Чудовищная ложь

Наконец мне разрешают посмотреть на себя в треснувшее ручное зеркало. Я удивленно смотрю на себя. Я выгляжу совсем не так, как обычно. Мои волосы высоко подняты и блестят на свету, а бусины и драгоценные камни свисают вниз, как корона. Мои глаза дымятся до самых волос, а тело сияет, как бриллиант.
Я выгляжу как спутница монстра.
— Ты готова, — пробормотала Санни. — Ты помнишь, что произойдет?
Я киваю, почему-то нервничая, и оглядываю их. Они собрались здесь ради меня, а не ради Акуджи.
— Вы на самом деле думаете, что я должна это сделать? Я не хочу никого обидеть.
— Если ты их обижаешь, пусть катятся к черту, — огрызнулась Талия, в ее голосе зазвенела сталь.
Мои глаза расширяются, когда остальные смеются.
— Она права, — говорит Санни, беря меня за руку. — Ты - одна из нас. Ты заслуживаешь церемонии, как и Акуджи. Это только укрепит твое место в нашем мире. Не позволяй никому другому расстраивать тебя, просто сосредоточься на своем спутнике сегодня вечером. Вот что это такое — праздник любви. А теперь давай выпустим тебя, пока он не пришел за тобой.
Я смеюсь, потому что она права - Аку, вероятно, так и сделает. Нет ни цветов, ни музыки, когда меня ведут через подземелье. Я ожидала, что церемония будет здесь, но вместо этого мы отправляемся в город. Прогулка, слава богу, недолгая, потому что я слегка дрожу на ветру. Мы оказываемся перед церковью. Окна выбиты, дверей нет, но они, кажется, не замечают этого, как не замечают и иронии, что проводят здесь брачную церемонию.
Наверное, это действительно свадьба, но когда меня ведут внутрь, она совсем не похожа на человеческую. В конце прохода стоит трон, массивный, на подиуме, с двумя окнами по обе стороны, из которых открывается вид на город. Акуджи стоит на коленях перед ним, обнаженный, спиной ко мне.
Я глазею, но не задаю вопросов. Если это их церемония, я не буду возражать. Монстры заполонили каждый сантиметр церкви, даже стропила. Все они поворачиваются ко мне, когда я вхожу. Я улыбаюсь им, идя к Акуджи, но, оказавшись там, я колеблюсь, пытаясь вспомнить все, что они сказали. Я кладу руку ему на плечо, освобождая его от ожидания.
Его ожидание меня, как они это называют.
Он медленно встает и поворачивается, и когда он видит меня, его глаза наливаются красным, когда он целует меня, заставляя их улюлюкать.
— Моя идеальная спутница жизни, — рычит он. — Пора.
Я делаю шаг в его сторону, и мы оба поворачиваемся лицом друг к другу.
— Ария, сегодня я клянусь быть твоим навсегда. Я предлагаю тебе свое сердце. — Он ударяет себя в грудь. — Я предлагаю тебе свою душу и свой клинок. — Он опускается на колени.
Я сглатываю, но черпаю силы у него.
— Акуджи, сегодня я клянусь быть твоей навеки. Я предлагаю тебе свое сердце. — Я ударяю себя в грудь. — Я предлагаю тебе свою душу и свой клинок. — Я вынимаю клинок из поясного ремня, тот, что он мне подарил, и протягиваю его, стоя на коленях. Я достаю свой второй, настоящий, и протягиваю ему. От удивления его глаза округляются. Женский клинок символический и не является настоящим подарком, но он смотрит на него с желанием, благоговейно держа его в руках. Аку не обращает внимания на всех недовольных и принимает мой дар.
Принимает мои различия.
— Акуджи, лидер Ночного Клыка, принимаешь ли ты сегодня Арию в качестве своей спутницы жизни? — обращается Ророак, говоря от имени племени.
— Да, — мгновенно отвечает он, все еще стоя на коленях передо мной.
— Я повторяю, Акуджи, берешь ли ты Арию в свою спутницы жизни?
Акуджи откидывает голову назад.
— Да! — рычит он.
— Тогда пролей за нее кровь и покажи свою преданность. Сделай свое тело ее телом. Отдай ей каждый дюйм себя.
— С радостью, — рычит он, раскинув руки, наклоняясь вперед. Его руки прижимаются к камню по обе стороны от меня, когда Ророак берет у него клинок, нож, который я ему подарила, и прижимает его к своей спине. Я вижу каждую вспышку эмоций в глазах Акуджи, когда Ророак начинает вырезать мое имя на коже его спины.
Акуджи хрипит один раз, и все, но больше ничего не делает, пока медленная резьба продолжается все дальше и дальше, пока Ророак, наконец, не отступает назад и не кивает. Сидя, Акуджи улыбается мне, его выражение лица наполнено гордостью и счастьем.
 
Он в восторге от того, что носит мое имя и спаривается со мной. Он принимает решение за меня.
— Ария, принимаешь ли ты Акуджи, лидера Ночных Клыков, в качестве своего спутника жизни? — поднимается Санни.
— Принимаю! — решительно отвечаю я. Они хотят, чтобы я пропустила часть с вырезанием имени на спине, думая, что я не справлюсь, но знаю, что это важно для них и Акуджи. Кроме того, без нее спаривание не будет считаться полноценным. Я отказываюсь позволить им думать, что я слаба, что не буду проливать кровь и страдать за свою пару, как он за меня. Мы начинаем это как равные, поэтому склоняю голову, не обращая внимания на замешательство. — Я истекаю кровью ради него, и я покажу свою преданность. Я сделаю свое тело его телом. — Я оглядываюсь и вижу, как Талия бледнеет, но Санни улыбается рядом с ней, говоря мне, что я поступила правильно.
—  Ария, — шепчет Акуджи. — Я не хочу, чтобы тебе было больно. Не делай этого...
— Я твоя, и я буду носить твое имя с гордостью, — заявляю я, чтобы все слышали. — Я с радостью буду страдать ради тебя, как ты страдал ради меня. Я смотрела, как тебя резали, а теперь ты будешь смотреть на меня, мой воин.
Акуджи не опозорит ни меня, ни мое решение, если будет спорить. Он кивает, когда я наклоняюсь вперед в ту позу, в которой был он, но его руки накрывают мои, желая ощутить каждый дюйм вместе со мной. Я гримасничаю, когда она оттягивает мою рубашку в сторону и начинает. Сначала она режет нерешительно, но потом нажимает сильнее. Каждый удар лезвия заставляет меня закричать. Глаза слезятся, и я стискиваю зубы. Живот сводит от боли, но я не показываю этого нигде, кроме глаз.
Акуджи держит мой взгляд, выпивая каждую унцию моей боли — боли, которую я с радостью принимаю ради него. Когда она, наконец, заканчивает, я чуть не падаю, прежде чем заставляю себя сесть обратно. Я не поддамся слабости и не обесчещу свою пару.
— Акуджи и Ария, вы пролили кровь и поклялись быть товарищами перед нашим народом. Встаньте как один, — призывает Ророак. Я встаю и спотыкаюсь, но Акуджи оказывается рядом, заключает меня в свои объятия и смотрит на мою спину. Я заглядываю ему через плечо, чтобы увидеть его собственную. Он массивный, смелый и гордый, покрывающий его спину от плеча до плеча. Я прижимаюсь головой к его груди, а он поворачивает нас и ревет. Другие присоединяются, и даже Талия кричит и хлопает, пока я ухмыляюсь.
Спарилась.
Я спарилась.
  ▪ 42 ▪  
 
 
  АРИЯ  
После церемонии Акуджи сидит на троне вместе со мной, на его коленях, наши ножи вложены в соответствующие перевязи. На наши вырезанные имена наносится какая-то паста, которую они используют уже много лет, так что я ей доверяю. Она снимает жжение, и, по их словам, гарантирует, что в рану не попадет инфекция.
Прислонившись к Акуджи, я наблюдаю за праздником. В церкви и за ее пределами ночь наполнена радостью и празднованием нашего спаривания. Народ пьет, ест, дерется и танцует, как и прошлой ночью, но с еще большим ликованием.
Мы остаемся на какое-то время, просто наблюдая за нашими людьми, но все это время мое желание к моей паре растет. Он нужен мне. Я мокрая и возбужденная, и он это чувствует. Аку принюхивается к воздуху, и в его глазах появляется дикий страх. Его твердый член прижимается к моей попке, и с каждым движением я почти стону. Наконец Аку сдается, берет меня на руки и ведет нас в ночь, их волчий свист преследует нас.
Я не могу удержаться от смеха, когда он мчится обратно в наше логово, и, оказавшись там, Акуди захлопывает дверь, позволяя мне скользить по его телу. Я смотрю, как мое имя движется по его спине с частотой его тяжелого дыхания.