Конец заблуждениям

– Может быть, вам стоит подождать у дверей?
– Конечно, – согласилась она и тут же, не давая мужчине возразить, прощебетала: – Только я забегу в уборную, если можно?
Джина быстро пошла прочь, надеясь, что не оставила Дункана в затруднительном положении и что он тоже воспользуется каким-нибудь предлогом, чтобы мимоходом осмотреть отель. Миновав уборные, она заглянула в обеденный зал – стены, занавески и ковры насыщенного цвета зеленеющего леса. Интерьер второго ресторана был полностью выдержан в красных тонах, а следом еще одно помещение – бар с темно-синими стенами и бархатными стульями. Когда Джина вернулась в холл, Дункана нигде не было видно. Возможно, он смутился и вышел на улицу, предположила она и уже направилась к выходу, как тот же портье снова возник рядом с ней.
– Ваш супруг нашел ваших друзей.
– Неужели? – Джина улыбнулась, хотя и не представляла, что это могло значить.
Мужчина жестом указал вперед, она посмотрела в ту сторону и обнаружила мужа, стоящего в вестибюле у огромной картины, на которой был изображен корабль в море. Дункан общался с очень изысканной пожилой парой. Они настолько весело болтали, что Джина даже предположила, что они знали друг друга. Но пара все же казалась ей незнакомой.
Мужчина с одутловатым лицом и теплой улыбкой был одет со вкусом: белый блейзер и белые брюки, на шее – бледно-оранжевый шарф. Женщина рядом с ним была высокой и худой, со светлыми волосами, высоким лбом и слегка выпученными глазами. На ней было длинное платье и сапоги на каблуках, которые делали ее выше спутника. Она изучала Джину не слишком дружелюбным взглядом.
– А вот и она! – воскликнул Дункан. – Это моя жена – Джина.
Пожилой мужчина взял ее руку и представился, затем представил свою спутницу:
– Риккардо Бьянки и моя невеста Астрид Дю Белле.
– Риккардо – директор театра «Ла Скала» в Милане, – объяснил Дункан. – А Астрид – один из программных директоров Зальцбургского фестиваля. Они здесь ради этого фестиваля.
Джина пожимала им руки, чувствуя некоторое смущение оттого, что Дункан знаком с такими знаменитостями.
– Вы тоже приехали в Вену на фестиваль? – Астрид обратилась к ней с едва заметной улыбкой. – Вы танцовщица, не так ли?
Джина удивилась, что женщине известен этот факт.
– Да, верно. Но сейчас я не танцую.
– Мы в отпуске, – вставил Дункан. – Своего рода запоздалый медовый месяц.
– Прелестно, – сухо произнесла женщина.
– Откуда вы знаете друг друга? – спросила Джина, не в силах сдержать свое любопытство.
– Дункан дружил с моей дочерью, – ответила Астрид.
– На самом деле, – вставил Дункан, – Джина и Марина тоже были близки.
Неужели? Джина не смогла вспомнить это имя, однако, дабы не обидеть мать девушки, притворилась, что так и есть.
– Это было давно, – продолжил Дункан. – Они познакомились летом в Вене, во время первой поездки Джины. Марина рассказала, что как раз думает переехать в Нью-Йорк.
– Как у нее дела? – с притворным интересом спросила Джина у Астрид.
– Все еще в Нью-Йорке, все еще работает над своим новым фильмом, но, полагаю, об этом вы и так знаете. В последнее время она мало что рассказывает.
Дункан улыбнулся и кивнул, но Джина заметила, как сжалась его челюсть. Он протянул руку.
– Был очень рад встрече. Думаю, нам с Джиной пора. У нас сегодня насыщенный день.
Астрид, казалось, была довольна их уходом, в отличие от Риккардо:
– Если вы задержитесь в Вене, мы бы хотели, чтобы вы присоединились к нам за ужином. Наши друзья будут здесь в восемь тридцать. В основном это люди с фестиваля.
– О, нет! – Астрид покачала головой, отчитывая его. – Не ставь их в неловкое положение. Вряд ли они хотят присутствовать на каком-то ужине с кучей унылых седовласых зануд. – А затем продолжила с заговорщицкой улыбкой: – У молодых влюбленных пар есть способы провести время получше.
– Что вы! Мы были бы рады! – возразил Дункан. – Но боюсь, что не сможем.
Джина посмотрела на него, не понимая, что происходит. Влиятельные фигуры, подобные этим двоим, были из тех людей, к которым Дункану непременно стоило присоединиться за ужином. Почему же он отказывается? Возможно, есть причина для такой реакции и она просто забыла о ней из-за провала в памяти? Она промолчала. Дункан поблагодарил за приглашение и повел Джину через вестибюль на улицу.
 
– Почему бы не поужинать с ними? – спросила она, как только они оказались на свежем воздухе. – Вроде интересные люди, которых мы вдобавок, как оказалось, знаем. Возможно, это было бы полезно для тебя.
– Вряд ли.
– Почему нет?
– Я сомневаюсь, что мисс Дю Белле – моя большая поклонница. С Мариной все получилось немного… неловко.
– Неловко? В каком смысле?
Джина пыталась казаться расслабленной и все же чувствовала, как в животе у нее затягивается узел.
– Творческие противоречия. Личные противоречия. Она наняла меня, чтобы я написал партитуру для ее фильма, но у меня ничего не вышло.
Дункан пожал плечами, явно надеясь, что Джина сменит тему, но его нежелание рассказывать только пробудило ее любопытство.
– Почему тебе настолько неловко из-за этого?
Дункан замер на месте, сосредоточившись на своих словах.
– Ты права, просто не хотел об этом вспоминать. – Он вздохнул, взъерошив волосы. – Марина приехала в Нью-Йорк через год после вашей встречи, сказала, что учится в киношколе и работает над первым полнометражным фильмом. Ты нас познакомила, и она меня наняла. Я не был уверен насчет проекта, но деньги, которые она предлагала, и то, кем были ее родители… В общем, я не смог отказать. Как бы то ни было, в конце концов я так и не закончил работу, и все же она решила мне заплатить. – Дункан отвернулся и продолжил: – Я этого не заслуживал, но сознавал, что мне нужны деньги. Так что взял их.
У Джины все сложилось: эта история и таинственный заказ, который Дункан обсуждал неохотно.
– Нужны для этой поездки? Это все на деньги Марины?
Он кивнул, все еще смущенно глядя вдаль.
Джина почувствовала облегчение. Это была история, в которую она могла поверить: он считал себя виноватым, когда столкнулся с матерью девушки, чьи деньги тратил, находясь здесь, – потому что в каком-то смысле подвел Марину.
– Поняла. Знаешь, я не думаю, что ты должен испытывать вину за то, что получил вознаграждение за свою незаконченную работу. Господь знает, что ты делал вещи, за которые не получил ни цента, так что теперь тебе причитаются деньги за то, что ты не делал.
– Спасибо. – Дункан наклонился и положил руки ей на плечи, прижавшись лбом к ее лбу. – Мне было стыдно рассказывать. Гора с плеч. Я ненавижу, когда у нас друг от друга есть секреты.
– Сколько их еще?
Джина улыбнулась, пытаясь обратить свои опасения в шутку. Ей хотелось верить, что вопрос решен, и все же в ней проснулось чувство, которое она не могла определить, но которое, должно быть, связано с забытыми событиями. Моргнув, она увидела силуэт женщины, резко опускающую бокал с вином. Джина не видела саму женщину и что ее окружает – только бокал и больше ничего, что могло бы намекнуть, что это значит.
Покинув отель «Захер», они двинулись по Кертнерштрассе. Небо становилось все темнее, и в магазинах вдоль улицы загорались огни. Джина ходила по этой улице раньше, во время своего тура по Вене, и вскоре четкие воспоминания вытеснили более смутные. Кертнерштрассе, на которой находились дизайнерские магазины, была любимым местом большинства танцоров. Здесь продавались платья, обувь или браслеты за тысячи шиллингов. Когда молодые девушки заходили в такой магазин, следом появлялись пожилые джентльмены, интересующиеся искусством, и через какое-то время радостные танцовщицы высыпали на улицу, нагруженные пакетами. Джина старалась быть непредвзятой, не осуждать их: у многих почти не было денег, не хватало даже на то, чтобы купить себе, друзьям и семье подарки на праздники. Благодаря своему состоянию она была избавлена от соблазна использовать поклонников, но знала, что другим устоять сложнее. Теперь она думала о Дункане – о том, как стыдно ему было принимать гонорар от девушки, у которой денег больше, чем таланта; компрометировать себя таким образом, и все ради того, чтобы они с Джиной могли отправиться в эту поездку вместе.