Дело в шляпе (СИ)
— Нет, это все не то, — помотал головой Аквист. — Мне не нравится. Надо придумать что-то такое… этакое… Понимаешь, мне сейчас думается, что он нам рассказал далеко не всё. Он еще что-то знает. А если мы будем обманывать его личинами или чем-то другим, он испугается еще сильнее, и мы так ничего и не узнаем.
— Что он трус — согласен, — кивнул Шини. — Записной трус. Может, он нас и не выставит, но донесет он на нас тут же.
— Значит, надо придумать что-то, чтобы он не донес, и мы пристроили генератор в эти самые корни, — Аквист примолк. — Ладно, время еще есть. Подумаем. Ну что, поехали?
— Поехали.
* * *До гостиницы они добрались поздним вечером — Бонни немножко ошиблась, и дорога заняла на час больше, чем у нее вышло по расчету. Возможно, виной тому стал затор, в который они попали, и то, что покрытие у дороги, мягко говоря, оставляло желать лучшего. А говоря проще, дорога была раздолбана в хлам всякой сельскохозяйственной техникой, которая по ней, видимо, ездила часто и много. На карте все выглядело неплохо. На поверку все оказалось не столь радужно.
— Фадан, давай завтра в мастерскую какую-нибудь завернем, — взмолился Бакли, когда они, наконец, остановились возле гостиницы, представлявшей собой маленькое двухэтажное здание, стоящее на поселковой улице. — Надо рессоры посмотреть, и смазку заложить. Угробим же машину!
— А время? — с тоской спросил Фадан.
— Если нам не на чем будет ехать, мы потеряем еще больше этого самого времени, — резонно возразил Бакли. — Еще нам не хватало сломаться!
— Ладно, давай заедем. Только перед мастерской надо будет и «книги», и генератор отдать Шини с Аквистом. На всякий случай.
— Да без вопросов… о, кстати, вот и они. Легки на помине, — сообщил Бакли. — Тащатся. Жопы себе, небось, поотбивали на этих колдобинах.
Бакли не ошибся. Мотик остановился неподалеку, мотор смолк, и Шини с Аквистом кое-как сползли с сидений на землю.
— Триединый и все его пророки!.. — донесся до них возмущенный голос Шини. — Ну неужели нельзя было сделать дорогу получше!..
— На всё воля Триединого, — смиренно ответил Аквист, украдкой потирая поясницу. — Видимо, он решил послать нам испытание в виде дороги. Терпи смиренно, брат Рини, и уповай на…
— Сейчас ты у меня довыдрючиваешься, — прошептал Шини. Прошептал достаточно громко — Фадан, Бонни, и Бакли его отлично услышали. — Сейчас я тебе устрою смирение, дай только комнату снять.
Бонни прыснула.
— Не подерутся? — спросила она Фадана.
— Могут. Но не всерьез, — ответил тот. — Ладно, идемте.
Гостиница постояльцами не изобиловала, поэтому комнаты сняли без проблем. Мало того, они оказались на втором этаже всей командой, и, кроме них, на этом самом этаже больше никого не было. К великой радости Бонни, в женском номере имелась колонка и водопровод, поэтому она тут же стала греть воду для ванной. Фадан робко поинтересовался, можно ли будет помыться после нее, на что Бонни милостиво согласилась. С условием, что он, Фадан, даст ей почитать какую-нибудь из «книг». Лердуса она уже прочла от корки до корки, и ей хотелось узнать что-то новенькое.
— Только обещай, что не расстроишься, — попросил Фадан. — Там, знаешь ли, все очень не весело.
— Я вообще-то не собиралась веселиться, — пожала плечами Бонни. — Если соберусь, возьму что-то другое. Комедию, например. Или про любовь что-то. Понимаешь, Фадан, я не хочу быть глупой. И никогда не хотела.
— Я уже понял это. Хорошо, договорились. Выберите с Аной, что тебе больше подойдет для первого раза…
После Фадана в дверь комнаты Бонни робко поскребся Аквист. Бонни пустила в ванную и его. Следом пришел Шини, который утверждал, что если он не смоет с себя пыль, уснуть он не сможет. А самым последним притащился зевающий Бакли, которого мыться погнал Сеп — еще неизвестно, когда представиться следующая возможность вымыться с мылом и горячей водой. Вымывшись, гермо тут же расползлись спать — устали от дороги, а Шини и Аквиста, ко всему прочему, еще и растрясло на мотике.
Бонни, пока шло паломничество в ванную, сидела на кровати, закутавшись в одеяло, и вместе с Аной читала книгу «Как избежать опасных поворотных моментов». Книга, по всей видимости, впечатлила ее более чем сильно, потому что Бонни то принималась теребить краешек одеяла, то хмурилась, то тяжко вздыхала. Это продолжалось уже второй час, поэтому Фадан рискнул вмешаться. Он, до этого тактично торчавший в коридоре, постучал, вошел, а потом кашлянул, привлекая к себе внимание, но Бонни так и не подняла глаз от текста.
— Ой-ой-ой, — пробормотала она. — Вот они с нами как, значит…
— Чего такое? — требовательно спросил Фадан, присаживаясь на стул возле окна. — Расстроилась?
— Вроде того, — кивнула Бонни. — Одно только не пойму. Почему мы так легко съели всю ложь, которую нам скормили, и так легко сдались?
— Я тоже думал про это, — Фадан пожал плечам. — Разумеется, меня это заинтересовало в первую очередь.
— И почему это произошло?
— Наших предков исподволь обработали. Какое-то время они сопротивлялись, потом перестали. То есть как, перестали. Перестало поколение, которое было четвертым в цепочке, как мне кажется. Первое — боролось. Второе — уже только сопротивлялось, довольно вяло. Третье — смирилось почти полностью, и лишь местами выражало недовольство. А вот четвертое — приняло правило игры, и стало всем довольно. А ведь знаешь, Бонни, до недавнего времени я тоже был всем доволен, — самокритично признался Фадан. — А с чего мне было выражать недовольство, сама подумай? Работа хорошая, ребята, опять же, появились. Да, денег не хватало, но мне это было как-то… почти всё равно. И я такой не один. Отца Шини в свое время посадили за то, что он воровал мясо. На год посадили, представляешь себе? И знаешь, о чем он жалел, когда вышел? Шини рассказал. Он жалел только о том, что попался. Ему не было жаль тех, кого он обнес, нет, что ты. Как только он вернулся на свою работу, он стал воровать пуще прежнего, только стал осторожнее в разы. И он — всем доволен. И другие родители Шини довольны. И родители Аквиста довольны. Мама его картины рисует, песни поет с подругами. И твои, я думаю, тоже… так же…
— Они недовольны мной, — отозвалась Бонни. — Они хотят, чтобы я вышла замуж и родила кого-нибудь поскорее. А я… взбрыкнула. Уехала в Шенадор, поступила в Духовное слово. С мамой поссорилась. Она внуков хочет, а я…
— Но если бы ты родила им внуков, они были бы довольны, да? — требовательно спросил Фадан.
— Думаю, да. Нет, почему — думаю? Точно были бы довольны, — Бонни вздохнула. — И еще знаешь, Фадан… я только сейчас стала понимать, как у нас тут всё устроено на самом деле. Книжка мне кое-что подсказала.
— Ну-ка, — Фадан сел поудобнее. — Я ведь тоже ее читал. Интересно, мы поняли одинаково или нет?
— У нас тут есть… как бы такие слои, — принялась объяснять Бонни. — Самый большой слой — это мы. Ну, все подряд. Второй слой — это исполнительная власть.
— Полисы? — прищурился Фадан.
— Не-а. Полисы — это тоже мы, только с наручами и погонялами. Полисы существуют, чтобы мелочи всякие разруливать, типа папы Шини, — Бонни хихикнула. — Второй слой… у меня получается, что это греваны. Но не простые, а те, которые в монастырях живут. Я вот когда ездила в монастыри, обратила кое на что внимание, — она оживилась. — Все греваны в определенные часы уходят к себе, в закрытую часть монастыря. Считается, что они там молятся, кушают, и всякое такое. Паломникам туда вход воспрещен, снимать тоже нельзя. Никто и не снимает. А я сейчас думаю — может быть, не только молятся и кушают, а? Вот ты смотрел, и сказал, что окна в монастырях как бойницы, что подставки для свечей из какого-то сплава… верно? — Фадан кивнул. — Так, может, их там еще чему-то учат?
Рядом с Фаданом возник Шеф.
— Блестяще, девочка, — похвалил он. — Просто блестяще! Давай дальше.
— Дальше… дальше, получается, они обладают какими-то знаниями, которых у нас нет. Например, как пользоваться бойницами этими и подсвечниками для чего-то еще. А другие все… ну, которые первый слой… ну, мы… мы не умеем интересоваться и спрашивать. Нам не любопытно.