило.
Ветер подхватывал с земли здоровенные алеющие угли. Пламя словно подступало со всех сторон сразу, и я поразился, как такое вообще может быть.
А потом увидел его.
Он был один-одинешенек в рощице мертвых, иссохших кедров. Его помятый, видавший виды грузовичок-пикап марки «Тойота» стоял на старой дороге, по которой когда-то вывозили лес. Я подкрался поближе, прекрасно понимая, что он не в состоянии меня заметить, поскольку я своими габаритами вполне мог сравниться с чихуахуа. Я увидел, что в салоне машины над задним сиденьем на крючке висит калашников.
Притаившись за кустом, я замер и принялся наблюдать. Я увидел высокого худющего незнакомца с длинными тонкими руками, напоминавшими паучьи лапы. Волосы мужчины были стянуты в узел на затылке. Вытянутое длинноносое лицо обрамляла чахлая бороденка, которую мотал туда-сюда горячий ветер.
Незнакомец высыпал какие-то трубочки из серой бумаги, увенчанные латунными крышечками. Каждая из трубочек была размером с сигару. Затем он открыл канистру, прикрепленную к последней из трубочек, отступил назад и поднес спичку к длинному фитилю, по всей видимости сделанному из наволочки. Незнакомец распрямился и принялся наблюдать за развитием событий, явно очень довольный проделанной работой.
Ярко полыхнуло. Раздался громкий хлопок. Взметнулись искры, а за ними, шипя, последовало и пламя. Повалил белесый дым, который постепенно сделался гуще и потемнел, став похожим на живое существо. Завитки малинового пламени взбежали по стволу дерева. Порой, лаская сухую кору, они меняли цвет на синий.
Пироманьяк с явным наслаждением наблюдал за происходящим. Он словно погрузился в транс и завороженно смотрел, как языки пламени устремились в чащу леса. В кронах деревьях, обезумев, заметались птицы. Мне подумалось, что безумец выбрал идеальное место для поджога. Здесь сплошь сухостой — сосны да кедры, которые вспыхивают, словно трут. И незнакомец это прекрасно знал.
Я услышал позади себя топот, оглянулся — это был Чаз и прочие мои товарищи по несчастью. Мы увидели, как поджигатель сорвался с места, трусцой подбежал к своему грузовичку и проворно в него залез. Единственное, что я разглядел сквозь клубы дыма, — пару красных габаритных огней пикапа, удалявшегося по грунтовке. Суслики заголосили и принялись носиться кругами. Они простирали лапы к небу, задирали мордочки и пронзительно свистели, подавая сигналы тревоги. Но кто их мог сейчас услышать? Помощи ждать было неоткуда.