Боярыня (СИ)

  
Боярыня
 
Даниэль Брэйн 
   
Глава первая
 
Красота — в глазах смотрящего. И немалое искусство разглядеть ее там, где большинство людей с недоумением пройдет мимо.
Высший пилотаж — рассказать этим мимо прошедшим, что они упустили возможность взглянуть на подлинную красоту. Нет, не на дивные пейзажи вокруг, которые еще подвергнутся фотошопу: уберут с песка вездесущий мусор и вон того блогера, устроившегося вдалеке, но, черт его побери, он попадает в кадр; песок станет обманчиво-белым, неестественным и манящим, пальмы — неживыми, нежно-зелеными, небо — синим, а оно почти белое, в общем, картинка будет рекламной, как ни крути.
Именно это и требуется. Рекламная картинка.
Съемочная группа суетилась с самого утра: размечала площадку, расставляла камеры, выставляла дополнительный свет. Актриса пряталась в тени — хорошая девочка, послушная, трудолюбивая, скромная, готова работать и беречь себя, а не вот это вот все… Я взглянула на часы, жестом подозвала ассистента.
— Джейкоб, еще раз звоните Алексу.
— Мы уже звонили, вот только что, мэм.
— Еще раз, — я улыбнулась, но зубы скрипнули. — Еще раз идите в отель. Скажите, пусть там его ищут. Где хотят, как хотят.
Четыре часа рекламных съемок потеряны по вине возомнившей о себе невесть что кинозвезды — мальчишки, который не понимает, что первый блокбастер с его участием — ерунда, даже не старт, а попытка выйти на беговую дорожку. Он так и может исчезнуть с экранов, запомнившись кое-кому в одной роли, в фильме, где толком не видно его лица за спецэффектами и массой грима. Второй блокбастер… а премьерный фильм может им и не стать.
Я демонстративно покрутила смартфон в руках и недобро прищурилась.
— Джейкоб, можете передать мистеру Моргану, что если его подопечный не приступит к съемкам через двадцать минут, то я не просто расторгаю контракт.
— Миз Григорьева…
Джейкоб был единственным, кто мог без ошибки выговорить мою фамилию. Он вообще мог многое, иначе бы не был моей правой рукой.
— Вы же знаете, Джейкоб, что значит в киномире моя характеристика, правда?.. — Он кивнул, и вид у него был трагичный донельзя. — Если мистер Морган не в курсе, пожалуйста, сообщите ему. Окей?
Я — звезда. Здесь — подлинная звезда, потому что мой вердикт — окончательный, мое слово — закон, мой продукт — знак высочайшего качества. Ирина Григорьева — это бренд, я — киноагент номер один. Да, даже там, куда все стремятся, и то, что я не мелькаю среди прочих селебритиз и мой номер известен лишь избранным, только мне в плюс.
Я посмотрела искоса на свою девочку. Актриса — не загрунтованная кукла, не губки бантиком, не изогнутое не пойми как тело, актриса — это сердце картины, ее душа, и не столь важно, играет она в супергероике или доносит что-то с разворота социальной рекламы. Без хорошей актрисы все прочее пшик и годится лишь для разовых ток-шоу, несмешных, пошлых и тупых. А эта девочка с ее улыбкой — я видела ее и в блеске драгоценностей, и в черно-белом формате социалки, и на роскошном курорте, и на вершине бархана, смотрящую вдаль. Я нашла ее в заштатном портфолио какого-то всеми забытого агентства — месяцы поисков стоили того.
Непропорционально большие глаза? Худые скулы? Щербинка между зубов? Или крупная родинка на щеке, которую глупышка стесняется? Современный кинобизнес давно отошел от попыток впихнуть актера в готовые рамки, он рамки подгоняет под человека, он задает стандарты на радость эстетическим хирургам. Готовьте инструменты, джентльмены, изучайте фотографии, Иванка Стоянова через пару лет будет смотреть со всех баннеров и разворотов, и я убеждена — она не оставит никого равнодушным своей игрой. Красота — в глазах смотрящего, и каждая вторая клиентка клиники пластической хирургии захочет себе глаза, скулы, щербинку и родинку.
Очередной блокбастер. Кино на широкую публику определяет тренды на много лет.
Моя лучистая улыбка превратилась в гримасу. Надо заказать себе манекен, который я буду лупить в минуты гнева. Впрочем, у меня не вышло даже с мячом — невинный предмет не должен страдать от того, что люди непробиваемы. Люди понимают лишь действие — что же, они кругом виноваты сами.
 
Время, которое я отвела, уже пошло.
— Иванка! — крикнула я и махнула актрисе. — Мы начинаем снимать.
— Без Алекса? — подскочил ко мне оператор. С бедняги от жары пот лил в три ручья. — Но как же?..
— Без Алекса, — сказала я, и побледневший оператор все понял. Он меня тоже неплохо знал. — Роль Иванки — «девушка супергероя». Кому какое дело до бездарного штампованного сценария? Кто появится в рекламе, тот и главный герой, разве нет?.. Начинаем!
Не площадка, на которой рождается будущий постер, а командный пункт. Сейчас здесь рождается новая кинозвезда — и мои очередные сотни тысяч долларов, моя слава. Первое я увижу на счетах, вторым продолжу от души упиваться.
— Стерва, — услышала я за спиной и даже не обернулась. Это слово я слышу вот уже двадцать лет вместо когда-то привычного: «Какая красавица!».
С самого детства: «Куколка! Такая красоточка! Легко будет жить!». И неизменное: «Ты же девочка». Ты же девочка — зачем тебе лыжи? Ты же девочка — не смей обрезать волосы! Ты же девочка, ты же красивая — красота преходяща, успех дает ум, помноженный на характер. На одной красоте не выедешь никуда, и закончится она очень быстро. Да, я поступила, куда от меня ожидали, заставив мать изобразить притворный сердечный приступ, а отца — озвучить любимое «посмотри, до чего мать довела». Да, кинематографический. Режиссерский факультет. Не актриса, как вы мечтали. Смиритесь. Я буду показывать мир, как сама его вижу: плохой и хороший, цветной и черно-белый, с разных ракурсов, с любых точек зрения…
— Айрини! Что вы делаете, остановитесь!
Мистер Морган несся ко мне роняя тапки — в прямом смысле этого слова. Один свой «крокс» он успел потерять в песке и ковылял, но не сдавался. Я поправила солнцезащитные очки, взмахнула рукой: начинайте.
— Айрини, вы сошли с ума! Вы начали съемки без Алекса?
Мистер Морган пыхтел, как заморенная шиншилла. Он и был на нее похож, причем не такой милый, а просто лохматый и постоянно что-то жующий. Даже сейчас он умудрялся что-то жрать.
— В контракте оговорены эти условия, — пожала плечами я. — За вами еще неустойка четыре часа. Так что можете звонить своему адвокату.
Он понимал, что я хочу сделать. Он знал, что не может этому помешать. Да, дорогой мой, я поступаю так всегда — а что поделать, такой бизнес. Здесь, как и в 911, не рекомендуется щелкать клювом, иначе тебя сразу склюют конкуренты… я, например. Ничего личного. Если бы я дала слабину, закусили бы мной. Большое кино, большие ставки.
Я перевела взгляд на Иванку. Моя лапочка внимательно слушала режиссера, кивала его наставлениям, и я знала, что она все сделает безупречно. Девочке двадцать пять лет, и она понимает, как важно все — образ жизни, режим, диалог на площадке, точное выполнение всего, что тебе скажут. Девочка в курсе, как дорого то, что ей сейчас достается даром, сколько ей карабкаться на самый верх и чего ей будет стоить там удержаться. Увы, но и звезды первой величины нередко гаснут, забывшись, что-то сделав или сказав неосторожно: в последние годы устранять соперников стало так просто, так легко.
— Алекс — звезда, — напомнил мне мистер Морган сквозь зубы. Я расхохоталась:
— Он зазведился, Джеймс, и только. Контракт по поводу его выкрутасов говорит однозначно.
«Он попал», — добавила я про себя по-русски, с трудом переключившись на родной язык. Мальчишка опять где-то прокуролесил с вечера, забыл все и вся, возможно, вообще не в состоянии связать пары слов, как было на съемках, но там продюсеры с ним нянчились. Сжимали кулаки, но терпели. Они вложили деньги в производство, а я? Я сейчас рисковала. Но фильм выйдет и соберет кассу уже на том, что это сиквел. У меня есть поддержка — договоры. Хвала юриспруденции.