Род Корневых будет жить! (СИ)

— Молодой господин, простите меня за задержку.
Мне это было непривычно, и я подхватил его под руки, принуждая подняться.
— Да что вы! Спасибо вам большое!
— Эти Волковы совсем оборзели! — выступил вперёд Кузьма.
Но наткнулся на взгляд китайца и сразу же опустил голову.
— Ничего, — ответил ему я. — Эти волки об корни зубы-то себе переломают!
— Хороший ответ! — одобрительно улыбнулся китаец.
Волковские люди тем временем скрылись из виду, и я повернулся к коренастому:
— Ведите!
Коренастый выступил вперёд, и мы пошли дальше. Только теперь китаец шагал немного позади меня.
Я шёл и думал: наверное, это всё-таки новая жизнь. Только почему я подросток? Почему не родился заново? Да и память моя предыдущая вся сохранилась. А вот знаний об этом мире у меня совсем нет. А ведь тело как-то дожило до этого возраста?
Сколько мне? Лет пятнадцать-шестнадцать, так же, как и парнишкам в кадетской форме? Наверняка же одноклассники или приятели. А я ведь даже их имён не знаю…
Мы шагали под проливным дождём по раскисшей дороге уже довольно долго. И я вдруг подумал: интересно, а как гробы с телами к месту захоронения доставляли? Явно не на плечах — тут и людей столько нет.
Наконец, мы поднялись на взгорок, и я увидел усадьбу. Двухэтажное здание с лепниной и колоннами. И клумбами перед высоким и широким крыльцом.
Оглянувшись на следовавших за мной людей, я увидел, с какой тоской посматривает в сторону усадьбы промокшая насквозь Матрёна. Да и не только она. И остальные тоже.
Но никто не решился и слова сказать, чтобы уйти с дождя.
Что касается коренастого, он только один раз глянул в сторону усадьбы и повёл нас мимо.
— Подождите, — обратился к нему я.
Коренастый остановился и поклонился. Не так, как китаец, но тоже с уважением.
— Слушаю, Владимир Дмитриевич.
— Может, отпустим остальных людей? — спросил я у него. — Чего они мокнут?
— Как скажете, Владимир Дмитриевич!
Он больше не называл меня молодым барином. Похоже, встреча с прихвостнями Волковых добавила мне в его глазах уважения.
Коренастый глянул на тех, кто шёл позади, и сказал:
— Идите в дом. Прасковья, готовь поминальный обед. Матрёна, помогай ей. Кузьма, протопи печи, чтобы барин, как придёт, мог погреться.
— Слушаюсь, Егор Казимирович, — ответил Кузьма и поклонился мне: — Спасибо, Владимир Дмитриевич!
Женщины повторили слова благодарности вслед за ним и поспешили в дом.
Я повернулся к парням в кадетской форме.
— Вы тоже идите, не мокните. А мы скоро придём.
Парнишки не стали спорить. Они, ссутулившись, побрели за женщинами.
Я посмотрел им вслед. Наверное, они приехали с другом на похороны, чтобы поддержать его. И вполне может оказаться так, что привлекли внимание Волковских людей. Интересно, они понимали это или нет? И что они будут делать дальше?
Мой опыт показывал, что может быть всё что угодно.
Однако перед Волковскими прихвостнями парни не дрогнули. Всё-таки, хозяину тела повезло с друзьями.
Но сейчас нужно было решить другие вопросы, и я повернулся к китайцу.
— А вы? — спросил я у него. — Вы пойдёте в дом?
Мне было неудобно, что он мокнет, и не хотелось, чтобы он уходил.
Китаец снова наложил пальцы одной руки на другую, выставил руки перед собой и поклонился.
— Мо Сянь останется с молодым господином, — уверенно ответил он.
Если честно, я почувствовал некоторое облегчение.
Кивнув китайцу, я повернулся к Егору Казимировичу. По всей вероятности, он был управляющим в роду Корневых. Ну что ж, он создавал впечатление толкового мужика.
Егор Казимирович не стал ждать моего приказа, развернулся и пошёл дальше.
Мы шли в сторону леса. И тут за пеленой дождя я разглядел частокол. Видимо, он огораживал поселение. И я понял, что мы направляемся именно туда.
Егор Казимирович сбавил шаг и пошёл рядом со мной.
Я видел, что он хочет что-то сказать, и кивнул, мол, давай.
— Волковы напали сначала на имение, — начал рассказывать управляющий. — Первым делом перебили слуг. Ваш батюшка призвал силу, но с ними был чёрный колдун, и он очень быстро погасил силу Дмитрия Петровича. Пока Дмитрий Петрович боролся с колдуном, Мария Ивановна послала меня предупредить крепостных, чтобы они бежали в лес. А сама отправилась помогать мужу. Никогда не прощу себе, что оставил их…
 
— Уважаемый Егор Казимирович не смог бы остановить чёрного колдуна, — вмешался Мо Сянь. — Егор Казимирович не должен себя винить. Он спас много жизней.
Некоторое время мы шли молча. Потом управляющий с болью в голосе продолжил:
— И ведь выбрали, сволочи, момент, когда Мо Сянь за вами уехал! Чтобы привезти вас с друзьями на день величания Рода. К тому же Дмитрий Петрович приболел…
Во как! Выходит, хозяин тела с друзьями ехали вовсе не на похороны! Они ехали на праздник…
Я непроизвольно вздохнул.
Я не знал такого праздника. В моём мире не было дня величания Рода. Но это было не важно. Важно то, что Волковы знали, когда напасть. Убийство семьи, включая детей было спланировано! И, если они решили вырезать род, то должны прийти за мной. Может, те трое на конях и ехали по мою душу? И если бы не вмешательство Мо Сяня…
— Мог ли кто-то рассказать Волковым? — спросил я. — Кто-то из домашних…
Управляющий с удивлением посмотрел на меня.
— Как можно?! — возмутился он. — Никому в здравом уме не придёт в голову предавать свой род!
Что ж, его вера в людей похвальна. Но мой жизненный опыт говорил, что такое вполне возможно. Тем более, что тут одно к одному: глава рода заболел, китаец уехал. Напали именно в тот момент, когда защита ослабла. Ох, неспроста это, ох, неспроста!
За разговорами мы вошли в деревушку, окружённую частоколом.
В одном месте частокол покосился, и Егор Казимирович, поймав мой взгляд, тут же заверил меня:
— Распоряжусь, чтобы мужики поправили! До ночи сделаем! Я сам прослежу.
Я кивнул. Раз управляющий придавал такое большое значение частоколу, значит тот важен.
Интересно, что вокруг усадьбы частокола не было — это я успел заметить.
И вообще вокруг усадьбы не было никакого забора. К тому же она находилась в отдалении от поселения крепостных. А вот поселение крепостных как раз было защищено. Странно это… Как-то по логике вещей должно быть наоборот. Барская усадьба обычно защищена лучше, чем жилища простых людей.
Егор Казимирович направился прямиком в большую избу в центре деревушки.
Как только мы поднялись на крыльцо и открыли двери, гул, который там стоял, моментально стих.
На лавках за большим столом сидело человек тридцать разновозрастного народу. Видно было, что стол рассчитан на большее количество человек.
И действительно во многих местах стояли кружки, накрытые ломтем хлеба. Я сразу догадался, что они обозначали места тех, кто погиб.
Радовало, что пустых мест было сильно меньше, чем занятых. Но огорчало, что пустые места в принципе были.
Егор Казимирович прошёл во главу стола и отодвинул пустующее кресло. На столе в этом месте тоже стояла кружка с ломтем хлеба. А рядом ещё три…
Я понял, что крестьяне поминают и главу рода тоже. Вместе с семьёй.
— Владимир Дмитриевич, — в полной тишине позвал меня управляющий. — Садитесь, пожалуйста!
Я прошёл. Но садиться не торопился.
Китаец, который тенью шёл за мной следом, встал за моей спиной. Замер, как истукан.
Люди сидели и смотрели на меня. В их глазах читалась обречённость, и это резануло мне по сердцу. Я снова почему-то почувствовал себя виноватым перед этими людьми.
Я понимал, что это чувство совершенно иррационально, но я его испытывал.
Было в этом что-то сродни тому желанию склониться, которое я испытывал перед верховыми.
Ни то, ни другое чувство не могло быть моим — конников я не боялся, а этих людей видел впервые в жизни. Однако стыд я сейчас испытывал, и он был сильным.
В прошлый раз я решил идти до конца и не останавливаться, хотя чуть не сдох там, рядом с Волковскими людьми. И теперь я точно так же решил защитить этих людей.